Жизнь моя - Армия
Шрифт:
— Светка, а ну-ка запевай нашу! А то словно мумии сидим! Мужики какие-то не активные пошли!
Страхова покраснела под удивленным взглядом Евгения. Тряхнула светлыми волосами. Поправила руку на его плечах. Лукаво улыбнулась и запела:
— Виновата ли я, виновата ли я, виновата ли я, что люблю…
Она не глядела на мужчину. Девичий взвод дружно подхватил:
— Виновата ли я, что мой голос дрожал…
К ним присоединились мужчины. Машины ехали по поселку друг за другом, а из-под брезента, к удивлению жителей, неслось стройное:
— Ой цветет калина, в поле у ручья…
В общем до картофельного поля ехали весело. Душа Светки пела от радости. Майор всю дорогу не сводил с нее глаз. Он не пел вместе со всеми, хотя имел приятный баритон. На этот раз Евгений только слушал. И наверное от этого пела девчонка так, как ни разу раньше не получалось. Ее голос выделялся среди всех. Она выводила мотив, словно ткала паутинку. Рязановский понял, что поет она лишь для него и мягко погладил пальцем по талии. Она сразу взглянула ему в глаза.
Машины остановились и песня прервалась. Все начали вставать. Задний борт открылся. Майор придержал девчонку, шепнув в ухо:
— Зачем ты мне душу бередишь?
У нее хватило смелости шепнуть в ответ:
— Можно подумать, что ты слепой и глухой…
Направилась к откинутому борту, немного пригнувшись. Женька широко улыбнулся вслед и опередил. Легко спрыгнул на землю. Протянул руки:
— Иди сюда! Я сниму.
Светка шагнула навстречу карим глазам. Ее тонкие кисти коснулись его плеч, слегка обнимая мужчину. Пальцы невзначай коснулись смуглой кожи на шее и она вздрогнула, едва не упав. Сильные руки подхватили ее подмышками, на мгновение, она бы могла поклясться, что нарочно, прижали к себе и мягко поставили на землю.
Страхова покраснела, заметив его горячий взгляд. Торопливо забрала пакет с едой и направилась за девчонками, направлявшимися к лесополосе. До нее от дороги было метров сто.
По полю ездили сразу два трактора с копалками. Около полукилометра поля было уже выкопано и картошка лежала на черной земле, желтея боками. Трактора находились довольно далеко и гудение моторов едва слышалось. Девчонка посмотрела в обе стороны. Там тоже шли такие же полоски деревьев. Вдалеке, примерно в киломестре, багровели кистями и листьями рябины. Под солнцем были видны блики на бочках ягод. Рязановский догнал ее и взяв за руку, остановил. Не громко спросил:
— Свет, что у тебя с Калининым?
Она посмотрела на мужчину и натянуто рассмеялась:
— Ничего. Ухаживать пытался. Пару раз свидания назначал, да я отказалась. Странный он какой-то…
Женька облегченно вздохнул:
— Это хорошо, что «ничего»! Ладно, я к мужикам…
Майор развернулся и пошел назад. К Страховой тут же подошла Лидка:
— Ну, что? Свидание назначил?
Страхова оглянулась на широкую спину удалявшегося мужчины:
— Нет. Но как-то необычно ведет себя…
Карпович рассмеялась тихонько и тоже поглядела вслед майору:
— Назначит! Не переживай. Женька всю дорогу с тебя глаз не сводил. Он втюкался не на шутку! Слышала от мужиков, что в поселок на танцы совсем перестал ходить. Мужики на скамейках переглядывались, а он ничего не замечал. — Посмотрела на остановившийся возле армейских машин УАЗик и направлявшихся к Аристархову двух мужчин. Удивленно сказала: — Кажется сам директор совхоза с бригадиром приехали. Сейчас скажут Сергею Александровичу, что делать. Ладно, пошли сумки под деревьями положим. Девчонки нам с тобой уже по ведерку выбрали из кучи…
ДИКИЕ ГРУШИ
Армейские машины не уехали. Солдаты-водители снимали сиденья в кузовах, бросая доски на траву. Несколько первогодков тут же уносили их и складывали под деревьями в лесополосе. Грузовики должны были возить картошку в совхозное хранилище и в часть. Васин накануне приготовил закрома для этой картошки в овощехранилище рядом со столовой. Он радовался, что солдаты этой зимой станут питаться не только крупами и макаронам.
Аристархов еще раз обсудил договор с директором совхоза. Подписали письменный договор, чтоб никаких эксцессов в будущем не возникало. Довольные друг другом, пожали руки. Бригадир остался с армейцами, а директор уехал. Двое мужчин минут пять переговаривались вполголоса между собой. Затем подполковник объявил столпившимся вокруг подчиненным задачу и добавил:
— Надо разбиться по двое на каждую полосу. Принимаемся за работу. С Богом!
Продрались сквозь довольно густую лесополосу снизу заросшую шиповником. Страхова обратила внимание Карпович на деревья:
— Лид, смотри, дикие груши! Ой, сколько их! Давай, попробуем, пока руки не испачкали?
Лидия отказалась:
— Да ну их! Терпкие и с горечью! Смотри, тебя Нинка ждет, а меня Верка…
Обе направились в разные стороны. Миронова со Страховой дружили очень давно, так как были из одной деревни, точно так же как Карпович и Григорьева. С первого класса девчонки сидели за партами вместе. Вместе пошли в армию, не особенно понимая, что это такое, но надеясь, что «вдвоем нам черт не страшен». Они и сейчас хотели встать на полосах друг с другом.
Рязановский пристроился на соседнем гребне с капитаном Гореловым, начальником по физподготовке, прогнав двух мрачных лейтенантов, глядевших на него изподлобья. Рьяно принялся собирать картошку. Лихо раскидывая мелочь и крупную по разным ведрам. При этом рыл землю голыми руками, разыскивая «спрятавшуюся» картошку.
Светка увидела что Евгений без перчаток и предложила:
— Жень, я двои перчатки взяла. Одень, а то потом руки будут шершавые…
Горелов не замедлил с комментарием. С хохотком произнес:
— Соглашайся, Жень, а то ты ей все сиськи вечером исцарапаешь!
Страхова покраснела и опустила голову, бросившись к лесополосе, где лежал ее пакет. Майор наоборот побледнел. Резко развернулся к приятелю:
— Заткнись, Костя!
Капитан обернулся недоуменно и тут же по побледневшему лицу Рязановского понял, что шутить на эту тему не стоит. Поняв все правильно, он принялся ухаживать за Ниной.
Евгений подошел к вернувшейся Свете. Взял желтоватые хлопковые перчатки с синими резиновыми пупырышками в руки и рассмеялся: