Жизнь продолжается

Коваленко Ирина

– У меня нет никакого голоса! И музыкального слуха совсем нет! Я никогда не попадаю ни в ноты, ни в мелодию...

Однако на Машино счастье к ним опять подбежал Оскар, и едва услышав о просьбе Маши, также начал упрашивать приятеля присоединиться к музыкантам.

– Спой для своей дамы настоящую серенаду, амиго! Нехорошо отказывать девушкам, и тем более, таким красивым, как Мария! И не говори, что ты не умеешь петь! Ты отлично поёшь, поверь, в прошлый раз ты пел даже лучше того парня, которого я приглашал из столицы, и которому в итоге заплатил тысячу долларов за час выступлений! Слышал бы я твой голос раньше, позвал бы тебя, а не этого хапугу, уж с тобой мы бы как-нибудь договорились...

В конце

концов Давид всё же согласился и, скромно улыбаясь, направился к стоящим на небольшой деревянной сцене музыкантам. О чём-то поговорив с ними на испанском, он нацепил на голову сомбреро (как и все остальные марьячи, согласно национальной традиции) и, взяв в руки микрофон, начал петь, едва музыканты исполнили первые аккорды какой-то грустной песни о любви. Маша не знала этой песни и практически не понимала испанский, но то, что услышала девушка, повергло её в такой шок, что на минуту она даже забыла о том, где находится и что вообще происходит вокруг неё. Прикрыв глаза, она слушала ЭТОТ ГОЛОС, такой знакомый и такой необычный. Прежде девушка даже не мечтала о том, что когда-нибудь услышит этот голос не в записи, это казалось ей совсем не реальным, но сейчас... Да, это был голос Ивана Милериса! Его необыкновенный тембр, его переливы, его манера исполнения. Слушая Давида, Маша неожиданно вспомнила ранние песни Ивана, которые тот записывал в самом начале своей карьеры. Да, это был такой же голос - ещё не совсем распетый, но при этом сильный, красивый, и как отмечали многие специалисты по музыке и вокалу, уникальный и неповторимый. Маша не могла поверить собственным ушам! Выходит, Давид похож на Ивана не только внешне? У Давида такой же голос, какой был у Ивана, а это уже никак не может быть простым совпадением! Но что же это? Мистическое явление или... Нет, никакой мистики быть не могло! Родственная связь? Маша задумалась. Мать Давида - русская женщина, и если хорошо подумать, то кое-что у неё выходило, хотя сомнения ещё оставались. Надо было срочно во всём разобраться. Найти ответы на все мучившие её вопросы.

Тем временем, Давид закончил свою песню. Все посетители ресторана ему аплодировали и просили спеть ещё что-нибудь, однако Давид, поблагодарив своих слушателей, вернулся за столик к Маше. Он выглядел слегка смущенным.

– Почему ты не хочешь заниматься музыкой профессионально?
– Спросила Маша, глядя на него. - У тебя отличный голос...

– Прекрати! Мои родители всегда говорили мне, что из меня такой же музыкант, как и борец сумо выйдет! Да и зачем оно мне? Никогда не понимал этого желания стать знаменитым, ездить по всему миру, выступать для чужих людей... Мне это не интересно. Я вообще не люблю куда-то далеко ездить. И я очень стесняюсь, когда на меня смотрят посторонние....

Чуть позже, когда он проводил её до отеля, Маша сидела в своём номере и, выйдя в Интернет через бесплатный вай-фай в номере, читала интервью с Иваном Милерисом, сделанное ещё на заре его музыкальной карьеры.

– Почему вы выбрали музыку?
– Спросили у Ивана, - Что привело вас в этот мир?

– Я с детства в этом мире, если хотите знать, почти с рождения. Моя мать прививала мне любовь к музыке и искусству, с пяти лет заставляя играть на фортепьяно, скрипке и гитаре. Она сама - профессиональная пианистка, и поэтому всегда хотела, чтобы я пошёл по её стопам. Мне тоже это было интересно, хотя я никогда не мечтал о славе. И никогда не хотел становиться профессиональным музыкантом или певцом...

– Почему?

