Жизнь полна неожиданностей
Шрифт:
Оливия бросилась в его объятия.
— Господи, Льюис! — прорыдала она. Он взял ее лицо в ладони и долго смотрел ей в глаза.
— Ты сказала правду? Ты любишь меня?
— Конечно, люблю.
— И всегда любила?
— Я поняла, что мои чувства к тебе изменились, в первый день после возвращения с рождественских каникул. Но осознать, что это и есть любовь, помогла мне стычка с Диной.
— И меня ревность подтолкнула к решительным действиям. Когда я увидел Николаев у твоих ног, прижимающего твои руки к груди, мне захотелось разорвать его на части. А когда я услышал, что он просит тебя принять его обратно, я еле сдержался, чтобы не закричать “нет!”. Я так боялся услышать твой ответ, боялся, что ты все еще любишь его.
— Я уже очень давно не люблю его. Я люблю тебя, Льюис.
— Повтори еще раз, любимая. Твои слова звучат музыкой в моем сердце.
— Я люблю тебя, Льюис.
— И я люблю тебя. Господи, как же я люблю тебя! Их признания прервали громкие аплодисменты.
Льюис и Оливия резко обернулись. Увидев в дверях столпившихся сотрудников, Оливия покраснела, Льюис же выглядел очень довольным.
— Оливия, в присутствии “высокого собрания” я снова спрашиваю тебя: ты выйдешь за меня замуж?
— Да, — громко и четко произнесла Оливия. — Да, выйду. — Из ее глаз хлынули слезы.
— Благодарю тебя, Господи! — прошептал Льюис и крепко прижал ее к себе.
ЭПИЛОГ
— Какой же ты красавец, — бормотал Льюис, склонившись к личику своего новорожденного сына. Малыш лежал на руках отца и смотрел на него широко распахнутыми, настороженными глазками.
— Медсестра сказала, что он слишком красив для мальчика, — со смехом произнесла Оливия. Прошел только час после рождения малыша, а память о долгих часах нестерпимой боли отступила, оставив место ликующему счастью.
Тем не менее Оливия пообещала себе, что в следующий раз она приедет в роддом заранее, чтобы иметь возможность воспользоваться всеми теми чудодейственными обезболивающими средствами, о которых ей рассказывал доктор. Просто Оливия вовремя не сообразила, что роды уже начались, пока не отошли воды, а потом события стали развиваться стремительно. Поездка в больницу показалась ей бесконечной, хотя заняла всего пятнадцать минут. Оливия изо всех сил сдерживала стоны, но, когда доктор в родильном отделении сказал, что слишком поздно принимать какие-либо обезболивающие средства, она-таки застонала и продолжала стонать до тех пор, пока ей на руки не положили новорожденного сына.
— Будущая гроза женщин, — сказал Льюис, с улыбкой глядя на крошечного “сердцееда”. — Особенно с такими глазами. У него твои глаза, дорогая. — Льюис подошел к изголовью и поцеловал Оливию в потрескавшиеся губы.
— Но у меня не голубые глаза, — заметила она.
— Глупышка, — мягко произнес Льюис. — Все дети рождаются с голубыми глазами. Вот увидишь, через несколько месяцев у нашего сына будут красивые карие глаза его матери.
Оливия зарделась от удовольствия. Льюис часто баловал ее всяческими комплиментами и похвалами, заставляя чувствовать себя особенной, желанной, любимой. Ему все в ней нравилось, даже страсть к планированию.
— Давай, наконец, определимся с именем, а то набегут родственники и засыплют своими предложениями. Надо выбрать такое имя, из которого нельзя было бы сделать кличку и в то же время можно было придумать ласковое домашнее прозвище.
— Как насчет Льюис-младший?
— Упаси Боже! У меня было множество кличек в школе.
— Тогда предлагай ты, — попросила Оливия, чувствуя, что у Льюиса уже есть имя на примете. — А я выберу имя для девочки, когда она у нас родится. — Честно говоря, Оливия уже составила длинный перечень женских имен, поскольку мать убедила ее, что, судя по всем приметам, у нее обязательно родится девочка. Бабушкины сказки! В следующий раз она узнает пол ребенка с помощью ультразвука. Оливия всегда предпочитала все планировать и готовиться заранее.
— Как тебе Кристофер? — сказал Льюис. — Конечно, все будут звать его Крис, но мне нравится.
— Мне тоже нравится. А второе имя? Можно назвать его в честь моего отца?
— Кристофер Дэвид Альтман, — медленно, словно пробуя на вкус, произнес Льюис. — По-моему, то, что надо.
— Наш сын вырастет сильным и мужественным, как его отец.
Льюис посмотрел на жену долгим взглядом, полным любви и гордости.
— Любовь моя, как после того, что ты пережила сегодня, ты еще можешь улыбаться и рассуждать о других детях?
— Не преувеличивай моих достоинств, Льюис. Я не мазохистка и в следующий раз воспользуюсь всеми существующими обезболивающими средствами.
Льюис согласно кивнул.
— Я точно еще раз не переживу этого испытания. Видеть, как страдает твоя любимая, и быть не в состоянии хоть чем-нибудь облегчить ее страдания! Никогда не чувствовал себя таким беспомощным и бесполезным.
Сердце Оливии затрепетало при слове “любимая”.
— Вовсе ты не был беспомощным — ты был воплощенное спокойствие и собранность.
— Все, что я мог, — это держать тебя за руку.
— Зато как! Чуть не сломал.
Льюис рассмеялся и снова склонился, чтобы поцеловать жену.
— Это самый счастливый день в моей жизни.
— И в моей тоже.
— Мы должны подыскать себе дом. Мы больше не можем оставаться в той квартирке.
После продажи старого дома Льюис перебрался в квартиру, которую Оливии подарила Бетти.
— В первое время мы можем пожить в ней, Льюис. Подумай сам — заботливая няня в лице твоей мамы живет этажом выше. Она еле дождалась момента, когда сможет заполучить в руки долгожданного внука.
— Это точно. Оливия.., хмм.., а как насчет работы? Ты хочешь вернуться на работу?
Оливию удивил этот вопрос. Она еще несколько месяцев назад сказала Льюису, что не вернется на работу после рождения малыша. Она до последних дней ходила в офис, но только потому, что не хотела оставаться дома, ей было спокойнее среди коллег, а главное — рядом с мужем. Кроме того, она готовила свою преемницу.
Привыкшая все планировать и доводить до конца, Оливия обратилась в агентство по трудоустройству, изложила свои требования, и ей порекомендовали женщину средних лет с большим опытом работы.