Жизнь в стеклах (сборник)
Шрифт:
В это солнечное утро, встав с постели, Иванов первым делом измерил своё кровяное давление и пульс. Всё в норме. Потом отнёс часы в мастерскую. Мостовая была совершенно сухой, луж нигде не было. «Странно, ведь дождь лил всю ночь…» Кучек конского навоза тоже не наблюдалось. «Может, лошадям повесили под хвост мешочки?» По пути домой зашёл в ДЭЗ, чтобы вызвать сантехника. «Возможно, у меня просто унитаз подтекает, а я подумал, что это дождь». Мастер пришёл, всё осмотрел и сказал, что за ложный вызов полагается штраф в размере стоимости бутылки водки. Да ещё, нагло ухмыляясь, посоветовал Иванову обратиться к врачу. «Хамство и бюрократия в стране!» В мастерской часовщик заявил, что таких тихих и точно работающих ходиков он уже давно не видел, поэтому, мол, и чинить тут нечего. «Одни лентяи кругом!» Пришлось обратиться в милицию. Иванов хотел подать жалобу на соседей, но ему сказали, что они уже год как уехали за границу и поставили свою квартиру на охрану. Хотя именно в милиции, как
Страшно ночью стоять у памятника Ленину. Того и гляди, маленькая фигурка вечноживого вождя пролетариата сойдёт с пьедестала и обратится к тебе с вопросом: «Ну что, това’ищ Иванов, как идёт пост’оение коммунизма? Выполняются ли планы по местам?» Разочаровывать чугунного человечка как-то боязно: вдруг разозлится, схватится за серп и молот, пойдёт крушить дома и лавки новых буржуев…
– ШАРК! ШАРК! ШАРК! – это точит свой ятаган мёртвый предводитель мёртвого народа. «Нет! Слава богу!» Это просто подходит к памятнику обыкновенный живой человек в чёрном капюшоне и маске, закрывающей лицо. Обыкновенным человеческим голосом он шепчет: «Идём за мной, брат!» Страшный призрак вождя растворяется во мраке, и Иванов с радостью следует за своим земным провожатым.
Чёрные свечи, перевёрнутые кресты, пентаграмма и планшетка – это, наверное, обычный интерьер штаб-квартиры ФСБ в наше время. И ни один человек никогда не догадается, что здесь вершатся судьбы страны. Посвящение прошло почти безболезненно – крови взяли лишь несколько капель. «Наверное, сдадут на анализ, чтобы определить номер моей группы».
Под маской медиума, вероятнее всего, скрывается сам глава штаба. Связь с инопланетной цивилизацией осуществляется с помощью ультрасовременной аппаратуры, замаскированной под трёхногий столик, планшетку и тарелочку. Все члены секретной организации стали в круг, взяли друг друга за руки и затянули какой-то странный напев на непонятном языке. Сеанс начался.
Иванова вытолкнули в центр круга. «Наконец хоть кто-то проявил уважение!» Медиум скинул свои чёрные облачения и взору новопосвящённого открылся его знакомый участковый Петров. Искусно имитируя транс, сержант не своим голосом что-то выкрикивает. Сначала просто набор бессвязных звуков, потом звуки постепенно складываются в слова, слова в фразы. Остальные повторяют всё за ним. К удивлению Иванова, участковый обращается лично к нему. «Мы любим тебя!» – кричит медиум. «МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ!» – вторит хор. «Ты избранный! Ты должен переродиться в высшее существо! Забудь себя! Впусти внутрь Силу! Слейся с Абсолютом! Пусть Сила поглотит тебя! Дай волю подсознанию! Добра и зла нет! Всё едино! Путь вверх и путь вниз – это одно и то же! Сатана и Христос – две стороны одной медали! Раскрепостись! Сними запреты! Отдайся духам! Отдайся мне! Я твой Владыка, стань моим слугой! Я – царь мира сего! Я исполню все твои желания! Отдай мне свою душу! Я – новый бог! Стань мной, стань богом!» Что-то липкое проникает внутрь, давит, заставляет забыть себя, туманит сознание, парализует волю. Иванов дёргается в конвульсиях, выкрикивает что-то бессвязное, рвёт на себе одежду.
Участковый задаёт вопросы. Столик выстукивает ответы. Тарелка бешено вертится. По комнате бегают слоны и тигры, лают собаки, на голову сыплются спичечные коробки и булавки, из тумана выплывает причудливая фигура страшного существа. «О, Великий Дух, открой нам свою волю! Кого ты хочешь, чтобы мы отдали тебе? Выбери свою жертву сам!» – взывает к нему Петров.
«И» – «В» – «А» – «Н» – «О» – «В»! – показывает тарелка.
«Подготовить жертву!» – исступлённо ревёт медиум. Откуда-то появляется нож, круг начинает смыкаться. Столик прыгает от нетерпения, стучит всё громче и чаще: «ТУКИ-ТУК! ТУКИ-ТУК! ТУКИ-ТУК-ТУК-ТУК!» Стук будит Иванова от навязчивого сна. Вокруг обнажённые тела и горящие глаза. «БЕГИ! БЕГИ! БЕГИ!» – рука нащупывает на груди маленький крестик. Что-то выталкивает его из круга, даёт силу отбиться от врагов, гонит его полуголого по улицам, запирает на ключ дверь квартиры, бросает его на колени, заставляет плакать от радости и стыда.
