Жизнь в столице
Шрифт:
В течение срока обучения я написала ещё несколько статей в дополнение к имеющимся. Печатала всё сама на пишущей машинке «Идеал», которую мне купил Виталий. Купить машинку было проблемой даже в комиссионном магазине. Власти боялись распространения самиздата, и для покупки требовалось журналистское удостоверение. Помог наш друг, тоже Виталий, который работал тогда журналистом. Диссертацию я писала на нашем маленьком кухонном столе, там же чертила листы для экспозиции. На исходе второго года обучения, за год до окончания срока аспирантуры моя диссертация прошла предварительную защиту на кафедре и в декабре была назначена защита в Совете.
2.3.
Для этого события я сшила себе костюм из прекрасной светло-лимонной итальянской шерсти и думала, что закончила основные приготовления. Но примерно за неделю до назначенного срока меня вызвал к себе в ректорат мой руководитель . 1972 г. Учёный совет во главе с В.М.Предтеченским Всеволод Михайлович. В его кабинете, к большому удивлению, я увидела своего коллегу по ГИПРОТИСу. Как оказалось, он пришёл предупредить моего руководителя о кардинальных просчётах в моей работе и рассказать что-то весьма не лестное и обо мне самой. О последнем мне Всеволод Михайлович ничего не сказал, но по ряду замечаний об этом можно было догадаться. Коллега не ожидал такого хода и страшно смутился, а Всеволод Михайлович, не вдаваясь в детали, уверенно заявил, что я успею исправить все недочёты до защиты. Естественно, я ничего не исправляла: диссертация и автореферат были уже напечатаны. Поступком моего коллеги, не буду называть его фамилию, я была потрясена. Он мне казался честным и правдивым парнем, и я допускаю, что он думал именно то, что сказал. Меня огорчило и удивило, только то, что это не было сказано мне. Мы были почти друзьями, он даже привёз как-то мне милый подарочек из Болгарии, который и сейчас стоит у меня и напоминает о прошедших страстях. Конечно, я давно на него не обижаюсь, хотя он продолжал противостоять мне и при защите докторской диссертации, но не так явно.
Этот случай усилил и без того моё волнение, которое было столь большим, что я даже не разрешила Виталию присутствовать на защите чтобы меня дополнительно не смущать. Он бедняжка простоял всю защиту под дверью аудитории. Однако после первых же фраз я обрела уверенность, чем вызывала одобрение членов совета, которым понравился и мой внешний вид, как потом сказал мне Всеволод Михайлович. Он был председателем Совета и голосование, как и ожидалось, было единогласным.
Банкет Виталий заказал в ресторане «Националь» на ул. Горького человек на 40-45. Я, естественно, сидела во главе стола рядом со своим руководителем. Вино, речи и остроумные комментарии к ним лились рекой. Виталий расположился в самом конце стола, но был вторым центром внимания, вставляя реплики, оживляющие беседу, и следил за порядком подачи блюд и вин. Наша начальница лаборатории, незамужняя красавица рассказывала мне позже, что она сразу его заприметила, устроилась рядом и придвигалась к нему всё ближе и ближе с целью познакомиться. На её вопрос кто он и как сюда попал, Виталий ответил:
– «Я тот, кто за всё это платит».
Глава 3. Кафедра Архитектуры
3.1. Состав
Сразу после защиты диссертации меня зачислили в постоянный штат кафедры Архитектуры на должность ассистента. Со второго семестра 1972 года я получила постоянную нагрузку в виде руководства курсовым проектированием. В феврале утвердили в ВАКе мою диссертацию и со следующего учебного года, когда я уже была 1975 г. В.М. Предтеченский старшим преподавателем, к этому прибавились и лекции.
Кафедра Архитектуры была одной их самых больших в институте с числом постоянных сотрудников примерно 60 человек. В то время на кафедре работали известные профессора старой школы и авторы учебников Л.Б.Великовский, В.М.Ильинский, Л.Ф.Шубин, Л.Г.Осипов, Н.Ф.Гуляницкий, С.Д.Ковригин, И.Н.Себекин, Т.Г.Маклакова. Немало значительных фигур было и среди доцентов, например В.А.Вольнов – один из авторов типовых проектов крупнопанельных жилых домов.
