Жизнь номер два
Шрифт:
— Нет, отец. Я боюсь, что он уже вернулся. Вышел из дома, выстрелил в меня и вернулся в дом. И сейчас ждет удобного случая повторить попытку.
— Вот как? — боярин Левской удивленно посмотрел на меня, как будто первый раз увидел. — Ну-ка, объясни!
Я выдал отцу свои соображения насчет ненужности ружья для одаренного, способного взломать магическую защиту и не оставить следов. А потом добавил:
— Да и следов, думаю, он не оставил только потому, что задний двор у нас от снега вычищен. Не надо было ему для этого быть одаренным.
— А ты, смотрю, вырос, — улыбнулся отец скупо, но так и лучился
— Никому, отец.
— И не надо. С приставом Шаболдиным я поговорю сам. И всю прислугу проверю.
Что ж, беседу с отцом я с чистой совестью мог записать себе в актив. Убедил. Как он будет проверять прислугу, я уж не знаю, но на это сейчас вся моя надежда. Потому что какой смысл готовиться к новой жизни, да хотя бы к тем же выпускным испытаниям, если я до них не доживу?
Впрочем, оставался и еще один вопрос, не столь животрепещущий, но от этого не менее интересный. Вот почему, спрашивается, за все это время так ни разу не проведала сына боярыня Левская?
Глава 4. Опасные грезы
Две с половиной недели. Прошло уже две с половиной недели, как я впервые открыл глаза в новом теле и новом мире. И лишь второй день подряд я способен ходить. Да, с трудом. Да, только до уборной и обратно. Зато сам, без поддержки со стороны. Утка, судно и помощь Лидии в этом деле мне больше не нужны. Повторив столь кратенькое перечисление своих достижений еще пару раз, я посчитал сеанс аутотренинга завершенным и начал прикидывать, чем бы заняться вот прямо сейчас. Попросить Лидию принести чаю или опять залезть в книги?
— Алешка! — так, ни то, ни другое. В комнату вихрем ворвалась боярышня Левская, она же моя младшенькая сестренка Татьянка, и, насколько я мог себе представить, сейчас она потребует ее развлекать. Лидия с понимающей улыбкой пересела на другой стул, подальше от кровати, оставив Татьянке место возле меня.
— Алеша, а расскажи сказку! Пожа-а-алуйста! — ну точно, младшенькая захотела развлечений. Порывшись в памяти, доставшейся мне по наследству от Алеши Левского, я припомнил и сказки, которые он рассказывал сестренке. Как по мне, так бессмысленная жвачка для неокрепших детских мозгов. Нет, как и положено сказкам, они учили хорошему и отучали от плохого, утверждая неизбежную победу добра над злом, но все это можно ведь делать и не вгоняя детей в тоску и скуку, не правда ли?
— Ну, слушай. Жила-была девочка Алена… — я начал рассказывать сестренке про волшебника Изумрудного города, на ходу переиначивая некоторые детали. Элли стала у меня Аленой, жила ни в каком ни в заморском Канзасе, а в нормальной человеческой Сибири, благо, тамошним переселенцам как раз и предоставляли на первое время дома-вагончики по льготной цене.
Слушала Татьянка, что называется, развесив уши и раскрыв рот. Кажется, если дела мои тут пойдут не очень, хоть что-то заработать смогу на сказках. Как, интересно, живут здесь детские писатели? Остановившись перевести дух и заодно поудобнее устроиться на подушках, обратил внимание, что и Лидия с явным интересом ждет продолжения. И я продолжил…
Когда я дошел до похищения Элли, то есть, конечно, Алены, людоедом, в дверь постучали. Пришла Наташа, одна из горничных, и сообщила, что госпожа
— Хорошая у вас сказка, Алексей Филиппович, — с чувством сказала Лидия, закрыв дверь за Татьянкой. — Я таких и не слышала никогда. Можно, я для себя записи сделаю? Потом малым своим расскажу.
— Можно, конечно, — разрешил я. Ну вот, она сейчас будет записывать, а я пока в учебники залезу…
Ох, ни фига ж себе, скорость! Почеркав что-то минуты две карандашом в маленьком блокнотике, Лидия убрала его и, встав со стула, поклонилась.
— Благодарствую, Алексей Филиппович! Теперь вместе с боярышней продолжения ждать будем…
— Быстро же ты, — скрыть удивление я и не пытался.
— Так я коротенько, главные слова написала только, потом как их увижу, сразу все и вспомнится, — объяснила Лидия, и добавила, видя мою заинтересованность: — Нас так учили. Мало ли, что болезный в бреду говорить станет или умирающий успеет сказать…
М-да, ничего себе учат в монастырях… Основательно, я бы сказал. Впрочем, судя по моим учебникам, в гимназиях с основательностью обучения дело обстоит тоже более чем неплохо. Другое дело, в памяти, оставшейся от Алеши, все это не так чтобы и отложилось — балбес, он и есть балбес. То есть уже был. Мне же балбесничать противопоказано, да и не получится, не был я таким никогда. Вот с этим осознанием мощи собственных интеллектуальных способностей я и внедрился в учебники, но опять не вышло. Прибыл доктор Штейнгафт.
Осматривал меня он в этот раз особенно тщательно и намного дольше обычного. Закончив с осмотром и немного подумав, призвал на помощь Лидию и они вдвоем избавили меня от повязки. Забрав витализатор, вешать мне на шею новый Рудольф Карлович не стал. Еще немного подумав и, похоже, мысленно побеседовав сам с собой, доктор обратился ко мне:
— Лечение как оно есть, не нужно вам больше. Силы восстанавливать нужно вам теперь. Усиленное питание и гимнастические упражнения я вам настоятельно рекомендую!
Дальше доктор Штейнгафт начал диктовать Лидии примерный план моего рациона на предстоящие две недели. Да уж, иногда быть больным — та еще привилегия. У всех Великий пост, а мне с этакой диетой не растолстеть бы… Нет, не растолстею. Закончив с Лидией, доктор вернулся ко мне и спросил, есть ли у меня двух- или трехфунтовые [1] гантели, а когда я сказал, что должны быть в гимнастической зале, озаботился отправиться туда самолично и вернулся с требуемым инвентарем. Заниматься с гантелями стоя или сидя Рудольф Карлович не велел, строго наказав делать это только лежа. Научив меня нескольким упражнениям, как с гантелями, так и без оных, доктор предписал выполнять их через день. А еще мне теперь полагалось ежедневно ходить, постепенно увеличивая пройденное расстояние, не менее получаса в день надлежало проводить на свежем воздухе, а есть и читать я теперь должен был сидя за столом, а никак не лежа в кровати. Как-то очень уж резко все поменялось… Ну и хрен с ним, что резко. Главное, что к лучшему.