Жизнь такая, как надо: Повесть об Аркадии Гайдаре
Шрифт:
В машине ехали военные корреспонденты кубинских газет. Среди пассажиров находился человек в штатском. Это был специальный корреспондент «Правды» Тимур Аркадьевич Гайдар. Да, это был он, сын писателя. Случилось так, что накануне нападения контрреволюционеров на Кубу Тимур Гайдар приехал в командировку на остров Свободы.
И вот корреспондентская машина на месте боев, у штаба командующего операцией. Он рассказывает военным корреспондентам:
— Высадка интервентов произведена в двух пунктах Лагуна-дель-Тесоро в деревне Плайя-Ларга, на северной оконечности залива, и в новом курортном поселке Плайя-Хирон, при входе в залив на его восточном берегу. Сейчас противник удерживает в своих руках плацдарм. Скоро, через несколько часов, начнется бой…
Интервенты высадились на остров Свободы 17 апреля ночью. Гремели орудия, трещали пулеметы, взрывались гранаты и бомбы. Империалисты Соединенных Штатов Америки щедро снабдили бандитов самым новейшим оружием, они обучали бандитов в специальных лагерях. Но все это не спасло наемников от поражения.
Вот по коридору идет огромный, широкоплечий человек. Это Фидель Кастро. Он входит в комнату, где разместился штаб. Фидель встает рядом с картой. Тимур Гайдар видит, как он что-то спрашивает у своих подчиненных, уточняет обстановку, проверяет задачи, поставленные перед батальонами.
К Тимуру Гайдару подходит офицер и приглашает пройти в комнату, где находится Фидель.
— Корреспондент «Правды»? — спрашивает Фидель Кастро. — Гайдар? Хорошо. Будет крепкий бой, — и крепко жмет руку Тимуру Аркадьевичу.
Тимур увидел этот бой своими глазами, и он должен рассказать о том, как храбро сражались кубинцы с контрреволюционерами.
Очереди трассирующих пуль, горит лес, гулко стучат крупнокалиберные пулеметы, рвутся с раскатистым грохотом ракеты.
Он видит войну в первый раз, он видит настоящий бой.
Он видит на шоссе беженцев. На руках у матерей — дети. Пожилая маленькая женщина обнимает капитана Фернандеса, прижимается щекой к гранате на его поясе.
— Вы их прогоните, правда?
— Прогоним, мамита.
Двадцать лет назад такие же вопросы слышал его отец Аркадий Гайдар на украинской земле в грозном сорок первом. И отвечал:
— Обязательно победим!
И вот спустя двадцать лет сыну Гайдара довелось видеть горе кубинских женщин, видеть трупы кубинских детей, расстрелянных новоявленными фашистами, которые хотели огнем и свинцом задушить кровью добытую свободу. И всюду, во всех подразделениях, он слышал как клятву:
— Венсеремос! — Мы победим!
Тимур Гайдар в маленькой деревушке, отбитой у врага, в подразделении капитана Фернандеса. И вдруг в приемнике раздается голос гаванского диктора, передающего заявление Советского правительства: СССР вместе с Кубой, он не допустит вторжения интервентов на остров Свободы.
Тимура Гайдара крепко обнимают, целуют, ведь он представитель огромной страны, которая всегда на стороне тех, кто борется за свободу и независимость, сражается за счастье народа.
— Давайте песню! — кричит кто-то из кубинских друзей. И первым запевает. Поет и Тимур Гайдар.
Песни, песни… Как их любил его отец! И здесь, далеко-далеко за океаном, на Кубе возле Плайя-Хирон, Тимур вспоминал, как тогда, еще мальчишкой, он узнал, что такое песня и как она помогает человеку и в бою, и в походе, и в радости, и в горе.
И вспоминается Крым, дорога в пионерский лагерь, Артек и песня:
Заводы, вставайте! Шеренги смыкайте, На битву шагайте, шагайте, шагайте.И еще другие походные песни.
…Но вот к домику, где находился Тимур Гайдар, с грохотом подкатил мотоцикл. Солдат в коричневом берете привез боевой приказ. Командиры расходятся по своим подразделениям. Вместе с ними и Тимур Гайдар — он должен рассказать советским читателям о мужестве и героизме защитников острова Свободы.
И вот Плайя-Хирон взят!
В своих очерках «Там, где шли бои», переданных из Гаваны по телефону, он рассказывал:
«…Вот он, Плайя-Хирон. Новенький синий мол опоясал бухточку. Нарядные, словно игрушечные, домики столпились у берега. Дорожки между домиками еще не закончены, белые плиты, которые должны их окантовать, сложены аккуратными штабелями. Белые плиты забрызганы бурыми пятнами крови. В домиках выворочены ставни. На мягких матрасах — трупы. Ветер гонит по дорожкам разрозненные листы шифровальных таблиц, приказов, схем… Я достаю из вещевого мешка убитого десантника апрельский номер американского журнала «Лайф», детектив в пестрой обложке и католический катехизис, сочиненный неким П. Вильямсом и изданный в Чикаго на Университетской улице, 37.
Бросаю книжку и иду к домику, в котором собраны первые пленные. Это они убивали, грабили, насиловали. Это они прострелили обе ноги 11-летней черноглазой Родриге Молана, которую я видел в госпитале, убили у нее мать. Вот один из них — Антонио Лопес, 28 лет.
— Откуда вы отправились к месту высадки?
— Из Гватемалы. Сначала из Майами нас переправили в Коста-Рико, оттуда в Пуэрто-Рико, а потом уже в Гватемалу.
— Кто вас учил? Кто готовил к высадке?
— Я не знаю званий, фамилий. Только имена: был Джек, Питер…
— Это кубинцы?
— Нет, думаю — североамериканцы.
— За что вы сражались, с какой целью шли убивать и умирать, что вы хотели дать кубинскому народу?
— Не знаю…
Пять вооруженных человек было в Плайе-Хирон, пять бойцов народной милиции с одним пулеметом, когда с пяти кораблей начали контрреволюционеры высадку на побережье. Они дрались до последнего выстрела, потом передали в централь «Аустралиа»: «Боеприпасы кончились. Родина или смерть!» Трое из них были крестьяне, двое — рабочие сахарного завода…
Нет, ничего не вышло и ничего не могло выйти у тех, кто пытается повернуть историю вспять. В этом им не помогут ни хитро продуманные планы, ни американское оружие, ни десантные суда, лежащие сейчас полузатопленные неподалеку от берега Плайя-Хирон».
…В самый первый день нового, 1965 года в газетах был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР:
«ЗА ОТВАГУ И МУЖЕСТВО, ПРОЯВЛЕННЫЕ В БОРЬБЕ ПРОТИВ НЕМЕЦКО-ФАШИСТСКИХ ЗАХВАТЧИКОВ В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОИНЫ СОВЕТСКОГО СОЮЗА, НАГРАДИТЬ ПИСАТЕЛЯ ГАЙДАРА (ГОЛИКОВА) АРКАДИЯ ПЕТРОВИЧА ОРДЕНОМ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ I СТЕПЕНИ ПОСМЕРТНО».