– Меня не привлекал бродячий образ жизни. Признаться вам честно? Я типичный домосед! Не люблю куда-то далеко ездить! И я стесняюсь посторонних. Да, я очень стеснительный! Иногда мне становится неловко перед публикой, я боюсь, например, перепутать слова в песне или уронить гитару во время выступления...

Маша выключила свой

планшет и задумалась. Слишком много совпадений. Даже в рассуждениях есть что-то общее. Только Давида никто НЕ ЗАСТАВЛЯЛ стать музыкантом. Его родители, похоже, наоборот, были против того, чтобы он занимался музыкой. Хотели, чтобы он продолжил дело отца. И Давид не противился их воли, он выучился на агронома и с удовольствием занимался сельским хозяйством. Вот только... Маша подошла к окну и залюбовалась огромной нежно-золотистой Луной, которая висела над самым морем и отражалась в нём. Отражение размывали волны, и поэтому в воде Луна имела другую форму, не круглую, а размазанную по воде...

– Я должна под каким-то предлогом найти ранчо Давида и поговорить с его матерью, - сказала сама себе девушка, продолжая любоваться завораживающим пейзажем из окна, - хотя я не уверена, что она скажет мне правду, но я могу попытаться. Я должна выяснить, как связан Давид с Иваном Милерисом!

...Алла подошла к сидящему на стуле сыну и аккуратно положила ему на плечо руку.

– О чём задумался, сынок?
– Спросила она, нежно погладив сына по его непослушным черным кудрям.

– Обо всём на свете, - Давид улыбнулся матери, - в частности об одной девушке...

– О, вот это уже интересно! Значит, ты влюбился?

– Мама, не торопись! Мы знакомы всего один день...

– Но она хорошая девушка?

– Вроде да, - Давид мечтательно улыбнулся, - и очень красивая...

– Рада за тебя, Давид!
– Алла присела рядом с сыном и посмотрела на его красивое лицо.
– Ты чем-то обеспокоен? Что такое, сынок?

– Да ничего страшного, мама, у меня иногда такое бывает. Какое-то нехорошее ощущение, даже не пойму, с чем это связано. Тревога какая-то, как будто что-то должно случиться.

– Ты никогда не говорил об этом, Давид, - Алла встревожено посмотрела на сына, - у тебя это давно? И часто?

– Мама, пожалуйста, успокойся, - он говорил мягко, но в его голосе слышалось сильное раздражение, - это ерунда, поверь, полнейшая чушь. Я не хотел тебе говорить, потому что знаю твою реакцию на подобные мелочи. Стоит мне чихнуть или кашлянуть, так у тебя сразу паника! Как будто я какой-то особенный, честное слово...

С такими словами он поднялся, поцеловал мать и направился к себе. Алла же, тревожно теребя в руках собственный крестик, висевший на длинной цепочке, направилась в кабинет, где сидел Рафаэль.

– Ты говорил с этим человеком?
– Полушёпотом спросила она у мужа, перед этим плотно прикрыв входную дверь.

– Да, я говорил с ним. Он даёт нам неделю, Алла. Всего неделю!
– Он в сердцах бросил ручку, которую до этого крутил в руках, - Ты представляешь, ЧТО НАС ЖДЁТ через неделю?

– Не представляю. Если честно, мне страшно. И я не знаю, что нам делать, Рафаэль. Может, стоит ещё раз с ним поговорить и попытаться как-то убедить хотя бы немного подождать? Месяц, например?

– Месяц? А что это изменит, Алла? Что? Ничего уже не изменится! У нас нет выбора!

– Ошибаешься, - женщина внимательно посмотрела на мужа, - если ты считаешь, что этот тип загнал нас в ловушку, ты ошибаешься, любимый. У нас есть выбор и есть выход.

– Какой?
– Голос Рафаэля дрожал от волнения, - Говори, пожалуйста...

– Мы сбежим из Коста-де-Эсмеральда. Сбежим туда, где нас никто никогда не найдёт.

...Как и следовало ожидать, Давид позвонил Маше на следующий день, и они опять встретились, на сей раз решив вместе прогуляться по Плайя-Реаль и покататься на прогулочной яхте вдоль берега. Давид оказался отличным экскурсоводом - он действительно хорошо знал места, в которых провёл всю свою жизнь, и потому с удовольствием делился своими знаниями.