Жизнь в зеленом цвете - 5
Шрифт:
Также, доводим до Вашего сведения, что после беседы с директором школы чародейства и волшебства Хогвартс Министерство согласилось отложить рассмотрение вопроса о Вашем исключении вплоть до вышеупомянутого слушания. В настоящее время и до поступления дальнейших распоряжений вы считаетесь отстранённым от занятий.
С наилучшими пожеланиями,
Искренне Ваша,
Мафальда Хмелкирк
ДЕПАРТАМЕНТ НЕПРАВОМОЧНОГО ИСПОЛЬЗОВАНИЯ МАГИИ
Министерство магии».
Слушание, значит… ну что ж, если что, всегда можно стать
– Что новенького? Тебя посадят или как?
– с надеждой спросил дядя Вернон.
– А смертная казнь у вас бывает?
– закончил он уже совсем радостно.
– Всего лишь дисциплинарное слушание, - Гарри рассеянно скомкал конверт и отправил к письму от мистера Уизли.
– Я пойду наверх, если у вас больше нет вопросов…
– Нет уж, сядь!
– загремел дядя Вернон.
– Есть вопросы, ещё как есть! Что ты сделал с моим сыном - или эти дерьмендоры сделали, неважно?!
– Вы хотите знать?
– прошипел Гарри. Его глаза полыхнули мертвенным зелёным светом, и все трое Дурслей испуганно сжались. Гарри, опомнившись, погасил свет и продолжил более спокойно:
– Мы шли домой, когда Дадли начал задираться. Я достал палочку, но не пользовался ею. Пока мы спорили, появились дементоры.
– Кто это такие-то?
– перебил дядя Вернон.
– Здесь не тюрьма, которую они охраняют, так что им тут делать?
– Они забирают у человека всё счастье, - терпеливо объяснил Гарри.
– А если им удаётся, они запечатлевают Поцелуй. Таким образом они высасывают человеческие души.
– Но они… они же не высосали душу Дадли, нет?!
– Если б это было так, вы бы сразу поняли, - устало успокоил их Гарри.
– Это ни с чем нельзя перепутать. Так вот, они пришли, и я вынужден был применить Чары Патронуса. Это единственное, чем их можно отогнать.
– А, так ты всё-таки делал это!
– Я направлял заклятие против дементоров, а не против Дадли… - Гарри выдохся и замолчал.
– Погоди, а что им надо было здесь? Они что, за тобой пришли? Ты же единственный сам-знаешь-кто на всю округу!
– Гарри по достоинству оценил всю иронию этой фразы - к сожалению, недоступную тем, кто не знал истинного значения слов «Сам-Знаешь-Кто».
– Хо, так ты бегаешь от закона, да? И они хотели упечь тебя в тюрьму?
– Нет, - терпеливо объяснил Гарри.
– Сто пятьдесят процентов, что их послал за мной лорд Вольдеморт.
– Это ещё кто?
– Это тот, кто убил его родителей, Вернон, - тихо сказала тётя Петуния.
– Но… но тот великан, когда мы были на острове… он же сказал, что этот Вольдемрот или Водлеморт… как там его… исчез!
– Он вернулся, - бросил Гарри.
– В-вернулся?
– повторила тётя Петуния.
Прижав ладонь к губам, она в ужасе смотрела на Гарри.
– Да, - кивнул Гарри.
– Вы тоже понимаете, что это значит - и правда понимаете, тётя. И я его первая цель. Вы ведь знаете, что он из-за меня тогда исчез… так вот, он хочет отплатить мне примерно тем же. Лорд Вольдеморт очень не любит оставаться в долгу.
Гарри уронил голову на руки. Он был опустошён, измотан; ему требовалось подумать обо всём, что он сегодня видел и чувствовал, требовалось закрыть глаза и вывалиться из чёртовой реальности хоть на несколько часов, до очередного кошмара. Покурить, на худой конец, чтобы лицо мёртвого Седрика, до сих пор стоявшее перед глазами, утратило такую точность, такую реальность, перестало резать его на части чувством вины, подёрнулось благословенной расплывчатостью в клубах светлого дыма, пахнущего ментолом.
Оплеуха от дяди Вернона свалила его со стула.
– Немедленно убирайся из моего дома, щенок!! Ещё не хватало, чтоб из-за тебя подвергались опасности мои жена и сын!
Ещё одна сова впорхнула в окно; дядя Вернон с грохотом захлопнул его, едва не прищемив хвост сразу же улетевшей птице.
«Артур рассказал мне, что случилось. Ни в коем случае не выходи из дома. Ни в коем случае».
Записка была от Сириуса; во всяком случае, почерк принадлежал крёстному. «И как прикажете не выходить, если меня сейчас отсюда попросту выставят?»
Гарри скомкал записку в кулаке и поднял глаза на дядю, не двигаясь с места.
– Я не могу. Если я уйду отсюда, меня убьют. А внутрь они не войдут.
– А меня не волнует это всё, понял? Убьют тебя - туда тебе и дорога! Убирайся из моего дома! Мотай отсюда! ВОН!!
Гарри кое-как встал и прижался лопатками к холодной, покрытой кафелем стене - хоть какая-то опора. «И что дальше?»
Очередная сова вихрем перьев и сажи вырвалась из камина. Дадли расчихался, а перед тётей Петуньей упал на стол большой красный конверт.
– Откройте, - посоветовал Гарри, тыльной стороной ладони стирая струйку крови, снова побежавшую из угла рта.
– Это Ваше, иначе кинули бы передо мной.
Его даже уже не удивлял тот факт, что тётя Петуния переписывается с кем-то из волшебного мира; саму её, похоже, он, то бишь факт, приводил в самый настоящий ужас - она смотрела на конверт расширенными глазами и не двигалась с места.
– Петуния, не трогай, это может быть опасно!
– самоотверженно предупредил её дядя Вернон, опасливо косясь на конверт.
Углы пергамента задымились.
– Сейчас он взорвётся, и все и так всё услышат, - предсказал Гарри.
Конверт вспыхнул. Тетя Петуния закричала, но не сумела перекрыть голос, раздавшийся из взорвавшегося конверта - чем-то знакомый Гарри, но слишком громкий, слишком искажённый голос:
– Петуния, вспомни моё последнее!..
– Последнее что?
– дрожащим голосом осведомился дядя Вернон. Никто не соблаговолил ему ответить.
Тётя Петуния судорожно дышала, сжимая и разжимая кулаки - кажется, её била нервная дрожь.