Жизнь с двух сторон

Кукла Роузи

Вот так и брела себе, тащилась трусливо…

Не успела я как следует, насладиться остротой своих ощущений, как нос к носу столкнулась с той самой, молодой мамочкой грудастой, от которой на вечере сбежала.

— Ты? Вот так встреча! — Она мне радостно.

Узнала конечно же меня, с первого взгляда!

— Слушай, Наташка, а ты не поможешь мне?

Я просто остолбенела.

— А откуда Вы меня знаете?

— Да брось, ты! Ты что же забыла, как танцевать меня пригласила на вечере в школе восьмого марта?

— Нет,

простите! Я не это имела в виду. Откуда Вы имя мое знаете, я же ведь Вам его не говорила.

— Да вот, — как–то смущаясь немного, она мне. — Вот, захотела и узнала. Уж больно ты девушка фактурная!

— Какая?

— Ну, ладно тебе. Меня, между прочим, зовут Марысей, а все зовут просто — Муха. И ты можешь так же. Слушай, помоги мне немного, а? У тебя есть минутка свободного времени?

— А что надо делать, Марыся?

— Муха! Родная. Зови так, а то я уже отвыкла.

— Ну, хорошо, Муха. Так что надо от меня? Только я на непристойные просьбы не реагирую.

— Какие, какие? Вот ты выдала! Ха–ха–ха! Нет, успокойся! Ничего такого не будет, и не обещаю даже, просто одному хорошему человеку помочь надо.

— Какому такому хорошему? — Спрашиваю, смягчаясь, но все еще недоверчиво.

— Сейчас узнаешь! Постой немного, а я пока позвоню. Хорошо? Только мне не сбеги и не бросай материал без присмотра, как тогда на вечере.

Какой материал, какой такой хороший человек? Куда она звонит и зачем? И почему–то, несмотря на ее бодрый вид и заверения, я жду какого–то подвоха от этой неожиданной встречи. Может от того, что сбежала от нее тогда, не зная, что ей ответить на ее беспардонный вопрос о ее больших сиськах? А может, за этим что–то скрывается еще?

Стою, как дура, рядом с каким–то мешком холщевым и грязным. Что там такое? Может эта красавица грабанула кого–то, и меня к этому добру приставила? Нет, надо подальше от нее. Бешенная она какая–то и что–то в ней уж больно кипучее…

— Ну, все! Сейчас машина подъедет, и мы поедем.

Куда поедем, зачем? Видя мое замешательство, она мне:

— Слушай! Да не бзди ты? Прости! Вырвалось, знаешь, по привычке. Да не пугайся ты. Ну чего ты? Я же в родительском комитете школы и потом ты меня знаешь…

— А я и не пугаюсь… — Мямлю, пока что слабо соображая, что же произойдет дальше.

А дальше: машина легковая, и мы в нее этот тяжелый и грязный мешок. Потом она меня уговорила поехать с ней вместе и там уже, где надо, помочь ей опять дотащить его, как сказала, в какую–то нору.

Заинтриговала. Мешок тяжелый, нора какая–то там у нее. Что еще мне она приготовила? Но вида не подаю, сижу рядом и молчу. А она вся просто извелась, искрутилась дорогой. Всю меня радостно так и чуть ли не потирая руки, рассматривала. Попросила бейсболку снять. Зачем это ей? Потом отодвинулась и минуту пристально разглядывала меня, как доктор или маньячка… Ага! Скажи еще ей об этом?

Но

машина приехала, и мы вытащили этот мешок с ней, а она того мужика, водителя, в щечку и еще ему спасибо! А тот любовник ее, что ли? Как–то согнулся и ручку этой грубиянке поцеловал. Извращенец какой–то! Грязную руку, всю перепачканную чем–то белым и желтым.

— Давай туда! — Ткнула пальцем в сторону подвала у какого–то старинного и красивого дома. Я даже и представить себе не могла, что есть в городе такие красивые старинные дома, и такие под ними некрасивые и страшные подвалы.

— Не… — Говорю. — Я с тобой, Муха, в подвал не полезу!

Она неожиданно засмеялась, а потом примирительно.

— Ну ладно, трусиха! А я — то думала, что ты такая смелая и тебе нечего бояться раз мальчишкой вырядилась и расхаживаешь по городу, на свою ж…. приключения ищешь!

— Вот и не надо мне с тобой никаких приключений… — Говорю, уязвленная ее замечанием в самую точку. Как она меня, а? Вот же Муха какая кусачая мне попалась? Ну, погоди, я тоже тебя…

— Ладно уже, я передумала. Куда там надо твое барахло награбленное тащить, давай показывай, где там твоя нора бандитская?

Она снова как засмеется! Не злобно, а искренне и весело. Но потащила меня за собой в подвал, да еще с этим мешком тяжеленный по крутым и многочисленным ступенькам вниз.

— Что это у тебя в мешке такое? Как будто бы земля какая–то для погребения.

— Что? Ну, ты мрачная какая! Нет, не земля. Но близко очень. А по смыслу, наоборот, то для увековечивания предназначено.

— Какого увековеченья? Это которые памятники что ли?

— Близко, но все равно — не то! Давай уже, немного осталось…

Потом она своим довольно крупным задом в дверь ткнулась, та открылась с шумом и лязгом, и мы попадаем…

Вроде бы я собиралась в ад, а попала в рай! Ничего не понимаю. Точно ведь, стоят ангелы с крыльями и еще какие–то фигуры белые мраморные в коридоре широком, а за ним из прохода свет яркий, солнечный просто.

— Ну, вот мы и проперлись. Ну, как тебе норка?

— Муха? — Слышу мужской и немного хриплый голос. Ты привезла?

— Да, маэстро и с собой такую фактуру…

— Ну и где же она?

Говорит какой–то невысокий и бородатый мужчина в фартуке и с грязными, просто заляпанными глиной руками.

— А вот! Смотри! А? Что скажешь?

Мужик вышел и уставился на меня своими довольно сощуренными глазами.

— А ну–ка, к свету давайте! — Скомандовал неожиданно властно.

И меня Муха, просто толкая в спину, вытолкала в…. Я замерла от неожиданности. Все что угодно готова была принять, но такое?

Я стояла в мастерской. Мастерской скульптора! Причем потолки, которых я так пугалась, уходили плавными кирпичными сводами высоко вверх, на несколько метров наверное, а оттуда, сверху, ярко били в глаза светом мощные лампы.