Жизнь – как череда утрат и приобретений

Рязанцев Александр

Подсказку я получил так: мы просто начали вспоминать ее жизнь с мужем с момента их знакомства. Женщина достала фотографии, мы их просматривали, она при этом рассказывала истории, связанные с супругом и рождением детей. В какой-то момент в комнату заглянула помощница по хозяйству и сказала: «Я вам кофе принесла». Тут я увидел гнев такой силы, какого в своей практике еще не встречал. Жена офицера закричала: «Ты можешь дать нам поговорить?! Впервые кто-то интересуется тем, как у нас все было, кому-то интересно, что я

«

ДЛЯ ЗАПУСКА МЕХАНИЗМА СОГЛАСИЯ И ПРИНЯТИЯ ПОТЕРИ ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ПОНЯТЬ,

С ЧЕМ ИМЕННО ОН

ДОЛЖЕН СОГЛАСИТЬСЯ.

ЕСЛИ ПРОСТО СКАЗАТЬ

«ПОСЛУШАЙ, ТЫ ДОЛЖЕН ПРИЗНАТЬ, ЧТО ТВОЙ БЛИЗКИЙ УМЕР ИЛИ ПОГИБ. ПОСМОТРИ – ВОТ ОН!», ЭТО ВЫЗЫВАЕТ ТОЛЬКО АГРЕССИЮ,

А ПРИНЯТИЯ НЕ БУДЕТ.

ЧЕЛОВЕК В ЭТОТ МОМЕНТ НЕ ОСОЗНАЕТ, ЧТО ОН

ПОТЕРЯЛ, С ЧЕМ ОН НЕ МОЖЕТ СОГЛАСИТЬСЯ

»

потеряла!». Тогда до меня дошло: оказывается, она потеряла не только самого человека, но и жизненную историю, которая была с ним связана. Вот это, к сожалению, нигде в книгах и методических изданиях по психологии эмоций не прописано.

Выяснилось, что для запуска механизма согласия и принятия потери человек должен понять, с чем именно он должен согласиться. Если просто сказать «Послушай, ты должен признать, что твой близкий умер или погиб. Посмотри – вот он!», это вызывает только агрессию, а принятия не будет. Человек в этот момент не осознает, ЧТО он потерял, с ЧЕМ он не может согласиться.

Чтобы преодолеть этап несогласия, консультант, прежде всего, должен помочь человеку четко осознать, что он, например, потерял некоторое количество времени, что он потерял какую-то историю. Человек, переживший утрату, должен принять: все, что он пережил вместе с умершим (ушедшим), больше никогда не повторится.

Тогда, в Видяево, я понял, что до разговора про согласие нужно, в первую очередь, собрать историю. Она станет для человека опорой, прошлым, по которому он будет грустить. Очень важно также понять поводы для печали. «Оказывается, теперь я буду все делать без него (ушедшего человека). Раньше мы делали это вместе, а теперь мне нужно самой продолжать писать свою историю… Первый Новый год без него, первый день рождения, первое 8 марта, первое 23 февраля. Будут другие, семейные праздники, и каждый теперь – без него».

После этого случая с женой офицера я побывал в другой семье, где супруги потеряли единственного сына. Отец хотел основать династию офицеров. Его сыну было 24 года, он дослужился до определенного звания. Жена рассказала мне о том, как рухнули их с мужем надежды и большие планы, связанные с ребенком. Самое большое горе было в том, что они не только о смерти говорили, но больше о том, что сын чего-то не успел: не женился, детей не родил, на нем все закончилось. Для родителей это оказалось более трагической утратой – утратой своего будущего, заключающегося в сыне.

Еще один очень показательный пример того, как психологам и консультантам важно уметь работать с массовым горем, произошел у меня на практике в Швеции. Когда затонул паром «Эстония», погибло 408 шведов. Для страны с населением 4,5 миллиона человек это стало национальной трагедией. В тот момент шведы осознали, что даже их мощная социальная система не способна справиться с кризисной ситуацией и начали работу по обучению специалистов, работающих с людьми. Страна нашла слабое звено в данной теме и срочно стала создаватьнеобходимый опыт для работы в подобных ситуациях в будущем.

Обозначу еще один момент, связанный с утратой. Он касается действий родных и друзей, которые видят, что их близкому человеку невыносимо больно. Они из лучших побуждений начинают

выдергивать его из состояния печали, но делать этого нельзя. Единственное, чем можно помочь – это находиться рядом и принимать его текущее состояние, потому что горе нельзя переживать в одиночестве, горе переживается только публично. Человек должен быть готов расплакаться, показать свои чувства. Трагично, печально, но каким-то образом ему все равно необходимо о случившемся говорить. Горе и печаль далеки от улыбки. Улыбки там быть не может, потому что при выражении этих эмоций задействованы совсем другие мышцы лица. Если близкие или друзья пытаются помочь человеку, вернуть его в компанию, к полноценному общению, им нужно спокойно принимать его печальным. Если он не веселится, а сидит и грустит, это не должно их тяготить. Нужно показать, что с печалью они его тоже ценят, любят, уважают и признают, что не ждут от него показной веселости или еще чего-то в этом роде. Если человека, переживающего утрату, стараются развеселить – ему на самом деле не помогают, а лишь выдергивают из горя, не давая возможности пережить его публично.

Итак, первый этап, который консультанту нужно отработать с пережившим потерю (утрату), – это несогласие. Когда человек в полной мере осознает свою утрату, понимает, ЧТО именно он потерял, и соглашается с этой потерей, наступает следующий этап – гнев. Потом, в зависимости от того, как переживался гнев, наступает обида, затем идет четвертый модуль – вина и пятый – обретение нового смысла (см. Схему). Здесь важно одно дополнение: между четвертым и пятым модулями существует некий промежуточный этап, который я бы назвал светлой печалью или светлой грустью. Он наступает, когда пережиты отрицание и вина, когда приходит прощение. Если этого не случается, человек остается замкнутым в своей потере, в трауре, и тогда ни о каком приобретении нового смысла речь идти не может.

Еще один очень важный момент заключается в том, что часто люди путают понятие утраты и понятие смерти. Это разные вещи. Смерть – это конечность существования каждого из нас. Там, где говорят о смерти, нет никакого отрицания, потому что все в глубине души знают, что жизнь не вечна. Но утрата не обязательно связана со смертью. Утрата в этом смысле вторичный механизм. Консультанту, работающему с людьми, необходимо четко различать и разделять между собой темы, в которых живет человек, которому он пытается помочь – в страхе смерти или все-таки с утратой.

Кроме того, утраты неодносложны – существуют утраты второго порядка: они касаются социальных ролей человека. Роль «жена» может смениться на роль «разведенная женщина», «муж» – на «разведенный мужчина», «жена» – на «вдова», «муж» – на «вдовец». Такие изменения трудно принять. В утратах, связанных с потерей близкого человека, как раз происходит смена социальной роли, и во многом именно это вызывает несогласие человека.

Когда у человека в любом возрасте умирают родители, он теряет социальную роль «ребенка» и становится «взрослым». Конечно, это тоже своего рода потеря. О чем человек больше горюет? О том, что родители умерли, или о том, что ему придется вырасти, повзрослеть и принимать решения самостоятельно? Он больше не может обратиться за советом к старшему поколению, он вынужден полагаться только на себя, брать всю ответственность за принятые решения и совершенные поступки. Его некому пожалеть и приласкать, как это делали родители, ему часто не о ком больше заботиться, некому отдавать свою энергию и любовь. Ему приходится искать выход из сложившейся ситуации и