Жизнь по контракту
Шрифт:
– Давай. О, как же я хочу торт!
– Свадебный торт, – он осторожно открыл коробочку и подал ей пирожное. – Ешь все. Я такое съел в городе.
Но Ева сказала:
– Разве молодоженам не полагается съесть свадебный торт вдвоем?
Герман откусил от пирожного чуть-чуть:
– Это за нас.
И она откусила:
– Это за нас.
Он снова поднес пирожное к ее губам:
– А это за наших родителей.
– За наших родителей…
– И еще за Мирагоу!
– За мирагоу? – Ева не поняла. – Какое-такое мирагоу?
– Да, за Мирагоу! – повторил
– Так что это? – Еву уже разбирало любопытство.
Герман кивнул:
– Сейчас расскажу… Это, это такое ущелье далеко отсюда, в Базании…
Он пересказал ей то, что услышал от Родиона о том полете, когда экипаж, которым командовал отец Германа, благодаря слаженным действиям и вере друг в друга, сумел уйти от вражеских ракет, миновать «Чертовы ворота» и «Язык дракона», спасти беженцев и себя:
– А когда они вернулись домой, то им пришлось скрыть, что летели запрещенным маршрутом…
– За Мирагоу! – согласилась Ева и съела последний кусочек пирожного.
Они очень устали за прошедшие ночь и день, но молодое желание победило усталость…
Потом Ева сказала:
– Никогда не думала, что у меня будет такая шикарная новобрачная ночь. В собственном многоэтажном доме с кроватью размером в комнату и с таким вкусным тортом, – она снова облизнулась. – Там больше ничего не осталось?
– Ничего, – ответил теперь уже засыпающий Герман.
Он ответил и уснул. И увидел. Вместе с Евой они лежат на радуге. На мягкой и упругой. Теперь-то Герман уже знал, какая она на вкус – такая же, как пирожное, пропитанное ромом, украшенное клубничкой и малинкой сверху. И пахнет так же. Как только он раньше не заметил… И они с Евой будут лежать так долго. Лаская друг друга и откусывая от радуги лакомые кусочки. Только б Эраст не мешал. А то ходит и ходит под радугой, как часовой их караулит. Бедный, погибший в лагере Эраст…
А Ева еще не спала, смотрела в окно. Уже стемнело, но звезд, как в лесном лагере, не было видно. «Город, – подумала она. – В нем редко видно звезды. И редко слышно птиц. Только машины, машины, машины…»
Она стала вспоминать прежнюю городскую жизнь – квартиру, работу в медицинском центре и тоже начала было засыпать. Но вдруг ей показалось, что слышит чьи-то голоса. А потом Ева и принюхалась, почувствовав странный запах. Это был не запан, о котором она подумала было в первую очередь. Что-то другое. Ей совершенно незнакомое.
Ева растолкала Германа, прошептала:
– Внизу кто-то есть, разговаривает… И пахнет оттуда странно…
Он принюхался и сонно улыбнулся:
– Это наши соседи – Линда и Тильда… Если им не попадаться на глаза, то они совершенно безопасны… Спи, нам рано вставать…
Герман прижал ее к себе. И они впервые в их жизни заснули вместе в одной «кровати»…
14. Штурм
Он открыл глаза перед рассветом, посмотрел на часы – вовремя. И опять вспомнил Родиона, который научил его просыпаться в нужное время.
Еще минуту Герман выжидал, глядя на Еву.
– Пора, моя любовь…
Внизу на лестнице никого не было. Только растоптанные окурки. И запах. Запах Линды и Тильды…
Они покинули стройку и к нужному часу были на месте. Герман ждал, глядя сначала на минутную, а затем на секундную стрелки. Время. Штурм.
У него не было рации, чтобы одновременно дать всем команду, но он увидел, как с разных сторон к зданию АИК пошли его люди. Каждый – к своему входу: к парадному, к служебному, к дверям гаража. Послышались громкие голоса, звон разбитых стекол, скрежет сгибаемого и ломаемого металла. Не было только выстрелов. «И это хорошо», – подумал Герман, через минуту входя в здание АИК, в уже захваченный и знакомый ему по побегу большой зал. Из него можно попасть во множество других помещений агентства.
Он увидел испуганных, связанных охранников. Его отряд действовал, не ожидая никаких команд. Каждый выполнял свою задачу так, как они отрабатывали на поляне в лагере. Часть отряда уже была вооружена автоматами, пистолетами, дубинками, баллончиками с газом, отобранными у охранников.
Они быстро заняли весь первый этаж, подвал. Захватили и знакомую Герману комнату охраны с пультом управления и видеонаблюдением за всем зданием. Пульт, однако, не работал, и на мониторах ничего нельзя было увидеть. Во время скоротечного боя пострадало оборудование – все видеокамеры здания теперь не работали. Нельзя было управлять с пульта и лифтами, дверьми с электронными замками…
Герман радовался тому, что все в целом идет по плану. Однако дальнейшее продвижение неожиданно приостановилось. Один за другим его люди стали докладывать по нескольким добытым при штурме рациям:
– Лифт с первого этажа не работает… План второго этажа не совпадает с действительностью… Лифт со второго этажа, обозначенный на карте, не обнаружен… Переход в архивное здание в обозначенном месте отсутствует…
И тут же в здании сработала общая сигнализация, завыла сирена. Герман понял, что они в ловушке. Им подсунули фальшивый план. Те помещения, которые ему лично довелось видеть во время ареста, были нанесены на схему правильно. Также правильно было обозначено и отдельное здание архива – его никак не замаскируешь. Но все остальное были обозначены неверно. Одних помещений в здании не имелось вообще. Другие были нанесены на схему неправильно.
Он подумал о том, что вскоре после срабатывания сигнализации к зданию подъедет полиция, а затем сюда, может быть, подтянутся и спецподразделения, войска. Нападение на Агентство Исполнения Контракта – не шутка, это угроза государственному устройству.
Герман быстро перегруппировал оставшихся без плана людей. Одну часть оставил держать круговую оборону здания АИК. Ее возглавил Виктор. Со второй группой Герман решил пробиваться вверх к компьютерной базе данных, нужно было несмотря ни на что найти ее и уничтожить. Еще один отряд, которым командовал Олег, по-прежнему был нацелен на уничтожение архивов в отдельном здании.