Жизнь счастливая, жизнь несчастная
Шрифт:
И вот я одна иду по пустынной дороге. Кругом молчаливая и пугающая тишина. В неё словно в вязкую жижу погрузились деревья и дороги, поля и огороды. Дома, расположенные по обочинам, презрительно следят своими тёмными окнами за каждым моим шагом. В них не горят огни, их стены с чёрными стёклами напоминают лица с пустыми глазницами. Есть ли там, внутри люди или же мгла поглотила их живьём, не оставив шанса на последний крик…
Я продолжаю неуверенно двигаться дальше. Скоро я достигну перекрёстка. Но что это? Там, где дорога уходит вправо мне чудятся едва уловимые движения… Я напрягаю зрение, суживая глаза, и пытаюсь разобраться в своём видении. Впереди, поглощённый мраком, шагает человек. Он идёт тихо, размеренно, но я слышу, как подошвы
Человек не спеша опускает руку в карман. Только сейчас я замечаю на нём очертания широкополой шляпы. Во тьме сверкнуло лезвие ножа. Не помня себя от ужаса, я разворачиваюсь и бегу что есть сил. Человек тоже срывается с места. По улице раздаётся гулкий шум бегущих ног. Он становится всё ближе и ближе… Человек догоняет меня, я слышу за спиной его дыхание. Я забегаю за угол и останавливаюсь, окончательно выбившись из сил.
Тишина. Внезапно до меня доходит, что за моей спиной никого не было, что я слышала собственное дыхание. Становится спокойнее. От пережитого испуга дрожат колени, во рту пересохло и вдыхаемый воздух кажется колючим, словно царапает глотку. Почти слившись в единое целое с чёрным бархатом летней ночи, виднеется крыша. Я собираюсь с силами и делаю неверные шаги в направлении дома.
Ты не скроешься от меня, – доносится из черноты холодный как остриё ножа голос. – Никогда.
Позади меня стоит человек в шляпе. Его руки свободно висят вдоль туловища, а глаза разрезают тьму пронзительным блеском. Меня до костей пробирает дрожь. Я слышу крик, преисполненный безумства, и понимаю, что он доносится изнутри меня…
Я встрепенулась от нахлынувшего образа и обвела взглядом комнату. Нечёткие очертания стола, старая гладильная доска у стены и твёрдая поверхность кровати указывали на то, что я всё ещё здесь, у бабы с дедой. Обида на сестру по-прежнему подстёгивала меня совершить необдуманный импульсивный поступок, но страх был сильнее. Я тихо пробралась в комнату, накрылась одеялом и уснула. Страх помог мне в ту ночь не стать жертвой маньяка.
Глава 8
Я не думаю о переезде и ничего мне о нём не напоминает. Муж работает, дети ходят в садик, а я занимаюсь домашними делами и творчеством. Теперь я размышляю так: «Мы приняли решение, но до переезда ещё столько времени, что об этом можно пока не беспокоиться». Значительно легче жить, когда решение принято, каким бы оно ни было, поскольку неопределённость лишает уверенности. Ты словно мечешься от одного к другому, не зная, что выбрать. Но рано или поздно выбор придёт как озарение, и ты сразу поймёшь – да, это оно.
В начале ноября я начала укладывать вещи в картонные коробки и чёрные блестящие мешки. Больше всего на свете я хотела бы уехать из этого села. Раньше, когда о переезде не было речи и во мне говорила безнадёжность, я с досадой наблюдала, как другие люди пакуют вещи, садятся в машины и уезжают за сотни километров отсюда. Навсегда, без планов на возвращение. «Почему они, а не я?», – с горечью спрашивала я у себя, кляня тот день, когда решила снова поселиться в селе.
Но вот и мне улыбнулась судьба. В октябре мы приобрели четыре билета на поезд. Это был решительный шаг и я сомневалась, но собрав всю смелость в кулак, сказала мужу: «Давай». Мы сели за стол и открыли сайт железнодорожного вокзала. Несколько щелчков по клавиатуре и дело сделано. Психолог посоветовала выбрать купе, чтобы я могла чувствовать себя комфортно в поездке. Мы приняли её совет, и теперь нас ожидает отдельная комнатка в вагоне, в которой мы проведём двое суток.
