Жизнь Марии Медичи
Шрифт:
Анна повернулась и увидела рядом с собой герцога де Люиня.
– Так будут уничтожены все враги короля, – сказал герцог.
Королеве-матери, конечно же, сообщили о трагическом происшествиии Она побледнела и спросила:
– Кто его убил?
– Николя де Витри, маркиз де л’Опиталь, по приказу Его Величества.
Понимая, что власть ускользает из ее рук, Мария в отчаянии опустилась в кресло. Для нее все было кончено.
– Я царствовала семь лет, – простонала она. – Теперь меня ждет венец только на небе…
Удивительно, но она не проронила ни слезинки. Похоже, все чувства в ней заглушил страх.
– Уж не хотите ли вы, чтобы я этим занялась? У меня достаточно проблем. И… Маршал сам виноват! Я столько раз советовала ему вернуться обратно в Италию. Всё, достаточно! Слышать ничего не хочу об этих людях!
Мария прекрасно понимала, что значит лично для нее смерть фаворита. Она лишилась поддержки. Кончино Кончини был олицетворением ее власти, и больше ей надеяться не на кого.
Немного поразмыслив, она попросила аудиенции у своего сына. Но Людовик велел ответить, что у него нет времени принять ее.
Мария настаивала, но… Людовик сказал камергеру, пришедшему доложить о ее приходе:
– Теперь я очень занят, в другой раз… Передайте моей матушке, что я, как добрый сын, и впредь буду уважать ее, но я король, и я сам буду управлять государством. Да, и скажите ей еще, что я не желаю, чтобы у нее были другие стражники, кроме моих…
Выслушав унизительный отказ, Мария решила солгать: она попросила сказать сыну, что «если бы она знала заранее о его ненависти к Кончини, то передала бы его королю связанным по рукам и ногам» 134.
На этот раз ответа вообще не последовало, зато явился капитан Николя де Витри и запретил ей покидать свои апартаменты.
И если бы дело обошлось одним запретом… Очень скоро каменщики замуровали все двери, кроме одной, и королева-мать поняла, что превратилась в пленницу.
Что же сталось с телом Кончино Кончини? – спросите вы. Дворцовая стража завернула его в старую скатерть и без лишнего шума отвезла в Сен-Жермен-де-л’Оксерруа, чтобы похоронить в уже вырытой могиле.
Прибывшие по приказу короля рабочие принялись разрушать «мост любви». Стук топоров привлек внимание Марии Медичи, и она подошла к окну. Увидев, что происходит, она вдруг почувствовала себя до дурноты плохо. Каждый удар топора отзывался в ее сердце…Все эти годы Кончино Кончини был единственно близким ей человеком. И что теперь?
Конечно, рюмка хорошего коньяка помогла ей снять физическую боль, но боль душевная не отпускала. Мария и сама не заметила, как по ее щекам полились слезы.
Королева-мать плакала, а вот большинство парижан убийство ненавистного Кончино Кончини страшно обрадовало.
– Известно ли вам, что случилось в Лувре, и не далее как вчера? – говорили те, кто уже все знал. – Там убили самого Кончино Кончини!
– Кончини? В это невозможно поверить!
– И тем не менее это так!
– Отлично! Надо пойти и плюнуть трупу в лицо!
Когда же выяснилось, что фаворит королевы-матери спешно погребен, многие были разочарованы: парижанам хотелось в полной мере насладиться событием.
Таверны в тот вечер были переполнены. Горожане распевали непристойные куплеты про Марию Медичи и ее любовника. На рассвете кому-то в голову пришла мысль «пойти и сплясать на могиле этого мерзавца».
В семь часов утра две сотни перевозбужденных мужчин и женщин явились в Сен-Жермен-де-л’Оксерруа.
«Первым делом они стали
То, что произошло дальше, можно назвать вакханалией.
«Вскоре надгробный камень был поднят, и кто-то из толпы наклонился над раскрытой могилой. Он привязал веревку к ногам трупа, уперся ногами и начал тащить. Несколько священников, выбежавших из церковной ризницы, попытались вмешаться. Толпа накинулась на них так яростно, что им пришлось спасаться бегством. После исчезновения священников человек снова взялся за веревку, дернул в последний раз, и тело маршала оказалось на плитах. Толпа издала радостный вопль, и тут же шквал палочных ударов обрушился на труп, и без того изрядно изуродованный гвардейцами Витри. Бывшие в толпе женщины, истошно крича, принялись царапать мертвеца ногтями, бить по щекам, плевать в лицо. Затем его протащили до Нового моста и там привязали за голову к нижней части опоры. Опьяненный собственной смелостью народ стал отплясывать вокруг повешенного трупа безумный танец и на ходу сочинять непотребные песни. Дьявольский хоровод длился полчаса. И вдруг какой-то молодой человек подошел к трупу, держа в руках маленький кинжал, стрезал нос и в качестве сувенира сунул себе в карман. Тут всех охватила настоящая лихорадка. Каждому из присутствовавших захотелось взять себе хоть что-то на память. Пальцы, уши и даже "стыдные части” исчезли в мгновение ока» 136.
Каждый желающий получил свой кусок, затем озверевшая толпа отвязала труп и с безумными криками потащила его через весь Париж.
«Какой-то человек, одетый в ярко-красный камзол, – рассказывает сеньор де Кадне, – обезумев от злобы, запустил руку внутрь истерзанного трупа, вытащил ее всю в крови, слизал кровь и проглотил вырванные кусочки внутренностей. Все это происходило на виду у множества добрых людей, выглядывающих из окон. Кому-то удалось вырвать сердце, которое тут же было поджарено на костре и съедено всенародно с приправой из уксуса» 137.
Наконец останки Кончино Кончини вновь притащили на Новый мост и там сожгли в присутствии веселящегося люда.
Леонора Галигаи ненадолго пережила своего мужа. Ее предупредили, что за ней должны вот-вот прийти.
– Что такое? – не поняла она.
– За вами уже послали! Надо бежать! Нельзя терять ни минуты!
Но было уже поздно: в покоях флорентийки появился капитан де Витри в сопровождении группы вооруженных людей.
– Мадам, – сказал он. – Извольте следовать за мной. Вы арестованы.
Бросив взгляд на испачканный кровью мундир, Леонора все поняла. Собрав остатки сил, она все-таки спросила:
– А мой муж, что вы с ним сделали?
После этого она зарыдала, заставив людей де Витри содрогнуться. Это было похоже на истерику, которую никто не смог бы остановить. Бормоча что-то по-итальянски, Леонора бросилась к столику, на котором лежали ее драгоценности. Окрыв шкатулку, она начала запихивать кольца и ожерелья под матрас. Гвардейцы де Витри с ужасом наблюдали за ней. Чтобы положить конец тягостной сцене, капитан подошел к ней, но она набросилась на него и принялась царапать ему лицо. Только после этого гвардейцы схватили ее под руки и поволокли за собой.