Жизнь замечательных времен. 1975-1979 гг. Время, события, люди
Шрифт:
По иронии судьбы именно в тот момент, когда происходила встреча Карпова и Фишера (в Токио было 7 вечера), в Амстердаме (там было 10 утра, что с учетом разницы во времени на двух материках было почти одно и то же) другой советский гроссмейстер — Виктор Корчной — явился в полицейский участок и попросил политического убежища. Видимо, очень сильно советские власти достали Корчного на родине (о том, как это происходило, я уже рассказывал ранее), если он решил не возвращаться в Советский Союз, где у него остались жена и сын. Сам гроссмейстер свое решение объясняет следующими причинами:
«Еще в конце декабря 1974 года я принял решение: чтобы спасти себя как шахматиста, мне следует уехать! Даже то, что были предприняты некоторые шаги для моего возвращения в строй (мне
Я не остался в Англии, но перевез за границу важные документы, фотографии, книги и оставил их в Западной Европе. В июле 1976 года я поехал на турнир в Голландию и снова захватил с собой ценный груз. Я бы снова вернулся в СССР за вещами, но дал интервью — в своем обычном стиле — для «Франс Пресс». Я рассказал, почему Спасский неудачно сыграл в только что закончившемся межзональном турнире в Маниле — сколько горя он перенес, прежде чем получил выездную визу! Я обругал советские власти за то, что они отказались от участия в шахматной Олимпиаде в Израиле. Увидев свое интервью напечатанным, я понял, что в Союзе меня съедят, и попросил у голландских властей политического убежища…»
А теперь из Амстердама вновь вернемся в Москву. Здесь 27 июля невосполнимую утрату понесла отечественная литература: из жизни ушел прекрасный детский писатель Николай Носов. За свою долгую жизнь в литературе он написал множество книг, но главными из них, безусловно, были две: «Приключения Незнайки и его друзей» (1954) и «Незнайка на Луне». В Советском Союзе не было ребенка, который не прочитал этих книг и не мечтал попасть в Солнечный город, где живут замечательные герои — коротышки. В 1971–1973 годах на ЦТ был снят замечательный 10-серийный мультик по этим книгам, шлягер из которого — «В траве сидел кузнечик» — распевала вся страна. На момент смерти «отцу» Незнайки было 68 лет.
Продолжаются летние Олимпийские игры в Монреале. Особое внимание советских болельщиков приковано к выступлению нашей сборной по футболу. Как мы помним, прошедший сезон складывался для нее не самым лучшим образом — она проиграла все, что только можно, — но тренеры Валерий Лобановский и Олег Базилевич успокаивали общественность, что главным турниром для них является Олимпиада. Мол, там-то мы себя и покажем. Где-то наверху нашим ребятам уже и премиальные заранее расписали: каждому по ордену Трудового Красного Знамени, плюс по 500 долларов и по 5000 рублей. И действительно, старт у нашей сборной получился резвым: 19 июля мы выиграли у хозяев игр канадцев (2:1), 23-го одолели северных корейцев (3:0), 25-го — сборную Ирана (2:1). Однако все эти сборные были на уровень слабее нас. Скептики говорили: посмотрим, что будет, когда мы встретимся с фаворитами. И вот 27 июля час испытания пробил: наши футболисты встретились в полуфинале со сборной ГДР. Табло зафиксировало печальный для нас результат: 1:2. На том матче присутствовал певец Лев Лещенко, а также Владимир Высоцкий и Марина Влади (двое последних были там неофициально и жили на квартире подруги Влади Дианы Дюфрен).
Вспоминает Л. Лещенко: «Я на следующий день должен был выступать в Олимпийской деревне. И говорю Высоцкому: «Неплохо было бы, Володя, если бы ты завтра принял участие в концерте, попел для ребят». Он мне: «Да, Лева, с удовольствием, только проблема в том, что я здесь — без официального приглашения».
