Жизнь в столице
Шрифт:
Постепенно отдел пополнился архитекторами из архитектурного института – Игорем Маковецким, и семейной парой Игорем Минаковым и Женей Костогаровой. Кроме того, появились конструкторы, экономист, психолог, чертёжницы и другие люди самых, казалось бы, неподходящих профессий. Отношения в отделе после его расширения оставались, в общем, хорошими и хотя уже не такими дружественными.
Я ощущала в некоторых людях неприязнь, связанную с тем, что «понаехавшие» захватывают ведущие позиции. Эта неприязнь выражалась в мелких подколах такого типа. Как-то одна сотрудница громогласно на весь отдел спросила, почему я не делаю причёску в парикмахерской. Я и правда не любила туда ходить, разве что по особо торжественным
– «Да если бы Валя ещё и причёску делала, тут бы никого кроме неё и видно не было бы».
Человек поспешил меня выручить, а я, неблагодарная, даже забыла, как его звали.
.3.
Жилищный кооператив
После устройства на работу мы сразу занялись жилищным кооперативом. Обычно они создавались по месту работы, но в наших организациях их не было. Приходилось искать в других местах, причём мы хотели остаться в районе своего проживания, что сужало область поиска. Однако вскоре подвернулся счастливый случай: кооператив научных работников МГУ. Я немедленно туда направилась, представилась архитектором, меня приняли и даже ввели в состав правления.
Строительство нашего будущего дома велось
довольно быстро. Я добросовестно посещала стройку, встречалась с прорабом, выявляла и заставляла исправлять недоделки. Как член правления я имела право на выбор квартиры, поэтому заранее знала, где мы будем жить. Менее чем через год после приезда в Москву мы уже имели «свой крупнопанельный замок» (как его называл Виталий) с двумя изолированными комнатами, маленькой кухней, прихожей и раздельным санузлом. Виталий занялся обустройством кухни, а я шила шторы, занавески и прочее. Купить всё это в магазине было сложно, а тканей в продаже было достаточно, причём очень хорошего качества. Как же мы радовались, когда нам поставили телефон. И вообще радовались каждой новой покупке, будь то магнитофон, кинокамера или швейная машинка.
После переезда на новую квартиру стали традиционными воскресные обеды у Фрины Юльевны. Меню было праздничным, тщательно продуманным и всегда включало куриный бульон с крошечными пирожками и домашний торт. На моих званых обедах эти два составляющие тоже присутствуют почти непременно, а торт по её рецепту с некоторыми изменениями стал моим фирменным.
На майские праздники контора, где работал Виталий, организовала для желающих автобусную поездку в Ригу. Осталось в памяти, как в Вильнюсе ночью, на площади рядом с башней Гедимина, пока народ разминал затекшие ноги, мы с Виталием бегом поднялись на самый верх и любовались на город в огнях. В Риге, кроме осмотра достопримечательностей, было зарезервировано
время для покупок, которое мы использовали очень эффективно. На обратном пути под сиденьями стояла набитая вещами сумка, над нашими головами качался пакет посуды со столовым гарнитуром, а в конце автобуса стоял свёрнутый в рулон ковёр. Этот прекрасный шерстяной ковёр лежал на полу спальни почти полвека, и мы заменили его на другой только в Израиле.
1965 г.
В новой квартире
В Москве некоторое время мы ходили по магазинам, пытаясь подобрать разные предметы мебели для нашей квартиры. Долго ничего не попадалось, но в результате неожиданной удачи Виталий купил добротный финский гарнитур для всей квартиры, который служил нам все годы вплоть до отъезда.
.4.
Поездки по стране
Летом мы совершили большое путешествие, которое началось с плавания на корабле из Феодосии до Батуми. Как раз в день прибытия в пункт назначения там закончились затяжные дожди, и весь город был в туманной дымке. Мы направились в знаменитый Ботанический сад, где долго бродили в полном одиночестве среди экзотических растений и влажных испарений. Атмосфера не располагала к морским купаниям, и мы в тот же день отправились местным поездом в Тбилиси. Поезд не был прямым, надо было сделать пересадку в Поти, где нам пришлось переждать ночь на вокзале. Вокзал был полон местного народа лежащего на скамейках и на полу с мешками, узлами и корзинами. Мы были единственными чужаками и на нас все смотрели своими жгучими глазами. Я даже немного боялась, но всё прошло благополучно.
В Тбилиси мы остановились в гостинице, осмотрели город и посетили семью друга Виталия Тимура. В своём старинном доме недалеко от центра города они устроили в нашу честь вечеринку с набором грузинских блюд, шашлыками, зажаренными вместе с помидорами и баклажанами и ведром крюшона из белого вина с персиками. Нам очень нравилось, как они говорили: «памидори, бадриджани». После этого мы часто, подражая грузинам, говорили также. Для меня визит омрачался тем, что новые белые туфли сильно жали, и гулять в них было одно мучение, но красота была важнее.
Покинув столицу Грузии, мы возвратились на побережье Чёрного моря и проехали через Сухуми и Хосту до Лазоревской. В Сухуми пили сваренный в песке густой кофе, как мне кажется, самый лучший в моей жизни. Может быть, он и не был таким уж хорошим, но был первым настоящим кофе, который я пила. На сельских базарах покупали необыкновенно вкусную домашнюю еду: сыр сулугуни, лаваш, жареных перепёлок. По дороге останавливались на ночь, обычно на туристических базах. В Хосте не оказалось ни отдельной комнаты, ни места в женской половине, пришлось и мне ночевать в мужской комнате. К счастью, кроме нас двоих там никого не было.
В марте 1968 года мы купили машину «Запорожец» – букашка, скопированный с итальянской модели «Фиат-600». Во дворе были большие сугробы после снежной зимы и Виталий, лавируя между ними, приобретал навыки вождения и заодно обкатывал машину. А на первомайские праздники мы поехали на ней через Новгород и Псков в Прибалтику. Виталий практически не имел опыта вождения, но это нас не остановило. Первого мая в день нашего выезда была ужасная погода: холод и мокрый снег. Печка и дворники отказали ещё до выезда из Москвы. Дворники Виталий как-то подправил, хотя они и постоянно останавливались, а с печкой не получилось. Ехать пришлось в холодной машине. Я с ногами закуталась в стёганое одеяло, а Виталий мёрз всю дорогу в своей модной синтетической куртке и ботинках.
Недалеко от Новгорода мы почему-то ехали просёлочной дорогой, и машина провалилась по самое днище в рытвину, полную талой воды. Выбраться из неё самостоятельно было невозможно, но Бог приходит на помощь дуракам и неумелым. Откуда-то (в праздник!) появился трактор и мужики в высоких резиновых сапогах. Они дружно вытянули машину, и нам даже не пришлось выходить из неё. Граница с Прибалтикой была очень чёткой – ровно с неё. как отрезанная ножом, начиналась хорошая дорога. К тому времени улучшилась погода, и все сельские жители вышли на поля, несмотря на выходные дни. Они с интересом и уважением поглядывали на нашу машинку-букашку, которых было ещё совсем не много, как впрочем, и других машин. На дороге мы были практически одни. Автотуризм был развит очень слабо, и можно было без труда останавливаться в любых гостиницах. В Талине мы ночевали в гостинице на центральной площади, на ней же стоял и наш Запорожец.