Жизнь как пазл, составленный из чрезвычайно лучезарных кошек

Вот уже сорок лет Майкл Бишоп публикует свои рассказы, романы, стихи и критические статьи (начал он в возрасте двух лет). Его роман «Нет врага, кроме времени» («No Enemy But Time») заслужил премию «Небьюла», книга «Гора единорога» («Unicorn Mountain») получила премию Мифопоэтического сообщества, а благодаря «Непростым подачам» («Brittle Innings») он стал лауреатом премии «Локус» за лучший фэнтези-роман. У него вышло несколько сборников с рассказами, которые помогли ему получить одну «Небьюлу», две премии Юго-восточной ассоциации авторов научной фантастики и награду имени Ширли Джексон за рассказ «Куча» («The Pile»), основанный на заметках, оставленных его покойным сыном Джейми. В качестве редактора он недавно поучаствовал

в создании сборника A Cross of Centuries: Twenty-Five Imaginative Tales about the Christ («Крест веков: двадцать пять воображаемых историй о Христе»), где последний из написанных рассказов создан в соавторстве со Стивеном Атли в духе научно-фантастической прозы Лавкрафта и озаглавлен «Город тихий, словно смерть» («The City Quiet As Death»). Майкл говорит, что для этого сборника позаимствовал один образ из эссе Энни Диллард Pilgrim at Tinker Creek («Паломник у ручья ремесленника»): там автор описывает, как ее собственная кошка прошла по постели и обнаженному телу, оставив за собой алые следы, напоминающие цветы розы — до этого она потопталась по влажной красной глине.

Твой тесть, который настаивает, чтобы ты называл его Хоуи (хотя ты бы предпочел обращение «мистер Брэгг»), любит пазлы. А если они оказываются слишком сложными и ему не хватает смекалки или терпения, чтобы собрать картинку целиком, он знает, как тут можно сжульничать.

На третье Рождество после свадьбы с Марти ты видишь Хоуи за карточным столом. На нем парка, вязаная шапка с оторочкой из бордовой кожи и ботинки на меху (с декабря по февраль в доме Брэггов, этом замке в стиле Тюдоров, расположенном неподалеку от Спартанберга, стоят лютые морозы). Он собирает гигантский пазл — Брэгги дарят ему такой каждый год. Его задача — справиться с ним самостоятельно, без помощи случайных гостей и членов семьи, до начала турнира по футболу между университетами, который начинается в первый день нового года.

В этом году на картинке у него кошки.

Процедура ЭРМ, которую устроил Зоокоп со своими сообщниками, была запрограммирована на кошек. Когда переключаются вживленные в тебя электроды, перед твоим мысленным взором начинают разворачиваться воспоминания, связанные с этими животными.

Мистер Брэгг — Хоуи — собирает пазл, руководствуясь картинкой на коробке. На ней — целый демографический взрыв стилизованно нарисованных кошек. Они одновременно и загадочные животные, и причудливые герои мультяшек. В головоломке отсутствует фон: все так и кишит кошками. Они бегают, подкрадываются, лакают молоко, дерутся, вылизывают шерстку языком, дремлют… и так далее, и так далее. На рисунке нет областей, на которых бы преобладал какой-то один цвет и которые так замедляют процесс.

Хоуи нашел выход. Когда в коробке остается всего-то пригоршня фрагментов пазла, он, орудуя бритвой, подгоняет по размерам те кусочки, которые не хотят укладываться сами. Да, это нечестно, Хоуи охотно это признает, но ведь уже канун Нового года, Дик Кларк стоит на Таймс-Сквер, а до первого матча остались считаные часы. Тут облажаться уже никак нельзя.

— На вид просто блеск, — говоришь ты, когда толпа по телику начинает драть глотки, отсчитывая удары часов. — Ты почти закончил.

Хоуи признается (или жалуется?), что головоломка и впрямь сломала ему всю голову. Вообще ему нравятся сложные наборы, в несколько тысяч деталей, когда почти невозможно догадаться, как действовать дальше, — от этого с ума сойти можно, но ему правда нравится. Но почему именно эта картинка? Обычно ему достаются фотопейзажи или какая-нибудь сцена из жизни Дикого Запада кисти Ремингтона.