Заведующим кафедрой, как я уже упоминала, был проф. Всеволод Михайлович Предтеченский. Поскольку он был моим научным руководителем, я вскоре стала его помощницей во многих делах: была ответственной за НИР на кафедре, вела его аспирантов, писала за него отзывы на диссертации, была учёным секретарём комиссии Минвуза СССР по совершенствованию высшего образования. Эта комиссия была создана только для выработки рекомендаций, действовала около полугода и состояла исключительно из известных учёных разных специальностей. Среди них был даже известный психолог А.Н.Леоньтьев. За время работы в комиссии я получила некоторое представление о научном мире и массу комплиментов, что делало работу особенно интересной.
Познакомил меня Всеволод Михалович и со своей семьёй. Его жена Людмила Александровна тепло нас с мужем принимала. Считала его красавцем, не уступающим знаменитым американским актёрам, а нашим сыном они восхищались оба. Мы бывали у них дома, они приглашали нас иногда в Суханово ( подмосковный Дом отдыха архитекторов) на целый день.
Любим Фёдорович Шубин был освобождённым секретарём
Вся старшая кафедральная публика выглядела очень достойно – всегда в официальных костюмах и при галстуках, с прямой осанкой и седыми головами. Мой коллега Игорь Маковецкий называл их «белыми песцами». Заседания кафедры всегда вёл сам Всеволод Михайлович, но всю организационную работу вёл его заместитель Лев Георгиевич Осипов.
Лев Георгиевич был весьма занятной личностью, выглядел сгорбленным старичком с хитрым прищуром глаз. Он любил шутить и рассказывать анекдоты, часто не вполне приличные, а также говорить женщинам вещи, вводящие в смущение, что его очень забавляло. Однажды я, проходя мимо него, поздоровалась, но он, как обычно, смотрел вниз и не поднял головы. Я подумала, что он меня не заметил и, увидев снова через некоторое время, опять поздоровалась. На этот раз он удивлённо вскинул глаза и сказал:
– «Мы же уже встречались!».
На моё:
– «Я думала, что вы не видели меня, вы не посмотрели…», он ответил:
– «А зачем мне на вас смотреть, я же видел ваши ноги».
Но, несмотря на шутки и балагурства Льва Георгиевича, порядок на кафедре был строгий. Все боялись и его, и его острого языка. В то же время он проявлял и небывалую доброту. Когда одна из преподавательниц, жившая в Москве на птичьих правах, оказалась без крыши над головой, он приютил её на время у себя в квартире в доме на Котельнической набережной, где жил вдвоём с женой. Я как-то была у них в гостях, квартира хоть и трехкомнатная, но, заставленная массивной старинной мебелью, выглядела даже тесной.
Профессора старой школы Ильинский В.М. и Великовский Л.Б. не состояли в партии, держались независимо, и по любым вопросам их слово было решающим. Они были мне очень симпатичны. Своей обстоятельностью и чёткими формулировками в выступлениях, которые всегда совпадали и с моим мнением, нравился мне и профессор Шевцов К.К. Он пришёл к нам из военного института и был в чине полковника. Впоследствии я включила его в комиссию по Архитектуре Минвуза ССС, которую возглавляла несколько лет в последние годы работы в институте.
В молодёжную группу преподавателей кафедры входили упомянутый выше Юрий Тимянский, Валерий Холщевников, Анатолий Герасимов, Анатолий Кондратенков, Аркадий Захаров, Алексей Соловьев, Юрий Алексеев, Лия Павлова и другие. Юрий Тимянский был человеком талантливым и
Впоследствии стал профессором, 1972 г. Дружеский шарж но по-прежнему писал стихи на разные темы, в том числе и о знаменитых людях и политических деятелей. В своё время он на какой-то праздник написал стихи и обо мне: «И на конгрессы звали Валю, и на симпозиум вели, но там, где Валю узнавали, забыть о Вале не могли». Архитектор Валентин добавил к этому дружеский шарж.