Жизнь в дороге
Шрифт:
Пока я бродил по Бомбею, в меня клещом вцепился очередной гид:
— Эй, ты в порядке? Тебе нужна помощь? Что ты ищешь? — длинноволосый парень был одет в засаленную рубашку, немного сутулился и шмыгал носом. На руке у него была вытатуирована надпись на хинди. Ругая себя за слабость, я все же позволил себя разговорить, хотя и твердо решил, что не дам жулику ни рупии.
Парня звали Теренс Бредли, он был индийцем с примесью английской крови из хорошей протестантской семьи и прилично говорил по-английски. Теренс оставил отчий дом много лет назад и с тех пор ночевал на улице, а днем подрабатывал гидом для иностранных туристов. Серьезного дохода эта деятельность не приносила, слишком
Британская евангелистская организация «Армия спасения» содержит столовые и ночлежки для бедных по всему миру.
Я сообщил парню, что сам нахожусь в затруднительных условиях и в данный момент ищу место, где можно бесплатно переночевать. Очень рассчитываю на один католический собор поблизости.
— Забудь об этом, приятель! Я знаю этих типов — они готовы часами разглагольствовать о милосердии, но отправят тебя ночевать на улицу. Лучше сразу иди в гостиницу Армии спасения, убеждал меня Теренс. — Слушай, а не хочешь подзаработать немного?
— Подзаработать?! В Бомбее, где миллионы людей согласны трудиться за плошку риса в день? Что здесь можно делать?
— Как что?! Сниматься в кино! В Болливуде! — радостно кричал Теренс. — 500 рупий в день плюс бесплатная еда.
500 рупий — это почти 11 долларов. Звучало соблазнительно, но я сомневался. Если все так просто, что же он сам не идет сниматься в кино, а бегает за туристами, в надежде на чаевые? Теренс объяснил: Болливуду нужны только иностранцы — своих бродяг и так достаточно.
Попасть в Болливуд оказалось нетрудно. Каждый день по Колабе — району дешевых гостиниц, «туристическому гетто» — рыщут киноагенты. «Отлов» иностранцев для кино — стабильный и прибыльный бизнес, в нем есть своя иерархия. Наверху пирамиды стоят люди, имеющие непосредственное отношение к кино — координаторы по кастингу и их помощники. Потом идет их агентура — портье дешевых отелей, официанты, таксисты: эти сообщают о появлении свежих кандидатов. Внизу пирамиды гиды-попрошайки и мелкие торговцы сувенирами и наркотиками. Услуги всей этой братии оплачиваются из гонорара артиста, которому достается лишь малая часть положенных денег. Тогда я этого не знал и думал, что попасть в кино — большая удача.
Проведя ночь в Армии Спасения, утром я отправился на встречу с Теренсом. С раннего утра по району бродили нищие и прочие сомнительные личности, предлагавшие купить разукрашенные барабаны, огромные воздушные шары или порцию гашиша. Из одной лавки мне в спину донесся возглас на исковерканном русском: «Эй, товарищ! Шубу покупай, давай-давай!» Сказывалась близость дорогого отеля «Тадж Махал», где останавливались богатые русские туристы. Вот только зачем они покупают в жарком Бомбее шубы?
«Ш-ш-ш, мистер! Хаш-ш? Коффи ш-шоп?» — подобный шепот сопровождал меня всю дорогу. Одного из «шептунов»-наркоторговцев я поймал за шиворот и пригрозил сдать в полицию. Но тот лишь гнусно захихикал и, вырвавшись от меня, скрылся в переулке.
«Бумц! У-у-о-о-о!» — навстречу мне шел широкоплечий дядька с деревянной рамой на плече, на которую была натянута толстая струна, издававшая низкий дребезжащий звук. «Музыкант» дергал за струну и испускал
Первым агентом, с которым меня познакомил Теренс, оказалась молодая индианка. Ей нужен был актер на роль полицейского. По сценарию, это был плотный сорокалетний усатый мужчина, мастерски управляющий лошадью и стреляющий из пистолета. Даже жулик Теренс, расписывая по телефону мои достоинства, с сомнением косился на мою щуплую фигуру. После недавней лихорадки я бы с большей правдоподобностью сыграл рыболовный спиннинг, чем сурового мачо. Приехавшая на такси индианка с жалостью посмотрела на меня, вздохнула, сверкнула глазами на Теренса и села обратно в машину.
Арабское слово «гашиш» переводится как «сухая трава», «сено».
«Это ничего, ничего…» — бормотал Теренс, набирая новый номер. Другой агент назначил нам встречу возле ресторана «Леопольд».
В назначенное время я подошел к ресторану. Там уже собралась целая компания. Кроме киноагента Гириша там был молодой американец Ник, два пожилых Майкла (один из Австралии, другой — преподаватель из университета Беркли) и бородатый израильтянин Омер.
До парка Боривали в пригороде Бомбея добирались на электричке. В вагоне была жуткая давка. Индусы энергично толкали друг друга кулаками и локтями, отвоевывая каждый клочок жизненного пространства. На остановках сквозь металлические прутья на окнах просовывали руки нищие. Индийцы, чудом не выпадая наружу, гроздьями висели в дверях. Выходить из вагона пришлось с боем, повалив на пол несколько особенно агрессивных пассажиров.
В Боривали снимали фильм «Забытый герой» про войну между индийской освободительной армией и британскими колониалистами. Иностранцы понадобились режиссеру, чтобы обрядить их английскими офицерами и убить в бою. Лучше всего на роль зловредных империалистов подошли Майклы и молодой Ник. Нас с Омером забраковали. В моем худосочном облике не было достаточной империалистичности, а израильтянина подвела семитская борода, не свойственная британским офицерам.
В переводе с арабского «хайат» означает «жизнь».
Первая неудача меня не обескуражила — уже через день я снимался в массовке. Фильм назывался «Свадебные сладости». В ресторане пятизвездочного отеля Hayatt пела девушка с гитарой, а вокруг нее за столиками сидели «белые мистеры». Их присутствие должно было подчеркивать и без того высокий статус заведения.
Мне и еще дюжине молодых европейцев предстояло играть «белых мистеров». Вид у нас, однако, был совсем не ресторанный — цветастые футболки, шорты, кеды. Я вообще пришел на съемки в единственной своей приличной футболке — камуфляжной. Чтобы хоть как-то замаскировать нас под «мистеров», костюмеры каждому выдали по пиджаку. Статистов рассадили за столики, вместо вина в бокалы разлили лимонад. Напротив меня оказались две симпатичные индианки модельной внешности. Одеты девушки были умопомрачительно — блузки с блестками, короткие юбки, вся одежда в каких-то колечках и цепочках. При малейшем движении индианки мелодично позвякивали. Я не сводил с них глаз. Но вскоре меня пересадили к несимпатичным индусам. За пару дублей индусы высосали весь лимонад, и теперь у нас на столе стояли пустые грязные бокалы.