Жизнь в дороге
Шрифт:
За садом располагалось деревенское кладбище. Могилы — продолговатые холмики с установленными на них камнями. Два камня для мужчин, три — для женщин. По мусульманским традициям, чрезмерные почести мертвым не нужны. Даже хоронят мертвых не в гробах, а в саване. Один холмик был обнесен невысокой оградкой. Это означало, что здесь лежал шейх, духовный учитель, почитаемый потомками.
Самое большое яблоко в мире, выращенное человеком, весило 1,85 кг.
На следующий день мы добрались до Хосдара, где неожиданно нас пригласили на загородную дачу, принадлежащую правительству Белуджистана. Там планировалась вечеринка, посвященная женитьбе сына одного известного и уважаемого доктора. Быть доктором в Пакистане очень престижно, а свадьба — одно из самых значительных событий в жизни мужчины, поэтому вечер был подготовлен на славу. Среди приглашенных гостей были два экс-премьера Белуджистана, наследный принц Калата и множество докторов со всей провинции. Присутствовали только мужчины, из чего мы решили, что это все-таки не сама свадьба, а «мальчишник», предшествующий ей.
На траве в саду были расстелены длинные полосы ткани, заменявшие столы и стулья одновременно. На углях томились жареные индейки, рядом готовили плов в огромном казане. Гости прибывали и рассаживались рядами, скрещивая ноги по-турецки. Каждый новый гость здоровался с присутствующими. Пакистанцы были одеты примерно одинаково: в длинные белые рубашки и белые же штаны. Разница в социальном положении проявлялась лишь в том, сколько человек подало руку вновь прибывшему гостю. Малоизвестные и малозначительные гости ограничивались кратким приветствием и норовили сразу сесть к «столу». Важные и высокопоставленные гости здоровались долго, обнимались и целовались друг с другом, оглашая сад громкими приветственными возгласами. Сама вечеринка не заняла много времени. Гости смели угощение, распрощались друг с другом и укатили по своим делам. Кто на джипе с охранниками, а кто на стареньком мопеде.
Мы же уехали из Хосдара на огромном грузовике. Разукрашенный красавец вез помидоры в Карачи и согласился захватить и нас. На вершине самоходного небоскреба, составленного из коробок с помидорами, было вполне комфортно. Сверху открывался шикарный вид, а лица обдувал приятный ветер. Встречные машины радостно сигналили, а их пассажиры приветственно махали нам руками. Мы махали в ответ.
Путь до Карачи был неблизкий. Пока мы ехали, пейзаж обновлялся несколько раз. Пустынная степь сменялась цветущими садами, сады — рисовыми полями, за ними появлялись горы, потом вновь пустыни. Встречались и деревни из глиняных домов. Люди здесь жили также как тысячу лет назад. Мужчины пасли скот, женщины шли по своим делам, неся на головах кувшины с водой.
Стемнело. В Карачи мы рассчитывали приехать утром, поэтому нам оставалось ночевать прямо на вершине движущегося грузовика. Мы разложили спальные мешки и привязали себя веревками к грузовику, чтобы не свалиться во сне. Я для верности придавил себя лежащей запасной шиной. Мирное урчание мотора, теплый ночной ветер и плавное покачивание унесли нас в мир сна.
Округлое дно казана позволяет еде нагреваться гораздо быстрее, чем в плоской посуде.
За два часа до рассвета мы прибыли в Карачи на оптовый продовольственный рынок, расположенный на окраине города. Несмотря на раннее время, рынок работал, и был переполнен посетителями. Здесь розничные продавцы покупали фрукты и овощи, готовясь к очередному торговому дню. Электричества не было, а свет сотен керосиновых ламп, придавал месту почти мистическую атмосферу. Пробравшись через торговые ряды, мы вышли на дорогу.
Первое впечатление от города было пугающее. Бродящие в темноте сутулые тени при ближайшем рассмотрении оказывались жутковатыми нищими, с которыми совсем не хотелось иметь дела. Возле одной из лавок нас обступили местные пролетарии, предлагавшие помочь нам «найти дорогу». Их лица и одежда, были черны от грязи и машинного масла, а зубы красны от жевательного табака. Лишь глаза ярко и безумно блестели в темноте. Собравшиеся вокруг нас были похожи на зомби из американских фильмов ужаса, и мы постарались поскорее скрыться от незваных «помощников». Город просыпался на наших глазах. Люди, лежащие на тротуарах, газонах и лавках вставали и потягивались. Замечая нас, нищие беззубо улыбались и тянули руки за подаянием. Истощавшие женщины показывали неприличные жесты, предлагая нам неизвестно что — гадать на эту тему не было желания. Переступая через груды мусора и кучи навоза, мы добрались пешком до центра города, а оттуда до российского консульства. Неподалеку находилась гробница мусульманского святого, а вокруг гнездились дервиши и прокаженные, ожидающие от давно умершего святого бесплатной благодати. Возле самого консульства нищих не было. Зато были охранники, вооруженные ружьями. В консульстве нас приняли замечательно. Пожалуй, это было самое гостеприимное российское консульство из всех, что я видел. Его работники оказались милыми и дружелюбными людьми. Нас поселили в гостевую квартиру. Вечером жители консульского городка, включая детей и самого генерального консула, собрались, чтобы послушать рассказ о наших приключениях. После выступления, к нам подошел директор Российского культурного центра и предложил выступить у него, а также на географическом факультете в Университете Карачи. Мы с удовольствием согласились.
