Жизнь на Самоа
Шрифт:
Дней десять назад совершенно неожиданно появился Ллойд с мистером Кингом note 68 . По пути в Сидней «Любек» получил повреждение и встал на ремонт, а вместо него сюда послали другое судно. Они привезли с собой тонны всякого добра, но большей частью не то, что нужно. В моем списке значилось: две черные свиньи, одну из них для мистера Мурса. И вот я получаю две поперечные пилы, ни одной из которых мистер Мурс, разумеется, не принимает. note 69 Множество вещей они сочли за благо продублировать. Так, среди прочего у меня теперь два приспособления для натяжки колючей проволоки. Такая штука живет вечно, а пользоваться двумя сразу невозможно. Мистера Кинга я туг же поставила делать ограду вокруг свиного загона. Он сокрушался, что не имеет инструментального
Note68
Острова Кингсмил – южная группа атоллов в архипелаге Гилберта.
Note69
Ошибка из за сходства написания sow (свинья) и saw (пила). – Прим. пер.
Генри принес старую фотографию своего отца, чтобы посоветоваться, можно ли сделать с нее увеличенную копию. У отца некрасивое, но умное лицо, похожее на лицо Генри, и очень смешной наряд. На нем, по видимому, белая лавалава и старомодный женский лиф на бретельках, надетый поверх шемизетки, воротник которой заколот золотой брошью. Комично выглядят вытачки, рассчитанные на бюст. Венок на его голове раскрашен фотографом, а брошь тщательно позолочена.
Пришлось учинить суд над женой Лафаэле. Проку от нее не было ни малейшего, а тут Генри заподозрил, что она таскает сахар и сухари.
Приходила очень симпатичная старушка от Лишера и просилась на должность прислуги. Я ухватилась за это предложение, но Лишер не может отпустить ее. У нее манеры театральной графини и необыкновенно живое и выразительное лицо. Она жаловалась на голод и прижимала руки к желудку, показывая, что там всегда пусто. На их участке нет ничего, кроме травы, сказала она, ее оставили там одну без всяких продуктов; обо всем этом я слыхала и раньше.
«Погляди! – восклицала она. – Живот совсем нет, тожесамо, как буллимакау!» Жаль, что я не могла сфотографировать ее в этот момент. Она широко раскинула руки с растопыренными пальцами, выпучила глаза и расслабила челюсти, так что рот раскрылся и нижняя губа отвисла, как у покойника. Она просидела так несколько мгновений, не шевелясь, точно окаменев от ужаса собственного положения.
Позавчера она пришла ко мне в сопровождении своей сестры, когда я занималась прополкой. Обе сразу включились в работу, и старушка не разгибалась до самого обеда. Часом раньше сестра сбежала под каким-то незначительным предлогом, а до этого, едва она останавливалась передохнуть, как старушка заставляла ее опять браться за дело.
Мистер Хэй, несмотря на торжественное обещание Льюису не использовать лошадей для перевозки собственных грузов, делает это всякий раз, когда прибывает пароход. Мне известно также, что в Апии он целый день развозил на них товары с парохода по немецким лавкам, солгав мне, что подковывал лошадей. Перед прибытием парохода он объезжает все места, где сделал закупки, и, собрав товар, заставляет наших бедных «вождей» тащить груз в Апию. Однажды я видела, как он тайком переправлял от Шмидта ящики примерно с тысячью апельсинов. Думаю подождать еще несколько дней и отказаться от услуг этого «честного» фермера. В субботу прибывает «Уэрриор», следовательно, в пятницу «джентльмен» начнет стаскивать сюда продукты, закупкой которых он сейчас занят. В четверг вечером я хочу объявить ему расчет, так что он останется при всех своих товарах, не имея возможности их вывезти.
Ллойд захватил из Сиднея от Стронгов нескольких представителей их кошачьего семейства. В пути погиб один котенок, раздавленный во время бури, а кошечка, по имени Мод, удрала, но капитан думает, что она все еще на корабле. Он попытается поймать ее и пришлет со следующим рейсом «Любека». Итак, прибыли только двое: Матушка и Генри. Наш собственный кот Патч вырос здесь один без всякого кошачьего общества. Я считала, что он обрадуется компании, но он крайне негостеприимен и держит Матушку и Генри в постоянном страхе.
