Жизнь после жизни
Шрифт:
— Скажу сразу: ни в какие привидения и легенды я не верю, — начала Тамара. — И не примите то, что я расскажу, за бредни пустоголовой дамочки.
Настя невольно улыбнулась. Уж на кого — на кого, а на пустоголовую дамочку Тамара Николаевна Виноградова походила меньше всего.
Как-то в ноябре Тамара пришла утром в свой салон и обнаружила, что зеркало на стене разбито. Рама так и висела на месте, из нее торчали невыпавшие части стекла, остальные осколки разбросаны по полу.
— Я не обратила особого внимания, хотя кое-что показалось мне странным. Если бы зеркало просто упало, что вполне могло случиться, то рама лежала бы на полу, а она осталась на стене. Значит, его разбили специально. Но кто? Ума не приложу, — говорила Тамара. — К тому времени статья в «Курьере» уже была,
— А дверь? — с интересом спросила Настя. — Она была открыта?
— В том-то и дело, что закрыта. Я ее отпирала своим ключом, я это отчетливо помню. Конечно, в статье имелись пассажи про разбитые зеркала и что дверь заперта, но я не склонна верить в мистику.
— Вы Андрею Сергеевичу рассказывали об этом?
— Ну а как же, обязательно. Он только плечами пожал, но нахмурился. Не обращаться же из-за такой ерунды в милицию, правда? Я попыталась своими силами узнать, кто мог ночью войти в мой салон и разбить зеркало, но, конечно, ничего не узнала.
— А у кого хранятся запасные ключи?
— У нашего завхоза, Сани Белякова. Это зять Андрея.
— Зять? — переспросила Настя.
— Ну да, муж Лены, дочери Андрея от первого брака.
— Погодите, — Настя наморщила лоб, стараясь уяснить сложные родственные связи сотрудников клуба. — Вы говорили, что первая жена Андрея Сергеевича работает здесь главным бухгалтером.
— Да, и по совместительству кадровиком. Вера Алексеевна Бегорская. Лена — ее дочь. Вернее, ее и Андрея, она в клубе отвечает за связь с внешним миром. Осуществляет представительские функции, ходит по чиновникам, обивает пороги, общается со спонсорами, пишет тексты для сайтов. А наш завхоз Саня Беляков — муж Лены.
— Всё, усвоила. Значит, ключи только у Сани, так?
— Так. Он хранит их на стенде в своей комнате на втором этаже, помните, я вам показывала?
— Помню. А кто убирает в помещениях клуба?
— Уборщицы. Вы имеете в виду ключи, которыми они открывают двери?
— Совершенно верно, — кивнула Настя.
— Есть еще один комплект всех ключей, он находится в помещении охраны, и именно этот комплект берут уборщицы, когда работают. Точнее, это происходит таким образом: в шесть утра приходят уборщицы, дежурный охранник проходит вместе с ними в главный дом, отпирает, все помещения, кроме гостиничных номеров, а когда уборщицы заканчивают, охранник приходит снова, осматривает помещения и запирает их.
— А что с гостиничными номерами? — поинтересовалась Настя. — Их убирают в другое время?
— Естественно. Их убирают те же самые уборщицы, только днем, когда в номерах никого нет. Ключи берут у Сани.
— А во флигелях кто убирает?
— Тоже уборщицы и тоже днем. Но только в тех номерах, где живут гости. Сотрудники убирают у себя сами, ведь это их дом. Кстати, если вы не хотите, чтобы в ваше отсутствие в ваш номер кто-то заходил, вы не стесняйтесь, скажите мне. Я придумаю, как организовать уборку, чтобы вы не нервничали.
— Кстати, как вы вошли ко мне? — спросила Настя. — У вас есть ключи от всех гостевых номеров?
— У меня — нет, — засмеялась Тамара. — Я у охраны взяла. Вы же понимаете, у охраны должны быть ключи от любого помещения, мало ли, пожар случится или человеку плохо станет.
Вот так, пошла и взяла у охраны ключ от помещения, в котором живет гость. Очень интересно.
— Охрана что, всем по первому требованию ключи выдает? И кто угодно может их взять?
— Да нет же, — Тамара попыталась развеять Настины сомнения, — охрана у Андрюши дисциплинированная. Но для меня делается исключение, потому что я — это все равно что Андрей. Я тогда, в ноябре, спрашивала у них, не просил ли кто-нибудь ключ от салона или от комнаты завхоза, они сказали, что никто ничего не просил.
— А уборщица? Вы с ней поговорили?
