Жизнь с нуля
Шрифт:
Насардина это не волнует. Его вообще никогда и ничто не волнует. Время от времени он бросает на меня быстрый взгляд поверх газеты. И похоже, то, что он видит, не вызывает у него большого беспокойства.
У Пакиты лопается терпение, и она принимается ругать мужа. Раз он не хочет со мной поговорить, пусть сделает хоть что-нибудь полезное.
– Ты сходишь наконец за яйцами? Уже без четверти, скоро в лицее закончатся уроки.
Насардин кивает в знак согласия, но продолжает
Пакита, заняв свое место за прилавком, пыхтит от негодования.
– Предупреждаю, я останусь без теста.
Это серьезное предупреждение.
Он откладывает газету, неторопливо встает, берет сумку, вылезает из фургона и мимоходом бросает мне:
– Вернусь – сварю тебе кофейку! Я вроде должен с тобой поговорить, типа ты не в порядке.
И, подмигнув, добавляет:
– Надо идти, не то влетит от хозяйки.
Насардин направляется за провизией в мини-маркет, это недалеко, на бульваре.
Пакита кричит ему вслед:
– Только бери крупные, слышишь, а не такие, как в прошлый раз! И заодно масла еще возьми! И не пропадай надолго, сделай милость!
Насардин, не оборачиваясь, поднимает руку, что означает: он понял. Затем удаляется своим размеренным шагом, с сумкой через плечо, засунув руки в карманы.
Одна из преподавательниц лицея, пожелавшая перекусить перед началом своего урока, заказала себе блинчик с сахаром и ест его, стоя перед фургоном. Я ее знаю в лицо. Время от времени она поглядывает на меня, но тактично, без назойливости.
Я с улыбкой говорю ей:
– Я жив!
В ответ она робко кивает, улыбаясь мне милой, но несколько принужденной улыбкой.
Соседний стул свободен, я хлопаю ладонью по сиденью, приглашая ее сесть. Она полушепотом произносит: «Нет, спасибо, мне и так удобно» – и сопровождает свой отказ легким, испуганным движением руки.
Я не настаиваю, я ее понимаю. Я сейчас тоже не сел бы рядом со мной. Наверно, у меня вид полного психа, когда я сижу вот так и смеюсь себе под нос, упакованный в старую зимнюю куртку, в носках с мишками и в строгом костюме новобрачного.
Я представил себе это зрелище и от смеха поперхнулся куском блинчика.
* * *
Насардин возвращается через пять минут.
– Не очень-то ты торопился, – холодно замечает Пакита, по мнению которой кассирша мини-маркета более привлекательна, чем это допустимо.
Насардин отвечает благодушной улыбкой. Проходя сзади, он прижимается к Паките и щупает ее за выпуклое бедро. Для виду она протестует:
– Ну вот еще! Нашел время!
Но чувствуется, что она довольна.
Поставив коробки с яйцами на нижние
– Сказано – сделано!
Через пять секунд у нас начинает щипать в носу от запаха горелого кофе. Насардин достает три чашки и выходит с кастрюлькой из фургона: он не любит обслуживать клиентов, глядя на них сверху вниз.
Первую чашку он подает даме из лицея, которая его об этом не просила:
– Вот, мадам Морель! Попробуйте и оцените!
– Ну еще бы… – насмешливо цедит сквозь зубы Пакита.
Насардин притворяется, что не слышит. Он подходит ко мне с чашкой в одной руке и кастрюлькой в другой. Смотрит на даму из лицея, которая снова и снова дует на темную, вязкую, точно грязь, жидкость у себя в чашке. С лучезарной улыбкой он повторяет:
– Попробуйте и оцените!
Мадам Морель попробовала.
Мадам Морель оценила.
Пакита заранее трясется от смеха.
– Ну как? – спрашивает Насардин. Наливая кофе, он не сводит глаз с клиентки, поэтому есть большая вероятность, что обжигающая жидкость вместо чашки попадет мне на колени. – Что, обманул я вас?
– Хммм… – с полным ртом бурчит бедная женщина.
Пакита заговорщически подмигивает ей, а та изо всех сил пытается сдержать смех. Но безуспешно. Мадам Морель разражается диким хохотом, разбрызгивая кофе во все стороны. Пакита в восторге.
Пока на меня никто не смотрит, я быстро выливаю кофе под стоящий сзади платан.
У Насардина вытягивается лицо, и, скрестив на груди руки, он произносит:
– Ничего вы не понимаете!
Потом оборачивается ко мне, призывая меня в свидетели:
– Прав я или нет? Они ведь ничего не понимают, верно?
Вместо ответа я с чарующе невинной улыбкой показываю ему пустую чашку. Насардин смотрит на чашку, затем устремляет на меня полный благодарности взгляд, а я чувствую себя подлейшим из предателей.
Указав движением подбородка на девчонок, Насардин назло им отхлебывает кофе – и проглатывает с видимым усилием. Этим он только обостряет ситуацию. Пакита уже не сдерживается, она визжит от хохота и стискивает колени: «Ой, я сейчас описаюсь!» Мадам Морель держится за бока и стонет: «Перестаньте! Перестаньте!»
Насардин хмурится, качает головой, а затем решительно кивает в знак одобрения того, что он собирается сказать:
– Видишь ли, настоящий кофе – это напиток не для баб.