В то время с этим было строго. Но все же Володя предложил
Больше в Канаде мы не общались…»
Между тем программа Высоцкого в Канаде была весьма насыщенна: спортивные соревнования он посещает изредка, а большую часть времени проводит в компании друзей своей жены. На одной из таких вечеринок он впервые пробует марихуану. Вот как об этом вспоминает М. Влади:
«Наши хозяева протягивают нам сигарету, мы сомневаемся, но друзья уверяют нас, что это совсем не противно и что особенно приятно после нескольких затяжек послушать музыку. Мы курим по очереди, ты вздыхаешь от удовольствия, мы слушаем музыку, я различаю каждый инструмент — впечатление такое, что весь оркестр играет у меня в голове. Но очень скоро я не могу больше бороться с усталостью и засыпаю. Последнее, что я вижу, — это твое удовлетворенное лицо…»
Кроме этого, Высоцкий записывает в Канаде диск-гигант, да не у кого-нибудь, а у самого Андре Перри — волшебника звука, считавшегося лучшим ухом Американского континента.
У него в студии самое сложное оборудование, какое только есть, особенно потрясающе выглядит звукооператорский пульт с восемнадцатью дорожками. В оркестре собраны самые лучшие музыканты. Под их аккомпанемент Высоцкий записывает свои лучшие вещи: «Спасите наши души», «Прерванный полет», «Погоню», «Купола», «Охоту на волков» и др.
В эти же дни с Высоцким произошла одна неприятная история. Как-то вечером вместе с женой и приятелем Бабеком Серушем (иранец, живущий в СССР, он записал несколько бобин высокого качества с песнями Высоцкого) артист возвращался к себе в гостиницу. И у самого входа увидел… самого Чарльза Бронсона — суперпопулярного киноактера. Поскольку Влади его знала, Высоцкий попросил ее познакомить его с ним. Влади, естественно, согласилась. Она сказала Бронсону: «Вот русский актер, очень известный, хотел бы с вами познакомиться». Но Бронсон даже слушать ее не стал: замахал руками и тут же ретировался. Высоцкий был очень оскорблен и сказал: «Ну, ладно… Вот приедешь в Москву, я тоже не захочу с тобой познакомиться».
И вновь вернемся в Москву. Здесь в конце июля у популярного актера театра и кино Бориса Чиркова случился инфаркт, уже третий по счету. Его срочно госпитализировали. Лежа на больничной койке, актер много думает, размышляет. Именно в больнице у него окончательно оформилось желание написать мемуары, он даже название для них придумал — «Азорские острова».
Борис Чирков вот уже десять лет работает в Театре имени Гоголя, который в театральной иерархии столицы занимал не самое высокое место. В его труппе практически не было звезд (только сам Борис Чирков да Леонид Кулагин), аншлаговых спектаклей тоже не наблюдалось. Театр находился в пяти минутах ходьбы от моего дома на Казаковке, и мы с друзьями иногда специально бегали к нему, чтобы хоть краем глаза увидеть знаменитого Максима. Увы, но живьем Чиркова мы так и не увидели: то ли бегали не в то время, то ли он появлялся в театре не слишком часто (в последние годы он был занят всего лишь в одном-двух спектаклях). Зато мы видели других звезд «Гоголя»: например, актера Обухова. Большинству людей эта фамилия мало что говорила даже в те годы, но стоило произнести всего лишь одну фразу, сказанную одним из его героев в популярной комедии, как всем все становилось понятно без слов. Фраза эта: «Я Гриша!» — из фильма «Семь стариков и одна девушка». Вспомнили? Вот так можно войти в народную память, произнеся всего лишь два слова и мелькнув на экране в паре-тройке эпизодов. Увидев Обухова на автобусной остановке напротив театра, мы обычно кричали ему его же фразу из «Стариков», на что он реагировал по-разному: иногда не обращал внимания, а иногда делал к нам несколько резких шагов, явно намереваясь наподдать за надоедливость.