Жизнь моя - Армия
Шрифт:
Подполковник Уфимцев разговаривал с Аристарховым чуть в стороне, специально встав лицом, чтобы постоянно видеть жену. Именно так он называл Лиду, хотя все еще не расписались. До свадьбы оставался месяц. Бывшая женушка протянула с разводом, но Карпуша ничуть не обеспокоилась. Она даже успокаивала Павла, когда он начинал извиняться и нервничать из-за постоянных ехидных вопросов-намеков соседки по лестничной площадке:
— Паш, прекрати! Я все понимаю и знаю. Чего ты маешься? Мы любим друг друга и подождать какой-то месяц… Это же смешно! Мы же все равно вместе живем!
Подполковник
— Девчонки, вам наш командир нравится?
Они заулыбались:
— Симпатичный. Тут с нами чай пил и постоянно краснел. А что, Лид?
— Полковники с управления гадость готовят и мы командира можем лишиться. Переведут куда-нибудь и все. И еще неизвестно, кого пришлют…
Все двенадцать обеспокоились и улыбки пропали:
— Как?.. Лид, мы что-то можем сделать? Может кого-то с кем-то столкнуть?..
Карпович огляделась. Не заметив мужчин поблизости, попросила:
— Разве что генерала с полковниками, но как, я пока не придумала…
Симпатичная чернобровая девчонка с яркими губами, усмехнулась:
— Это я на себя беру. Лид, ты можешь «цыганочку с выходом» организовать? Ну, в музыкальном смысле…
Лидка кивнула:
— Попытаюсь через мужа. Я пошла договариваться…
Она подлетела к разговаривавшим мужчинам и извинилась перед начштаба:
— Прошу прощения, Сергей Александрович. Дело есть…
Она рассказала обоим о своем замысле. Аристархов от радости аж в лице переменился. Он тоже раздумывал все эти дни, чтобы такое устроить полковникам и остаться «не при чем». Рванул к командиру пулей. Приволок, по дороге объяснив, что придумали девчонки. Савицкий подхватил Павла и Лиду под ручки и поволок к палатке музыкантов:
— Сейчас организуем!
Музыканты после ужина валялись на походных кроватях. Инструменты были свалены в углу. Они считали, что работы для них в ближайшее время не предвидится. Появление командира сразу доказало обратное. Все подскочили и вытянулись, одергивая форму. Полковник оглядел заспанные лица и сообщил:
— В общем так! Чтоб через час «цыганочку с выходом» сбацали. Не выходя из палатки, под видом репетиции! Ясно? Сыграете плохо, завтра целый день будете маршировать по траве и одновременно от выстрелов из ПЗРК уворачиваться! Сам на поле выгоню!
Музыкантам ничего не было ясно, но они кивнули. Прапорщик спросил:
— Прошу прощения, товарищ полковник, может мы к этому делу нашего барабанщика подключим? — Указал рукой на молодого коренастого парня с погонами сержанта: — У Антона голос сильный. Куплеты споет. Нам играть легче…
Полковник собирался уходить, но тут обернулся. Окинул взглядом Антона и со зловещей гримасой выдал в тишине:
— Да вашему барабанщику — я его слышал! — только в опере «Иван Сусанин» петь и то партию подыхающих поляков!
Сержант покраснел и отвернулся. Лидия, Уфимцев и Аристархов выкатились из палатки, держась за животы. Савицкий вышел следом и недоумевая поглядел на ржущих, словно лошади, друзей:
— А чего я такого сказал?
Начштаба посоветовал:
— А ты вспомни…
Полковник с минуту раздумывал, а потом хмыкнул:
— Да, что-то я погорячился!
Чернобровую девчонку звали Соней. Она села напротив Елистратова, а тот усадил рядом понравившуюся блондинку Машу. Ухаживал, никого не стесняясь. Что-то шептал на ушко, обнимая за плечики. Она смеялась, прижималась к генеральской груди и отвечала ему в той же манере. Чуть дальше сидели мрачные полковники. Соня несколько раз посмотрела на них и чуть улыбнулась. Те к чарам девчонки остались не равнодушны. Оба, разом, подняли головы. Мрачность начала медленно пропадать. Искоса поглядывали на начальника и вновь смотрели на Сонечку. Оба улыбались в ответ на взгляды девчонки. Водка с коньячком потихоньку горячили мозг. Выпили уже по несколько раз. Разговоры за столом заметно оживились. То и дело звучал смех.
И тут из палатки музыкантов донеслись странные звуки, которые начали медленно перерастать в «Цыганочку». Соня встала и направилась к площадке, слегка покачивая плечами и притопывая. Все тут же уставились на нее. Над столами стояла тишина. Генерал, как и все, наблюдал за Сонечкой.
Девчонка оглянулась и подмигнула полковникам. Оба заулыбались еще шире. Внимательно поглядела на Савицкого. Плавно раскинув руки и поворачивая кисти, слегка притопывая, вышла на пятачок и началось. Она выделывала такие коленца, что мужики диву давались. Все молодое тело ходило ходуном. Елистратов забыл о блондинке и не сводил глаз с танцующей, словно настоящая цыганка, девчонки. Он, неожиданно, вспомнил деревенскую молодость.
Мужики за столом дружно хлопали. Напевали, что знали из частушек. Некоторые встали со скамейки, чтобы лучше видеть. Генерал-лейтенант медленно встал, невольно подчиняясь призывному взгляду девчонки. Перешагнув через скамейку, пошел к пляшущей Сонечке. Оказалось, что Елистратов плясать был горазд. Генеральские погоны вились вокруг зазывно смеющейся девчонки. Она смотрела на него с одобрением. Василий Федорович старался изо всех сил!
Помрачневшие после выхода генерал-лейтенанта полковники тоже вылезли в круг, не обращая внимания на начальника и стараясь оттеснить его в сторону. Оба плясали плоховато, но не обращали внимания, топчась на месте, словно два медведя. Плясунья лихо завела мужиков!
Аристархов, под шумок, рванул к палатке музыкантов и приказал наяривать дальше, пообещав принести три бутылки водки. Оркестр жахнул после «Цыганочки» «Русского».
Генерал прорычал, приблизившись к подчиненным:
— Вон отсюда, сволочи! Только пляску портите!
На что один из пьяных полковников, кружа вокруг Сони вприсядку, ответил с придыханием:
— Валил бы ты сам с площадки, старикан! Песок сыплется, а туда же. Как бы дело инфарктом и Склифом не закончилось…