Керосин используется в качестве авиационного и ракетного топлива.
Дервиш — бродячий нищий, аскет. В отличие от монаха, дервиш может жениться и иметь дом.
В зале университета Карачи собралось около трехсот человек. Мы показывали фотографии на большом экране и рассказывали о наших приключениях. О приезде «известных российских путешественников» даже сообщили в новостях на местном ТВ-канале.
Днем Карачи выглядел веселее, чем ночью. Если смотреть из окна консульского автомобиля, то город даже казался современным и цивилизованным. Вот только было слишком много полиции вокруг, экипированной, словно для боевых действий — автоматическим оружием и бронетехникой. В городе постоянно проходили стычки на этнической и религиозной почве, да еще кто-то периодически пытался взорвать американское посольство.
На дорогах Карачи царил привыч ный для Пакистана хаос. Машины громко сигналили, подреза ли друг друга, толкались, ехали по встречной. Почти все они были помяты или поцарапаны. В Пакистане не принято включать «поворотники», водители показывают поворот руками, высовывая их из окон. На одном инкассаторском броневике даже было написано «Руками не сигналим!» — бронированные окна не открывались, и водителю приходилось пользоваться лампочками.
На многих монументах был выбит девиз Пакистана: «Единство, Вера, Дисциплина». Уж где-где, а в Пакистане не пахнет ни единством, ни дисциплиной. Да и вера у каждого своя и различается даже в рамках официально провозглашенного ислама. Пакистан сотрясают военные перевороты и прочие катаклизмы, как будто многострадальная земля заслужила гнев небесных сил.
К нашему приезду у берегов Карачи затонул нефтяной танкер. Нефть разлилась по воде, и над городом, особенно в прибрежных районах, было трудно дышать. С крыши нашего дома в консульском городке был хорошо виден этот танкер переломившийся пополам. Морское побережье оцепила полиция и не давала никому приближаться к воде, за исключением нищих, частных владельцев картонно-тряпочной недвижимости на берегу.
В Древней Греции хаосом называли «раскрывшуюся бездну», из которой вышли боги.
Во время выступления в Российском культурном центре мы познакомились с русскоязычным пакистанцем, решившим отправиться с нами автостопом в Хайдарабад. Что ж, втроем веселее.
Путь до Хайдарабада занял несколько часов. Город оказался шумным и неблагоустроенным. Пешеходные тротуары отсутствовали. По улицам без всяких правил движения перемещались грузовики, автобусы, трехколесные мотоколяски, верблюды, ослы, коровы и велосипедисты. Даже двухколесные транспортные средства были чрезмерно нагружены: на некоторых мопедах ехало по шесть человек одновременно! Шел дождь, вода рекой заливала проезжую часть. Высоченные мусорные кучи громоздились посреди дороги, и машинам приходилось объезжать их. Хождение по городу напоминало сцены из приключенческих фильмов — опасность грозила со всех сторон одновременно: увернешься от мотоцикла — врежешься в корову. Вдоль дорог шла оживленная торговля. Продавали всякое барахло, например, посуду сделанную из старых автомобильных покрышек. По словам нашего нового знакомого, в Хайдарабаде находится самый длинный в мире базар, его длина — четыре километра.
Существует легенда о том, что князь Потемкин выстроил бутафорские деревни вдоль дороги императрицы.
Месяцем раньше в город приезжал президент Пакистана Первез Мушарраф. К приезду высокого гостя глава города приказал дополнительно расковырять дороги и разрушить то, что не успело разрушиться само, а потом возил президента по жутким трущобам и колдобинам, показывая как беден Хайдарабад, и как нуждается в дополнительном финансировании. «Потемкинские деревни» наоборот! Гуляя по городу, мы зашли в одну из мечетей, особо почитаемую. Здесь хранились отпечатки рук мусульманского святого имама Али, родственника пророка Мухаммеда. Отпечатки якобы обладали целительной силой, поэтому в мечеть приходили лечиться бесноватые. Они лежали вповалку, держась руками за решетки и другие выступающие части мечети. Некоторые молчали, других раздирали на части шайтаны, заставляя кричать, трястись и дергать конечностями. Одна женщина носилась по мечети и ревела басом. Во дворе росло священное дерево, чьи корни были мертвы и лежали на камнях, а крона чудесным образом зеленела. Возле входа в мечеть сидели музыканты и играли веселые мелодии, а двор был засыпан лепестками роз, принесенных в подарок верующими.