Пришел Лафаэле и рассказал о серьезном оскорблении, нанесенном ему американским матросом. Мистер Уиллис, наш консультант по плотницкой части, и Ллойд пошли с ним подать жалобу американскому консулу.
Мистер Кинг, питающий явное пристрастие к спиртному, испробовал все способы добиться желаемого. Так, прошлой ночью у него вдруг сделался приступ острых болей в желудке. Но получил он, к своему разочарованию, только несколько капель опия. Не знаю,
Я рассчитываю, что сама заменю миссис Стивенсон компаньонку в той мере, в какой ей это понадобится. Не знаю также, о каких лакейских обязанностях может идти речь в таком доме, как наш. Я сама почистила сегодня свои ботинки, поскольку прекрасно справляюсь с этой задачей и рада убавить Паулю хоть немного работы. Я готова чистить обувь для любого человека в этом доме, если сам он не имеет на это времени, а ботинки необходимо почистить. Тропический лес не место для аристократических компаньонок. По крайней мере я не представляю себе, что у меня нашлись бы средства на то, чтобы выписать такую особу. Ну, а мистер Кинг может доставить сюда хоть целый придворный штат – на собственные деньги.
В Сиднее Льюис слег с лихорадкой, и за ним ухаживала его мать. Когда он немного оправился, они приплыли на «Любеке» на Самоа. Старшая миссис Стивенсон впервые увидела Уполу, Апию и Ваилиму в самом начале марта. Она застала Фэнни в прекрасном виде и, как всегда, занятой садово-огородными работами. Распорядок дня в Ваилиме поразил ее своей примитивностью: завтрак в 6 часов утра, второй завтрак – в 11, обед – в 5.30 дня. Около 9 часов вечера Льюис съедал сухарик и, выпив немного разбавленного водой виски, ложился спать. Она чувствовала себя в Ваилиме неуютно во многих отношениях, поэтому было решено, что она вернется в Сидней и переждет, пока условия существования в Ваилиме улучшатся. Тем временем Льюис быстро поправился.
Еще до восхода солнца, в 5.45 или 5.50, Пауль приносит мне чай, хлеб и пару яиц и примерно в 6 я уже за работой. Пишу в постели. Постель состоит из одних циновок, никаких матрацев, простынь и прочей мерзости – только циновки, подушка, одеяло, так я работаю часа три. Нынче утром на часах было 9.05, когда я отправился на берег ручья продолжать расчистку и трудился, умащая землю лучшим из удобрений – человеческим потом, – до 10.30, пока с веранды не прогудела раковина. Следующая еда у нас в одиннадцать. Около половины двенадцатого я попытался (в виде исключения) снова писать, но ничего не вышло, так что в час я опять был на пути к своему участку и проработал там без отдыха до трех. Наша следующая еда в половине шестого, и в промежутке я читал «Письма» Флобера. Поел, и мы с Фэнни – она из-за насморка, а я по причине усталости – забрались в мою берлогу в недостроенном доме, где я сейчас пишу тебе под аккомпанемент плотничьих голосов и при свете – прошу прощения, в сумраке трех дрянных свечей, пробивающемся сквозь мою москитную сетку. А так как в деле участвуют еще плохие чернила, я пишу совсем вслепую и могу только надеяться, что тебе будет дано прочесть то, что я пишу, но чего сам не вижу.
Выше я говорил об усталости. Это слишком мягкое выражение. Спина ноет хуже больного зуба. А когда лягу спать, я знаю – для нас с Фэнни это уже привычно, – что, закрыв глаза, увижу бесконечное живое море трав и сорняков, причем каждое растение четко и во всех подробностях. Так что, хотя тело мое находится в бездействии, я буду еще часами продолжать умственную часть работы, отделяя ядовитые растения от полезных. И во сне я буду тащить из земли упрямцев, терпеть ожоги крапивы, уколы шипов на цитронах note 70 , яростные укусы муравьев и несносное, раздражающее противодействие тины и ила, увертки скользких корней, мертвую тяжесть зноя, внезапные порывы ветра, невольный испуг от птичьих криков в соседнем лесу, напоминающих зов или смех или сигнальные свистки, – и буду заново переживать все дела прошедшего дня.
Note70
Цитрон (Citrus medica) – вид цитрусов с крупными плодами, по вкусу и запаху отчасти напоминающими лимон.