Жизнь в пограничном слое. Естественная и культурная история мхов
Шрифт:
По-моему, язык микроскопа убедительно ясен. Кромка листа – не просто неровная, для ее описания есть ряд особых слов: «зубчатая» – если зубцы большие и грубые, «пильчатая» – если край напоминает этот плотницкий инструмент, «мелкопильчатая» – если зубцы небольшие и ровные, «реснитчатая» – если вдоль нее идет бахрома. Если лист сложен гармошкой – он «складчатый», если словно расплющен между страницами книги – «уплощенный». Для каждой особенности архитектуры мха есть свое слово. Студенты обмениваются ими, как члены тайного братства, использующие особый язык, и я наблюдаю за тем, как они всё теснее сближаются друг с другом. Обладать словами – значит, помимо прочего, входить в близкие отношения с растением, тщательно исследовать его. Даже для поверхности каждой клетки есть отдельные термины – «мамиллозная», «папиллозная», «густо-папиллозная», в зависимости от размера выростов клеточной стенки и их количества. Поначалу это кажется какой-то непонятной технической тарабарщиной, но в каждом слове есть жизнь. Можно ли найти лучшее слово для толстого, круглого, набухшего от воды побега, чем «булавовидный»?
Мхи так плохо известны широкой публике, что лишь у некоторых есть обычные имена. У большинства имеются лишь научные латинские названия, и поэтому люди обычно не решаются установить вид мха. Но я люблю научные термины, они так же прекрасны и замысловаты, как обозначаемые ими растения. Только послушайте, проникнитесь этой музыкой, этим ритмом, пусть они слетят с ваших губ: Dolicathecia striatella, Thuidium delicatulum, Barbula fallax.
Чтобы узнать мхи, однако, необязательно учить их научные названия. Латинские слова, которые мы связываем с ними, всего лишь произвольные конструкты. Часто, когда я нашла новый вид, но еще не выяснила его официального названия, я даю ему имя, которое имеет смысл для меня: зеленый бархат, закрученная верхушка, красный стебель. Слово нематериально. Для меня важно распознавать мхи, признавать за каждым из них индивидуальность. Туземный путь познания предполагает, что все существа – личности, хотя и отличные от человеческих, и носят имена. Звать их по имени – знак уважения, пренебрегать этим именем – знак неуважения. При помощи слов и имен люди устанавливают отношения не только друг с другом, но и с растениями.
Слово «мох» обычно относят к растениям, которые вообще-то не являются мхами. «Олений мох» – это лишайник, «испанский мох» – цветковое растение, «морской мох» – водоросль, «клубный мох» – ликофит†. Что же такое мох? Настоящий мох, бриофит, – самое примитивное из всех растений, встречающихся на суше. Мхи часто описываются через то, чего у них нет, в отличие от лучше знакомых нам высших растений. У них нет цветков, плодов, семян, корней, сосудистой системы, ксилемы и флоэмы для внутреннего тока воды. Это самые простые растения, изящные в своей простоте, имеющие лишь рудиментарные стебли и листья. Между тем эволюция произвела на свет двадцать две тысячи видов мохообразных. Каждый из них – вариация на определенную тему, уникальное творение, предназначенное для того, чтобы добиться успеха, заняв крошечную нишу буквально в любой экосистеме.
Разглядывая мох, мы глубже узнаём лес, становимся ближе к нему. Бродя среди деревьев, обнаруживая присутствие того или иного вида за пятьдесят шагов, по одному лишь цвету, я крепко привязываюсь к этому месту. Особый оттенок зелени, способ поглощения света выдает неповторимость растения, словно ты узнаёшь походку друга до того, как различил его лицо. Близкая связь порождает узнавание в мире, полном стольких безымянных предметов: так мы распознаём голос любимого в шумном помещении, улыбку своего ребенка среди моря лиц. Это ощущение связи создается благодаря различению особого вида: у нас есть поисковый образ, появляющийся в результате долгого смотрения и слушания. Близость дает нам возможность видеть по-иному в тех случаях, когда зрение оказывается недостаточно острым.