— Я не то чтобы фанат кошек, — говорит он тебе. — В большинстве своем они просто пронырливые маленькие мерзавцы, ты согласен?

Марти

любит кошек, но когда тебя турнули из грузоперевозочной компании Педмонта (Атланта), она вернулась в Спартанберг с твоим сыном, Джейкобом. У него, похоже, аллергия на кошек. Марти оставляет тебе на хранение двух пятнистых чудовищ, которые мгновенно скрываются с глаз, когда ты хочешь их поймать или покормить. В конце концов ты, конечно, их ловишь и везешь к приюту в пластиковой перевозке, которую Марти купила, когда летала из Хартсфилда «Дельтой», или «Истерн Эйрлайнз», или какой-нибудь другой авиакомпанией.

Пенфилд по кличке Зоокоп хочет узнать, как ты лишился работы. Он дает тебе опросник с несколькими вариантами:

а. Сокращение штатов во всей компании.

б. Пренебрежение обязанностями и/или неприемлемое качество работы.

в. Личный конфликте начальником.

г. Подозрение в профессиональной нечестности.

д. Все перечисленное/ничто из перечисленного.

Вы говорите, что имел случай (предполагаемого) сексуального домогательства по отношению к секретарше, чье имя, даже теперь, после электрораздражения мозга (ЭРМ), ты не можешь припомнить. Все, что ты вспоминаешь, — это кошки, настоящие и вымышленные. Все кошки, когда-либо оставившие след в твоем сознании.

После того как тебя уволили, ты отвозишь котов, Прыгушу и Осси (сокращение от «Оцелот») в приют. Когда ты оглядываешься у порога, то подросток, что работает там, окидывает тебя злобным взглядом. Уж не сомневайся. Прыгуша и Осси обречены: никто в этом большом суматошном городе не захочет взять кошку-полукровку. Кошечек девятилетнего Джейкоба ожидает газовая камера (и совсем не потому, что они внесли свой вклад в эту его жуткую астму), но сегодня ты, словно современный Эйхман, абсолютно безразличен к их судьбе. В тебе все словно онемело — все, начиная с молекул.

— Но мы же удалили им яичники, — оправдываешься ты. — Разве это не поможет впарить их какой-нибудь добропорядочной семье?

Ты начинаешь смеяться.

Это что, опять «неадекватный аффект»? Если не считать веселящего газа, под которым тебе вживляли электроды, ты не принимаешь никаких лекарств уже… сам не знаешь, как долго.

Всего через три года после того, как тебя уволили, ты рыдал над непристойными шутками бродяг, а если из газет, служивших тебе простынями, узнавал о смерти старого друга, то пускался в пляс.

Однажды ты захихикал, когда юная негритянка стрельнула у тебя сигарету на парковке методистской церкви: «Чувак, у меня СПИД. Дым меня не убьет. Вряд ли у меня будет время для рака легких».

А теперь Пенфилд снял тебя с нейролептиков. Так что, снова-здорово, старый добрый неадекватный аффект? Или это неприятные последствия ЭРМ? Если стимулировать точки в гипоталамусе, расположенные в полумиллиметре друг от друга, реакции будут совершенно разные (ярость и любовь, страх и напускная храбрость).

— Ну же, Адольф, — говорит Пенфилд, — поделись, что такого смешного?

— Жонглирование кошками, — говоришь ты ему. (Тебя зовут совсем не Адольф.)

— Что?

Стив Мартин в фильме «Придурок». Незаконный вид спорта родом из Мексики. Ну, это шутка такая. Жонглирование кошками.

Из тебя вырывается придурковатое хихиканье. Довольно неприятно. Но на этот раз твое веселье вполне оправданно. Это же комедия. Предполагается, что люди смеются на комедиях. И забудь, что, закрыв глаза, ты воображаешь себя незаконным жонглером кошками. Забудь, что кошки, которые с мяуканьем летают по кругу, — это Осси, Прыгуша, Тай-Тай, Ромео и безымянный котенок-альбинос в зернохранилище твоего покойного дедушки на ферме неподалеку от Монтгомери…