— Конечно, — кивнула Тамара. — Она клялась и божилась, что, когда в седьмом часу пришла убирать в салоне, зеркало было цело, иначе она убрала бы осколки. Значит, зеркало разбили уже после того, как уборщица закончила работу и охранник осмотрел и запер главный дом. Где-то между половиной девятого и одиннадцатью утра. Я пришла в начале
Еще одно происшествие имело место в декабре, когда члены клуба активно занимались организацией новогодней вечеринки. За два дня до праздника в холле главного дома весь пол оказался усыпан обрезками волос. Клуб открывается для гостей в десять утра, тогда же начинается и рабочий день для всех сотрудников, кроме тех, кто работает в кафе. Повара и официанты, естественно, приходят раньше. И администратор, который сидит в холле за стойкой, приходит чуть пораньше, чтобы к моменту появления первого гостя быть полностью готовым к работе. Те, кто работает в кафе, проходят не через главный вход и холл, у них есть отдельная дверь, так что в холле они не были. Усыпанный волосами пол первой увидела именно администратор. Она совершенно растерялась и впала в такой ступор, что не догадалась быстренько все убрать, и к приходу гостей волосы все еще устилали пол. Тут же послали за Тамарой, которая в отсутствие Андрея Сергеевича Бегорского считалась в клубе главным человеком на правах его «почти жены». Тамара прибежала из флигеля, схватила веник и совок и стала убирать, попутно разглядывая обрезки волос. Волосы были явно взяты из ее салона, причем брали их в течение нескольких дней: Тамара увидела пряди свекольно-красного цвета и узнала их, это были волосы одной дамы, которая в целях экономии решила покраситься дома, купила бог знает где какую-то паленую, некачественную краску, да еще и передержала ее по неопытности, в результате волосы оказались ужасающего свекольного цвета, и ей пришлось идти к Тамаре, платить деньги, поскольку дама не была членом клуба и права на бесплатное обслуживание не имела, и перекрашиваться, а заодно и стричься. Случилось это дней за семь-восемь до происшествия. А вот светлые чуть вьющиеся волосы принадлежали Лене Беляковой, дочери Бегорского, которая стриглась у Тамары накануне.
— Получается, что кто-то захаживал ко мне в салон и подбирал волосы. Или вытаскивал их из мешков, в которые уборщицы ссыпают мусор. Но в любом случае, он делал это не один раз, то есть готовился и планировал.
— Он или она, — заметила Настя. — И что вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что это направленная акция, — твердо ответила Тамара. — Я готова согласиться с тем, что где-то в нашей усадьбе окопался маньяк, который хочет всеми правдами и неправдами выжить отсюда клуб, поскольку его оскорбляет, что на территории рода Румянцевых теперь находятся посторонние. Он в силу своего заболевания не может оценивать ситуацию адекватно и считает, что если клуб закроется, то усадьба снова будет принадлежать ему. И его акции направлены именно против меня, потому что против Андрея ему действовать трудно, Андрей приезжает и уезжает, и невозможно в отношении его ничего спланировать. А я всегда здесь, со мной проще. Если у меня сдадут нервы, я испугаюсь и уеду, то и Андрей здесь не останется, это всем понятно. Нужно всего лишь выжить отсюда меня — и клуб закроют.
— То есть в легенду вы все-таки верите, — насмешливо проговорила Настя.
— Я — нет, но сумасшедший потомок Румянцевых вполне может в нее поверить, как вы считаете? Смотрите, в легенде есть упоминание и о разбитых зеркалах, и о клочьях волос. Конечно, в данном случае у нас получились не клочья, а обрезки, но все равно…
Тамара налила себе еще чаю и выпила горячий напиток залпом. Потом забралась с ногами на диван, на котором они обе сидели, схватила мягкую подушечку, прижала к груди и слегка наклонилась к Насте.
— Он где-то совсем близко, — тихо заговорила она. — Он ходит рядом с нами. Я уверена, что он или работает в клубе, или даже живет в усадьбе, или является активным членом «Золотого века», во всяком случае, он бывает здесь постоянно. И все знает. Он прекрасно ориентируется и в помещениях, и в наших порядках, и в наших мероприятиях. Новогоднюю вечеринку он чуть не сорвал, ведь многие испугались тогда и не пришли. Согласитесь, Настя, спокойствия и оптимизма все это не прибавляет. Андрюша, конечно, в сумасшедшего потомка не очень-то верит, он посмеивается надо мной и моими страхами, но мое беспокойство в целом разделяет. Клубу грозит несомненная опасность, а ведь клуб — это Андрюшино детище.