Утро вечера мудренее. Иванову стало стыдно. Как он мог принять сатанистов за ФСБэшников? Но ещё стыднее за то, что изменил своим принципам: молился, плакал всю ночь. «Больше этого не повторится никогда! Это слабость и потакание своим низменным религиозным инстинктам!»
Иван Иванович со спокойным сердцем идёт готовить себе яичницу. «ХРУСТЬ!» – яйцо падает на пол и разбивается вдребезги. Неужели показалось? Нет! Где-то совсем близко от него вновь рождается стук…
– БУМ! БУМ! БУМ! – Звук исходит уже отовсюду! Иванов затыкает уши, но звук проникает в мозг, долбит каждую извилину, прокрадывается в сердце, печень, лёгкие. Страх перед неизвестным парализует, не даёт свободно вздохнуть, выступает капельками холодного пота на лице.
В минуту, когда гибель кажется уже неизбежной, раздаётся телефонный звонок. Иванов вздыхает с облегчением.
– Иван Иваныч, – говорит трубка, – вам стучат. Откройте немедленно!
Сердце ухает в трубу. Спасения нет! Дворник с удивлением смотрит, как на первом этаже распахивается окно и оттуда вылезает растрёпанный мужик в тапочках на босу ногу. В следующую секунду фигурка Иванова уже растворилась во тьме ближайшей подворотни.
– Я знаю, кто это стучит! – сказал Сидоров, разливая вино в пластиковые стаканчики и ломая батон белого хлеба на две части. – У меня два года назад стучать начали. Сначала тоже паника была, бился головой об стену, истерики закатывал. А теперь всё под контролем. Как начал на собрания ходить, так и успокоился. У нас у всех стучат. А мы радуемся, веселимся, гимны поём, «языками» говорим [13] . Рассказываем друг другу, с чего всё это началось. В общем, морально и физически поддерживаем всех нуждающихся. Ты приходи к нам, сам всё увидишь. Запомни, главное – это вера! Вот я твёрдо верю, что этот стук настоящий, всем рассказываю об этом, а значит всё идёт как надо. В последнюю пятницу будущего месяца у нас Конец Света намечен. Ты обязательно приходи! Там всех нас будут спрашивать: «Верил ли ты в стук?» А я отвечу: «Да, Господи, верил и всем рассказывал!» Тогда Он мне и скажет: «Молодец, Сидоров, приди и наследуй Царство, уготованное тебе от создания мира!» Вот так-то.
– Ну а кто всё-таки стучит?
– Как кто? Он! Тот, кто заплатил за все наши грехи. Мы теперь все святые, можем делать, что хотим! Ну, святость, конечно, не наша, а Его, но это неважно. Я же тебе говорю, только веруй, что Оннас выкупил, и будешь на Суде оправдан! Ну и ещё десять человек к нам приведи. Тогда уж наверняка спасёшься!
Сидоров был один из «стукачей» – так они сами себя называли. «Стукачи» собирались каждое воскресенье в местном кинотеатре и в изобилии получали там дары Святого Духа. Эти дары они употребляли: на писание брошюр о стуке, поездки для обмена опытом за границу, проповеди по ТВ, расклеивание листовок на столбах и подъездах, походы по квартирам и ловлю случайных прохожих в самых неожиданных местах. Иванова, к примеру, поймали в общественном туалете, где он забился в угол и пытался провалиться сквозь землю. Сидоров привёл его к себе домой, отмыл, одел, накормил и вручил ему современный перевод Библии. Всё это «стукач» делал чётко, сосредоточенно и очень серьёзно. Иванов даже заметил, что он периодически подсматривает в какую-то бумажку и шепчет себе под нос что-то вроде: «Так, пункт первый сделал, пункт второй сделал, пункт третий – провести духовный разговор. Так, начнём с подпункта “А”…» Иванову в общем-то понравился этот маленький тщедушный человечек с грустными бычьими глазами навыкате. А его педантизм вообще привёл Иван Иваныча в полный восторг. Сам он всегда жил не по плану, наобум, и вечно завидовал людям, которые способны хоть как-то дисциплинировать свою жизнь.
– А вы не пробовали найти источник стука, впустить того, кто стучит?
Сидоров обескураженно и немного укоризненно посмотрел на собеседника своими большими влажными глазами и испуганно замахал руками:
– Да ты что? Это невозможно, да и опасно, наверное! Мало ли что может случиться? Наш пастор нам это строго-настрого запретил! А иначе, какие же мы «стукачи» будем? В «привратники» нам, что ли, переквалифицироваться? Потом, у нас и так много дел. Бегаешь целый день как запаренная лошадь, вечером придёшь домой, рухнешь на кровать, уже и не до стука совсем. Я уже давно ничего не слышу, но это и не главное. Главное – продолжать верить, что онесть!