Жизнь под крылом смерти...

Марченко Ростислав Александрович

Вернувшись за стол, я бросил на него пергамент и как только ан Ниран взял его в руки спокойно начал озвучивать известный мне наизусть текст. Наступал момент истины, где я либо срывал джек-пот, либо в последний момент падал в бездну, ибо доброжелательная вежливость членов комиссии и употребление обращения «фер» меня не обманывали. Ан Гленхолд, к слову сказать, думал также, ибо сместился ближе к столу и внимательно прислушивался к происходящему, сверля меня горящими от ненависти глазами.

— Щит рассечен чернью и серебром в центре наложен человеческий череп переменных цветов.

Окружающие притихли, ожидая реакции старика.

Ответить фер Малх почему-то не торопился, просто смотрел на меня и молчал.

— Как, говорите, щит рассечен? — Наконец родил он.

— Справа чернь, слева серебро. Что значит «переменных цветов» обязательно разъяснить?

Старик все же решил устроить мне подспудную проверку на знание терминологии и правил блазонирования обязательной в изучении для настоящего благородного господина геральдики. Правила и традиции, которой, к слову сказать, в Империи от земных отличались в основном присутствием голубого и фиолетового цветов в финифтях. Последнее давало в распоряжение аристократии тинктуры полного спектра цветов радуги, и запиравшие ее с разных сторон «геральдического спектра» черный с белым колеры. В отличие от средневековой Европы, пурпурные красители на рынке Империи были дороги, но всё же доступны, пускай в геральдике допускались к использованию только в личных гербах Императора, его жен, детей — читай Йоларов имеющих право именоваться кронпринцем или кронпринцессой, и как это ни странно… любой владеющей землей на правах аллода аристократии помельче вне зависимости от ее титула. Последняя, кстати, потеряв право полноправного владения, пурпура в гербе лишалась, вместе, с ним. Что же до «небесно-голубого», то соседствуя с синим в радуге, в геральдике в один цвет с ним слит он не был по немного непонятным причинам — при чтении гербов выцветший синий принимался за голубой весьма часто.

Что же до поставленной на меня ловушки, то она была простейшей но, я уверен, в ней до меня увязли тысячи самозванцев и еще тысячи провалятся в нее позднее. Причем и в Старой Доброй Европе они вязли, и здесь. Глядя на герб, каноническое описание идет слева-направо, то есть с геральдической правой части, ибо в геральдике правая и левая стороны рассматриваются зеркально — от лица держащего щит владельца. И стоит человеку, у которого это не вбито в подкорку, хоть раз оговориться, назвав геральдически правую часть щита левой или левую правой, то для него будет очень хорошо, если в дальнейшем отделается одними только подозрениями. Товарищ «Петров», с которым я познакомился на Монтелигере, весьма вероятно, в том числе и на этом погорел. Он сам, во всяком случае, так подозревал.

— Ну и что же символизирует сочетание этих цветов на вашем гербе? — По лицу старика понятно ничего не было.

Покосившийся на бюрократа священник покачал головой и, переведя взгляд на меня, развел руками, типа извини, ничего не могу сделать. Мордатый фер глядя на такое предательство откровенно поморщился. Последнее не успокаивало.

— Жизнь и смерть, добро и зло, радость и горе и все тому подобное. Выбирайте сам, что понравится больше. У этой пары много значений. — Я слегка улыбался. Надеюсь не слишком злобно.

Если откровенно, первоначально я хотел выбрать своим гербом символ «Инь-Янь». Причем остановило меня, совсем не желание вписаться в каноны аэронской геральдики, а куда более приземленная вещь — я совсем не был уверен, что сей символ в Хейене уже не был известен задолго до моего в

нем появления. Мои знания об этом мире все-таки имели изрядные пробелы. В итоге родился герб в виде разделенного на черную и белую половину щита, с такой же хорошо прорисованной «адамовой головой» в центре. Впрочем, глаза черепушки я поначалу хотел сделать красными, простите червлеными, что в итоге посчитал перебором и бескультурщиной.

— А череп? — Дед нервно облизнул сухие губы.

— Бесстрашие, бессмертие, готовность умереть ради победы — у этого символа тоже немало значений.

Ан Ниран молчал. Снова задумался и молчал. Как и все вокруг.

— Мда, — наконец родил он. — Фер Вран, конечно, я не буду спрашивать вас о прошлом. Премного наслышан, но никогда не чаял, с таким как вы встретится…

В желудок словно засыпали горсть ледяной крошки. Тишина вокруг окончательно стала мертвой.

— Фер, — еще раз облизнувшись, продолжил старый чиновник, — Геральдическая комиссия принесет вам все уместные извинения за недоверие немедленно после вашего благословения в храме Хелы. С таким гербом упросить настоятеля вам будет делом мгновенья.

— О-о-о-х-х! — Единодушно вздохнули практически все окружающие, кроме жреца Тира.

И вот тут я, каюсь, немного сорвался, не сумев удержать пружинунасквозь пронизывающего меня напряжения:

— Мне надо его бояться?

«Ш-ш-ш-ш» — зашумел вокруг точно такой же, как тогда в шатре призрачный ледяной ветер, пускай пламя светильников от него сейчас и не заметалось, но это вполне компенсировала реакция оказавшихся вблизи лошадей. Да и людей вокруг проняло, хотя и меньше.

Единственный из Геральдической комиссии кто не выглядел удивленным, был все тот же священник:

— Фер Малх, думается мне, что теперь в благословении нужды нет.

Серьезный Киран поймав мой взгляд, дружески подмигнул.

Немного побледневший старик ответил жрецу не сразу.

— Фер Вран ден Гарм, от своего лица и лица Комиссии приношу извинения и окончательно снимаю с вас все подозрения.

— Я оправдан?

— Абсолютно.

Члены комиссии шумно выразили поддержку решению председателя, отмалчивался один бледный как полотно барон ан Гленхолд, вперившийся в меня совершенно стеклянным взглядом.

— Не желаете воспользоваться случаем, чтобы подать прошения о принятии подданства Аэрона и внесении вас в Гербовые Книги Империи, фер Вран?

— Да, это было бы кстати, — кивнул я.

— Шен Марн вам поможет, — старик толкнул локтем сидящего рядом с ним стенографиста, отчего тот отмер и часто-часто закивал, — от вас потребуется лишь подписать. За гербовый лист, что лежит передо мной не будет стыдно даже принцу… Не пожелаете к прошениям приложить?

— Пусть будет.

— Превосходно, — заулыбался окончательно пришедший в себя ан Ниран. — Согласны благородные господа чуть-чуть подождать?

Ранее обещавший мне подписать все прошения ан Трайд утвердительно кивнул:

— Фер Малх мы подождем. — И протянул мне руку. — Я в вас, фер, не сомневался уже после первых фраз, но на нас возложена немалая ответственность…

— Забудьте, — махнул рукой я.

Остальные члены комиссии беспорядочно последовали примеру фера Хирана, нажить врага в «Меченом Хелой» определенно никому не хотелось. Один только барон по-прежнему стоял в стороне.

Получившаявеликолепный повод для сплетен солдатня шумно переговаривалась между собой.