Как хорошо быть маленьким: жизнь в пограничном слое
За мое запястье держится плачущий малыш, и я удостаиваюсь неодобрительного взгляда от дамы с кислым лицом. Моя племянница безутешна – я заставила ее уцепиться за мою руку, чтобы перейти улицу. Теперь она вопит во весь голос: «Я совсем не такая маленькая, я хочу быть большой!» Если бы она знала, как быстро сбудется ее желание… Мы возвращаемся в машину, она рыдает, оскорбленная тем, что ее пристегнули к детскому креслу, я пытаюсь урезонить ее, напоминая о том, как хорошо быть маленькой. Она помещается в секретное убежище под кустом сирени, где брат ни за что не найдет ее. А как насчет того, чтобы послушать сказку, сидя на коленях у бабушки? Но нет, она не покупается на это и засыпает по пути домой, сжимая в руке веревочку своего нового воздушного змея, с той же недовольной миной.
Я принесла обросший мхом камень в ее детский сад, на занятие по науке, и спросила у ребят, что такое мох. Они не стали разбираться, к какому царству он принадлежит – животному, растительному или минеральному, и сразу перешли к главному: мох, он маленький. Дети мгновенно проникают в суть дела. Это самое очевидное свойство мхов колоссально влияет на способ их существования в мире.
Растения мха невелики, поскольку не обладают системой, способной поддерживать их в вертикальном положении. Мох крупного размера встречается большей частью в озерах и реках, где вода может справляться с его весом. Деревья высоки и стройны, поскольку имеют сосудистую ткань, ксилему, состоящую из толстостенных трубчатых клеток, через которые в дерево поступает вода. Мхи – самые примитивные из растений, они не смогли бы держаться прямо, если бы были выше. Отсутствие ксилемы означает также, что они не могут брать воду из почвы и гнать ее к листьям на вершине растения. Только растение в несколько сантиметров высотой, не больше, способно обеспечить себя водой.
Однако «маленький» не означает «неуспешный». Мхи успешны по всем биологическим меркам: они встречаются почти в любой экосистеме Земли, образуют двадцать две тысячи видов. Так же как моя племянница, находящая укромные места, чтобы прятаться, мох может обитать в самых разнообразных микросообществах, где плохо быть большим. Мох заполняет пространства, куда не проникают крупные растения, поселяется внутри трещин в асфальте тротуара, на ветвях дуба, на спине жука, на кромке утеса. Прекрасно приспособленный к миниатюрной обстановке, он сполна извлекает выгоду из своей малости и выбирается из своего мирка на свой страх и риск.
Бесспорно, деревья, с их развитой корневой системой и обширной кроной, – настоящие властелины леса. Обильно роняющие листья, они обладают конкурентным преимуществом, мох им не ровня. Если ты невелик, одно из последствий – невозможность конкурировать за солнечный свет: деревья всегда оттеснят тебя. Хлорофилл, содержащийся в листьях мха, не таков, как у его солнцелюбивых собратьев, он приспособлен к тому, чтобы получать свет, просачивающийся сквозь кроны деревьев.
Мха много во влажных местах, под густыми кронами вечнозеленых деревьев: там он образует плотный зеленый ковер. Однако в лиственных лесах мох практически не может выжить осенью, оказываясь под темным, влажным одеялом опавших листьев. Убежищем для него служат поленья и пни, возвышающиеся над лесной подстилкой, как холмы над равниной. Мху хорошо там, где деревьям не по себе, на твердых, не пропускающих влагу поверхностях – на камнях и скалах, на древесной коре. Изящно приспособившись к этим условиям, он не чувствует себя ущемленным – нет, он безраздельно повелевает средой, которую выбрал.
Мох обитает на поверхности камня, дерева, бревна – там, где земля и атмосфера впервые вступают в контакт. Это место, где встречаются воздух и почва, называют пограничным слоем. Плотно прилегая к камням и бревнам, мох хорошо знает очертания и строение подложки, которую устилает. Размер для него – не минус, а плюс, он позволяет извлечь выгоду из жизни в микросреде, которая возникает в пограничном слое.
Конец ознакомительного фрагмента.