Жизнь как непрерывная череда чудес и ангелов. Роман, рассказы, повесть
Шрифт:
Снова стон бокалов. Остановка.
Джентльмен полуобернулся к даме, ещё раз полуулыбнулся:
– Всего доброго. – Такой голос… чуть… самую малость в нос… словно вчера только насморк закончился…
– Вам тоже… – Она всё ещё смеялась.
Вовка был зол. Ну, насколько он умеет это. А он не умеет. Поэтому просто чмокнул её, а потом буркнул:
– Опаздываем, милочка…
– Подождут! – Она всё ещё веселилась по поводу приключения в лифте с телефоном. И с джентльменом.
– Нам ещё в два места завернуть нужно, за двумя коробками…
– Не
«Хм… Если б не Вовка и его неуместная парковка, я бы выследила, куда это он и к кому…»
2.
«Как было бы здорово, если бы пришлось ждать… Долго. Долго-долго… Чтобы опоздать с концами. Конечно, это выход только на сегодня… А потом?.. А потом – всё сначала… каждый раз одно и тоже… Оправдываться, объясняя каждый свой шаг, словно школяр, выкручиваться из подозрений… Надо кончать. Лучше уж одному. Вообще одному. Да я и так знал это…
Коридор длинный – хорошо. Вот бы ещё ждать пришлось…»
Но ждать ему не пришлось. Ждали его. Учтиво демонстрируя каждый листок, вложили аккуратные красивые бумажки в прозрачные папочки, прозрачные папочки подшили в непрозрачную тёмно-синюю папочку – они запомнили мой плащ, подумал мимоходом он, или у них других не бывает? – и вручили ему весь пакет документов с милой улыбкой.
Он поблагодарил, вышел в коридор – совершенно пустой, длинный, как бесконечное отражение самого себя в пространстве, застеленный сине-серым ковролином, – и направился к лифту.
Мелкие досады последних дней… недель, пожалуй даже… как тараканы, почуявшие остатки роскошной трапезы и уверенные в том, что некому будет им помешать устроить теперь своё пиршество, ибо свет погашен – воля отключена – выбирались из уголков души и сознания. Да, помешать будет некому. Он больше не может себя сдерживать. Он устал. Он, в конце концов, должен позволить и себе расслабиться. Не всё же ей спускать себе с рук.
«Нервы!.. У неё нервы!.. У неё, видите ли, наследственное. Да ещё ранена в детстве – папы не стало в её нежном возрасте. А как папа маму бьёт, тебе не доводилось видеть?..»
Он твёрдо решил опоздать, сославшись на очередь, на отсутствие кого-то нужного и важного… решил дать себе послабление и сел в рекреации в глубокое кресло. Он смотрел в окно на небо.
«И что меня толкнуло?.. Молодая, весёлая… фигня! Ну вот не дура – это да. Вот на этом и повёлся. Поговорить, типа, есть о чём. Ребёнок, типа, взрослый, одиннадцать лет, самостоятельная, рассудительная девочка, без мамы встаёт, без мамы ложится, уроки без мамы… Бабушку обременять не хочет, будет жить дома… – вот такие нынче дети бывают… Хотя, я сам таким был.
Да. Детей, значит, рожать не будем. Это хорошо. Карьера увлекает – хорошо. Умная – хорошо… Что там ещё?.. А, веселиться умеет – тоже неплохо. Истеричная – плохо. Все плюсы враз замазались одним большим минусом…
Ладно, это всё о ней. А ты-то сам – что? Ты что, сразу не разглядел?.. Зачем приручал?.. Зачем увязал в этом во всём? Польстило её благоговейное отношение к тебе, взрослому, стоящему
Пятница убита в зародыше… А погода какая! Так и шепчет… Сейчас бы куда-нибудь за город, в чей-нибудь большой дом, в гудящую компанию полунезнакомых людей. Надраться… Кого-нибудь подцепить…»
Он передёрнулся, словно от отвращения. И пришёл в себя. Усмехнулся.
«Надраться… подцепить… Не смеши, чувак! Ты ж всегда на невышибаемом предохранителе. У тебя ж всё под контролем…»
Телефон в кармане плаща тижо тренькнул. Она – кто же ещё! Можно попробовать угадать её настроение. Но это всё равно, что в рулетку ставить на чёт или нечет, на красное или чёрное – шансы один к одному. И никогда по-другому. На чём бы ни расстались, когда бы ни расстались, что бы ни ждало, куда бы ни собирались – всегда один к одному. Так что, можно не напрягаться: неожиданностей не будет – или съехавшая с катушек стерва, или беззащитный котёнок… Бррр… Он же терпеть не может кошек! Стерв тоже…
Он подержал в руке телефон. Отключить? Знает, что по делам пошёл, занят. Пусть разозлится посильней, он тогда тоже позволит себе…
– Да?
3.
– Ты что злой? Из-за меня, раззявы?
– Я не злой.
– Рассказывай!..
Вовка явно был не в духе. И пробки уже обозначились – не успели за кольцо выскочить, теперь протолкаемся, пока до воли доберёмся…
– Давай, я поведу?
– Сиди!
– Сижу.
Она решила расслабиться и попредвкушать.
Но что-то покалывало, поцарапывало и мешало, как крошечная заноза, к которой не подступиться ни с какого боку… Оно мешало ещё до того, как она села в машину, до того, как вошла в лифт, до того, как попрощалась с последним коллегой, до того, как… Да, звонок дочери.
«Мамуль, я сегодня ухожу… Ты не могла бы?.. – Я сама ухожу. – Ну ты же не до утра! – До утра понедельника. – Ты что, нарочно!? – Доча, я не нарочно. У Вовика с Олей сегодня… – Я тебя часто прошу о чём-то? Часто?! Нет, ты скажи, я тебя часто собой обременяю? Твоей внучкой? Часто? Скажи!..»
Всё. Сюда уже не впишешься… Не вставишь ни слова. Говорить ей о том, что можно было бы заранее предупредить… вопрос несложный, решаемый, и не за час до конца рабочего дня его поднимать надо… Понятно, всякие неожиданности случаются, можно было бы…
Закончилось всё криком, бросанием трубки… Сейчас, правда, трубки не бросают – дороговато обходится… это вам не советского образца телефон, об который хрястнешь, а ему хоть бы что – словно рассчитан исключительно на выражение зашкаливающих эмоций…
Ладно. Милочка – девочка замечательная. Как советский телефонный аппарат. Крепкая. Закалённая. Всё всегда понимающая…
«Ну вот, теперь по Милочке плакать будем… Тогда уж с мамочки её начинать нужно…»
– Что?..
– Что грустишь, говорю.