Жизнь Леонардо. Часть первая.
Шрифт:
Леонардо работал над щитом несколько месяцев, так что и отец, и сам крестьянин забыли о своей просьбе.
Велико же было удивление сера Пьеро, когда, встретив однажды сына, он услышал, что щит готов и можно за ним в любое время присылать слугу.
— Я приеду сам, — ответил сер Пьеро.
Но предоставим слово Вазари: «И вот когда однажды утром сер Пьеро пришел за щитом и постучал в дверь, Леонардо ее отворил и попросил подождать немного. Вернувшись в комнату, он поставил щит на аналои, на свету, и приспособил створки окна так, чтобы свет был матовым. Пригласил отца войти и посмотреть… Сер Пьеро от неожиданности отшатнулся, не веря, что это — тот самый щит, ни тем более, что
Леонардо его успокоил и с улыбкой сказал:
— Отец, это произведение служит тому, для чего оно создано: возьмите же его и отдайте, ибо такого воздействия и ожидают от произведений искусства.
Серу Пьеро казалось, будто он грезит: никогда он не видел ничего подобного!
Он горячо похвалил сына, поблагодарил его от себя и от имени крестьянина и унес щит, но в Винчи его не отослал, а оставил у себя. Затем купил у лавочника другой щит, на котором было изображено сердце, пронзенное стрелой, и, вернувшись на виллу, отдал его крестьянину, который на всю жизнь остался ему за это благодарен.
«Позднее, — писал Вазари, — сер Пьеро тайком продал во Флоренции щит, расписанный Леонардо, каким-то купцам за сто дукатов».
В этом эпизоде ярко проявились характеры отца и сына.
Сер Пьеро был человеком расчетливым и хитрым, он тут же ухватился за возможность хорошо заработать. В душе он гордился своей ловкостью. Похвалив сына, он взял щит, но, смекнув, сколь он ценен, решил, что для крестьянина из Винчи щит слишком хорош. Он покупает другой, дешевый щит и отдает его счастливому крестьянину.
Леонардо — человек наивный, мечтатель. Для него лучшей наградой был испуг отца при виде щита. Когда он этот щит расписывал, он предвидел, что его работа произведет на отца именно такое впечатление. Смятение и страх сера Пьеро были для него самой ценной наградой за все труды. Леонардо расписывал щит, охваченный радостью творчества, и никакие деньги не могли сравниться со счастьем чувствовать себя единым целым со своим творением. Потому он и сказал отцу: «…возьмите же его и отдайте, ибо такого воздействия и ожидают от произведений искусства».
Рыбак и охотник сер Пьеро часто наезжал в Винчи, где он купил несколько участков земли.
Однажды крестьянин из Винчи попросил сера Пьеро, чтобы Леонардо расписал ему круглый щит из фигового дерева.
Сер Пьеро завоевал солидное положение в обществе. Он стал прокуратором прихода церкви святейшей Аннунциаты и нотариусом самых влиятельных флорентийских семейств: Медичи, Торнабуони, Строцци, Мартелли, все до одного банкиры, типографы и печатники, которые из Флоренции и Венеции вывозили и продавали по всей Европе инкунабулы (первые печатные книги).
Заговор Пацци
Двадцать шестого апреля 1478 года, в воскресенье, на Лоренцо и Джулиано Медичи во время мессы в церкви напали заговорщики.
Поводом для заговора послужили политические раздоры. Истинные же, подспудные причины, как это часто случается, были экономического характера.
Согласно закону, принятому Флорентийской республикой по желанию Лоренцо Медичи, женщинам запрещалось наследовать отцовское имущество. Этот закон был обнародован в тот момент, когда Джованни Пацци, муж единственной дочери Джованни Борромеи, человека исключительно богатого, подал в суд на племянника умершего Борромеи, завладевшего почти всем имуществом дяди. Дело Джованни Пацци проиграл.
Огромное состояние Борромеи досталось, таким образом, не его единственной и законной дочери, ставшей женой Джованни Пацци, а племяннику покойного. Большего оскорбления семейству Пацци нанести было невозможно. Отказав Джованни Пацци в наследстве, республика «усадила его на землю», иными словами, подорвала власть банкира, который в Риме упорно соперничал с домом Медичи.
Теперь семейство Пацци, которое пользовалось во Флоренции большим влиянием и имело могущественную родню, — «Пацци по своему богатству и знатности превосходили тогда все другие флорентийские семейства» — решило устроить заговор. После некоторых колебаний к нему примкнул и старый Якопо, глава семейства Поджо, побуждаемый к тому папой Сикстом IV.
Папа не мог простить Лоренцо, что тот воспрепятствовал его племяннику Джироламо Риарио завладеть городом Имола.
Первым свою враждебность к Лоренцо выказал папа: он отнял у банка семейства Медичи право хранения папских сокровищ и передал его банку Пацци. Затем, несмотря на противодействие Лоренцо, назначил новым архиепископом Пизы Франческо Сальвиати. Заговор возглавили и подготовили трое: молодой Франческо Пацци, Бернардо Бандини Де Барончелли и кондотьер Джован Баттиста Монтесекко; к ним вскоре присоединились Гульельмо Пацци, муж Бьянки Медичи, сестры Лоренцо и Джулиано Медичи, а также сыновья Андреа Пацци — Ренато и Николо, и семейство Сальвиати во главе с архиепископом Франческо.
Случай представился во время приезда во Флоренцию юного Рафаэле Риарио, племянника папы и студента пизанского университета, которого Сикст IV возвел в кардиналы.
Лоренцо Медичи отправился в Монтуги поздравить нового кардинала, затем принял его у себя на вилле в Фьезоле. Но Джулиано был болен и оба раза отсутствовал. Заговорщикам пришлось отложить нападение, ведь было необходимо убить обоих братьев сразу.
Лоренцо устроил для гостя прием в своем дворце на виа Ларга. Но не было уверенности, что Джулиано придет туда. И вот архиепископ решил отслужить торжественную мессу в Соборе в надежде, что Джулиано, хоть ему и нездоровилось, придет туда.
Заговорщики решили совершить нападение в тот самый торжественный момент, когда священнослужитель вознесет остию над распростертыми ниц верующими.
Франческо Пацци и Бернардо Бандини должны были заколоть Джулиано, а расправиться с Лоренцо поручили кондотьеру Монтесекко, однако, в последнюю минуту, в этом наемнике заговорила совесть. Он готов убить кого угодно, но не где угодно. В церкви — никогда, тем более во время мессы.
Менять план нападения было поздно. Вместо Монтесекко убить Лоренцо поручили двум добровольцам — священнику Стефано ди Баньони и апостольскому нотариусу Антонио да Вольтерра, людям жестоким, но неопытным в обращении с оружием.