Сколько переездов было в моей жизни… Я
После окончания школы я приехала в Новосибирск, не зная самостоятельной жизни и не готовая к трудностям. Я впервые оказалась одна в пучине громадного, кишащего чужими людьми города и как никогда остро ощущала отсутствие защиты и поддержки. Первые дни со мной была мама, но вскоре она покинула Новосибирск и уехала обратно в село. Мною овладели тоска и уныние, я всей душою желала оказаться дома, где всё так привычно и знакомо. Меня окружали безликие, автобус был наполнен ими, и они не ведали, что творится у меня в душе, какое смятение, какая тоска меня гложет! Я не сдерживала слёз. Пока я была погружена в безрадостные мысли, уличные воришки воспользовались моим состоянием и обчистили мою сумку. Пропажу кошелька я обнаружила лишь придя домой к тёти, у которой остановилась на время учёбы. Дикие городские джунгли не жаловали таких растерянных и печальных, какой была я в то время.
Я поступила в медицинский университет, но я не выбирала профессию врача, и никогда не думала о том, чтобы лечить людей. Я хотела пойти на факультет клинической психологии или поступить на психолога в педагогический университет, но баба Валя сказала своё веское «нет». Родственники негативно относились к психологии, и не считали это достойным выбором. «Психологов этих, как собак», – говорила баба Валя. Она в своё время мечтала быть врачом, но поскольку ей не удалось осуществить свою мечту, она перенесла свои амбиции на нас с сестрой.
– Врач – это бог. Он вершит судьбы, от него зависит жизнь людей, – говорила мне баба Валя, когда мы сидели за столом на кухне.
Я успешно сдала экзамены и с нетерпением ждала результатов. Когда они стали известны, я пришла в восторг. По количеству баллов я прошла на факультет психологии в педагогическом университете и на лечебный факультет медицинского вуза. Передо мной стоял выбор, но я недооценила его важность. Мама переспросила меня:
Ты уверена?
Да! Конечно я уверена! Он же престижный! – ликовала я.
Наслушавшись пафосных речей о врачах, о том, что медицинский университет в Новосибирске является престижным, я поверила в то, что лишь избранные достойны учиться там. Эта мысль прельщала меня, лелеяла моё самолюбие. Девочка, которая за свою жизнь ни разу ничего не добилась, будет учиться в престижном университете. Где-то незримо глубоко теплилась надежда: «Может быть теперь я заслужу поддержку и поощрение родственников? Может, теперь я буду чувствовать себя нужной?»
Учиться в медицинском университете оказалось не просто. Учёба меня изнуряла. На лекциях было сложно сосредоточиться. Я с трудом видела, что изображено на доске и не понимала, о чём говорит лектор. Его слова рассеивались в воздухе, словно стайка мотыльков, и до меня долетали лишь обрывки слов. Я перестала понимать, где нахожусь и зачем мне всё это надо. Мне пришлось купить много книг, которые, как выяснилось, не слишком-то были нужны. По вечерам со мной случались приступы. У меня темнело в глазах, воздуха не хватало и было ощущение, что меня закрыли в тесной коробке. Мама посоветовала мне нюхать нашатырь, и я вдыхала резкие пары, как только чувствовала, что слабею.
У меня сильно ухудшилась память и упало зрение. Я пила таблетки глицина, но казалось, память становилась ещё хуже. Сестра в шутку говорила, что мне надо перестать пить таблетки и память восстановится. Однажды я забыла спортивную форму на физкультуру и мне пришлось возвращаться за ней обратно. У меня не было ключей от домофона и я простояла около часа у дверей подъезда, в напряжении ожидая, что кто-нибудь выйдет. Мне до сих пор снятся сны, в которых я не готова к физкультуре и мне приходится возвращаться домой, чтобы переодеться.