Жизнь с двух сторон
Шрифт:
— Нельзя! — Почему–то ему громко.
— Спинку, кто заказывал спинку.… И входит ко мне с завязанными глазами!
Потом смешно так! Он меня всю вымыл с ног до головы и все с закрытыми глазами! Представляете? Всю трогал, и такие мне слова, стихи читал красивые, что я, я… Я его прогнала!
— Иди, дервиш невоспитанный! Ты меня прямо до слез довел своими стихами! Вот прикажу тебе отрубить голову….
— Нет, это не наш метод, лучше…
— Иди, я сказала, а то отрублю тебе еще что–то?
— А вот и не отрубишь, не отрубишь…
— Ну, тогда откушу! Иди и готовься!
И откусила ведь! Шучу! Нет, я ему такую
А потом чудо какое–то! Раз, потом тут же еще и следом снова еще.… И все с дудочкой, словно палочкой волшебной и обжигающе горячей. Чудо такое, что с таким еще и не сталкивалась. И уже теряя сознание, все и вся, я ему…
— Мама! Мамочки! Пощади, повелитель….
Но повелитель и тогда не пощадил музыкантшу затейливую, и она улетела, как птичка, на райские облака в ту ночь.… И даже в себе что–то потеряла.… Какой–то там Тампакс, который не успела или забыла вынуть, перед столкновением с его чудесной флейтой. На которой потом играла сама и игралась с ней до самого утра, наслаждаясь чистым голоском прекрасной пастушки.…Которая сама, в припадке невиданной радости, сползала к нему между ног и играла волшебную и просто божественную музыку, на разные голоса с ним, на его дудочке, такой прекрасной и словно выструганной из бамбуковой палочки, но не маленькой, а такой себе толстенькой и фантастически крепкой, и так до самого до утра….
Первый удар
Время летело как ветер. Не успела оглянуться, как уже месяц прошел с момента, когда я сидела в его Бэхе и жадно заталкивала в себя шаровые пирожки.
Видимо, что–то такое мощное и сильное присутствует в нас, и влюбленный человек может, соединяясь, передать часть своей силы и здоровья любимому человеку. Что приводит в гармонию работу всех его органов, и это отражается озарением света на его лице, спокойствием речи и благополучном исходе каждого дня. Вот и на меня пролилась сия чаша. За все эти дни, что я, как зайчик, как кролик, не пропуская ни одного дня, не оставляла его в покое. И все карабкалась по его сильному телу, перебираясь то туда, то сюда, меняя позы, упражняясь на нем в том, что умела, что научилась от него и замирала потом, счастливая и вылюбленная безмерно. И так до следующего вечера, а иногда и продолжения ночи.…Вот так и жила с ним, моим повелителем и волшебником. Не ощущая ни времени, ни приступов болезни своей и только ждала и прислушивалась вечером к его шагам и лифту. Ждала и выглядывала в окно, страшно, безумно радуясь его появлению и снова, как в первый раз его и с ним….
Но роковое истечение времени, что было мне отпущено, уже коснулось не только меня, но и тех, кто со мной общался и соприкасался, кого я любила.
Я отдавала им всю себя, как в последний раз! И они этого не понимая, требовали от меня еще и еще, я это видела по их лицам, во взглядах ненасытных, но любящих глаз, и я уступала, отдавая последние силы, которые мне самой так нужны были еще для борьбы с болезнью.
Видимо, это так возмутило судьбу, что она нанесла мне скоро непоправимый и страшный удар!
А я, ничего не подозревая, жила и радовалась счастью, что выпало мне, как звезда счастливая.
Мебель всю по моей просьбе собрали, и я расставила ее по комнатам, как сама захотела. И меня похвалили. Потом занялась техникой на кухне и содержимым его холодильника. И снова меня, как в той сказочке, похвалили. Потом мне этого показалось мало, и я взялась за его вещи. Стирала, досушивала и гладила его рубашки. И снова меня хвалили. А потом он пришел и говорит.
— Собирайся, поехали!
Куда и зачем не спрашиваю, так как с самого начала мы с ним так договорились. Он мне:
— Не спрашивай, чем занимаюсь и кто. Просто живи и радуйся. Но я не граблю и не убиваю, торгую. Одним продаю, у других покупаю. Все!
— Понятно.… Но и ты не спрашивай и не пытайся даже. Узнаю и уйду тут же. И у меня все!
Потому, когда он мне, я ни слова не спрашиваю, молча с ним в машину. Сели и поехали. Приехали к какому–то бутику. Зашли. Он мне:
— Бери, что понравилось! Не понравилось ничего, пошли в другой.
Я замялась, так он сам. Представляете!
— Так, иди сюда! Это — нет, это — нет. — И так пятнадцать минут. Он все понял и говорит.
— Пошли дальше.
Ну и терпение у него! Я уже устала, а он все:
— Это — нет, это–нет….
— Понял.… Садись, поехали.
Привез куда–то и говорит:
— Теперь сама. Иди и что понравиться отложи. На цены не смотри. Бери что нравится! И вот, что еще? Мою просьбу выполни, пожалуйста?
— Какую?
— Белье себе купи. Я люблю черное, кремовое, розовое, белое и…
— Хватит, я поняла!
— Все как просил. — Говорю ему уже дома. — Садись и смотри. Вот белье на мне белое….
Так мы потом дома с каждой сменой моего белья … Сил не хватило у нас все мою коллекцию опробовать. Но он остался очень довольный моей коллекцией белья: белого, черного, розового, голубого….
Теперь я все поняла, и меняла его чуть ли не каждый день. И не только белье, но свои наряды: сегодня черное английское платье, завтра французское бежевое.… Да и туфли к ним….
А на мой день рождения — мне шубу! Настоящую, норковую! Я и описалась прямо, когда он, пугая меня, в ней ко мне приполз рано утром на четвереньках.…А в зубах у него яркая и красивая роза была.… Так бы и продолжалось все и дальше, пока….
Сережа уезжал на день пару раз. И когда он в следующий раз сказал, что едет, я его поцеловала и стала ждать. День прошел. Впервые за все время я одна в постели. Не спится! Крутилась, крутилась, а потом встала, оделась красиво и пошла на кухню, и там до самого утра что–то ему готовила…
Я не слышала даже, как он вошел, и вздрогнула. Видно его ключами….
— Кто? — Спрашивает какой–то неприятный мужик.
Сердцем я сразу же почувствовала, что с Сережей беда, и потому, интуиция что ли подсказала, и я ему спокойно и, стараясь не подать вида, что страшно и что в отчаянии. Да и нога сразу же отнялась.
— А где Сергей Иванович? Я ему тут приготовила на целый день…
— Чего шкандыбаешь? — Он мне.
А тут следом еще какие–то типы ввалились. И я все сразу же поняла!
— Кто? — Опять мне.
А у меня словно отнялся язык и я не могу слова вымолвить. Еще минута и я просто упаду без чувств!
— Слышишь, Колян, она типа его домработница! — Слышу, как тот, первый, звонит кому–то и обо мне говорит.
— Не, не похоже… Шкандыбает она! Не… не подстрелили…. Слышишь ты, лахудра, ты чего это, с ногой давно? С детства? А чего дохлая такая? Ни сиськи, ни письки.… Слышь, Колян, мы это, ее отпускаем, пусть шкандыбает? Хорошо? Ага! Не… Прикольно!