Жизнь, застигнутая врасплох (Сломанные побеги-2)
Шрифт:
Труп они загрузили и набросили сверху брезент, взятый из гаража.
— С Богом, роковая женщина. Жаль, шампанское не прихватили. На могилке надо бы помянуть усопшего.
Арина нагнулась и достала из-под сиденья бутылку водки.
— Тебе хватит?
— Первые пять глотков делаешь ты.
— Хватит дурачиться, Паша. У меня зуб на зуб не попадает. Вернемся домой, тогда и подурачимся.
— Ты хочешь, чтобы я вернулся?
— Мне страшно одной. Побудь со мной до утра. А завтра я уеду на дачу.
— Договорились.
Они ехали по городу, не встречая ни машин, ни людей.
Не доезжая моста, они свернули на набережную, потом проехали еще пару километров и подъехали к докам. Здесь огней вовсе не было. Фары освещали колдобины, угольные кучи, ржавые бочки, заброшенные контейнеры. У воды они остановились. Широкая река Урал. Над гладью поднимался пар. Весна наступала семимильными шагами.
Они вышли из машины и осмотрели поваленный на бок гнилой буксир.
— Не провалиться бы, — осторожно ступая, сказала девушка.
— Нет тут никаких цепей. Нужен груз. Иначе труп всплывет. Якорь мы не поднимем. Лебедка неподвижна.
— А может, и не надо. Пусть плывет. Течение быстрое. За ночь его унесет за сотню километров. Труп он и есть труп.
— Труп — это состояние души и тела, а не фамилия. Если он в розыске не значился, то его не опознают.
— Не томи меня, Павел. Давай его скинем.
— Вот что значит настоящая любовь к своему ближнему.
Они вернулись к машине, вытащили ковер и с трудом доволокли до борта. Арина трижды роняла свой конец.
Когда раздался громкий всплеск воды, она перекрестилась и тихо сказала:
— Упокой, Господи, душу раба твоего Карла.
— Не упокоит. Я так думаю, что тебе не надо ходить в церковь и ставить ему свечку. А в синагогу тебя не пустят.
Павел достал бутылку из кармана, отвинтил пробку и протянул вдове.
— Помянем по русскому обычаю?
Она сделала несколько глотков и сморщилась. Павел выпил половину и выбросил бутылку за борт.
— Поехали.
— Ты спас меня, Павлуша. Хочешь, я тебе денег дам? Тебе же нужны деньги? Утром. За сегодняшнюю ночь. А?
— Гусары денег не берут!
Странно, подумал он, проснувшись. Жив, здоров и невредим. Мягкая постель, солнышко светит в окно. Вот только голова болит после вчерашних бдений.
Он приподнялся на локтях и осмотрелся. Это не сон. Он в той самой квартире, где убили адвоката. Вот только красавицы Арины рядом не оказалось. Слепцов глянул на часы. Десять сорок пять. Проспал! И что? Не смертельно. Стараясь не делать резких движений, которые отдавались в побитой похмельной голове, Павел встал, подошел к окну и улыбнулся. Джип «Чероки» Арины стоял на месте. Там, где они его оставили. Он тут же проверил свои карманы. Все на месте, и даже бланк с доверенностью, на котором стояла ее подпись. Странно. Это не сон. Только в пьяном бреду можно возить по городу труп в сопровождении очаровательной вдовы в поисках могилы для ее мужа. Он же соучастник. Но какое теперь это имеет значение. В течение последнего года он столько натворил, аж дурно становится. Одной статьей больше, одной меньше. Стоит ли мучиться угрызениями совести, если ее нет. Во всем и везде видит ловушки и капканы, а сам рвется в Москву, в свой дом, которого не существует в природе, — в свой главный капкан. Туда, где его никто не ждет. И в каком качестве? Пассажира поезда? Нет. В качестве наркокурьера. Ну ангел, а не мужчина.
Павел оделся и вышел в коридор. Не квартира, а дворец! Можно заблудиться. В другом конце послышался какой-то шум. Представление продолжается?
Он глянул на входную дверь. Над кнопкой замка горел зеленый огонек. Дверь не заперта, можно уходить. Но он не был бы Слепцовым, если ушел бы, не сунув свой нос куда не следует, и он пошел на шум.
Ничего страшного не произошло. Слепцов попал на кухню. Арина в коротеньком халатике стояла у плиты и готовила завтрак. Потрясающее зрелище. Вот так жить и жить, пока тебя не завернут в ковер и не выбросят в речку.
Увидев его, она улыбнулась.
— Доброе утро.
— Хотелось бы надеяться. Почему ты меня не разбудила?
— Жалко. Ты спал как младенец. Голова болит?
— Не то слово.
— Хочешь рюмку настоящего коньяка?
— С радостью, но не могу. Придется сидеть за рулем.
— Я тоже проспала. Когда приедешь на место, позвони мне. Хочу знать, что с тобой все в порядке. Номер телефона на столе.
На скатерти в зеленую клетку лежала визитная карточка.
«Карл Генрихович Солюс. Адвокат. Тел: 336901»
Он сунул визитку в карман.
— Хочешь поехать со мной?
— Хочу. Но не могу. Я замужем. Мой муж пропал. Мой отъезд расценят как побег. Я должна оставаться дома и ждать развязки. Но если ты захочешь, то мы увидимся. Приеду туда, куда ты меня позовешь. Поверь, это не шутка.
— Оказывается, похороны могут сближать людей, -улыбнулся Павел.
— До такой степени, что расставание становится невыносимым.
Она горько усмехнулась, ставя тарелки на стол.
Сейчас он уже ее ни с кем не сравнивал. Похожа она на кого-то или нет, не имело значения. Арина ни на кого не похожа. Она одна такая.
Павел сел за стол.
— А как быть с твоим сообщником или любовником?
— Ты о ком?
— О том парне из бара. Ведь убийство задумали вы вместе. Классический треугольник. Он, она и муж. Простой случай — заканчивается разводом. Вариант второй. Он молод, она красива, муж богат, но стар. В этом случае муж должен умереть. Классика жанра.
— Ты помешан на детективах?
— Я их пишу в свободное от основной работы время.
— В чем же заключается основная работа?
— Воровать, грабить офисы, убивать людей, ночевать на чердаках, проворачивать аферы, перевозить наркотики, выбрасывать трупы в реку, флиртовать с хорошенькими женщинами-убийцами.
Арина рассмеялась.
— Эти роли тебе не подходят. Не тот типаж.
— Был такой великий режиссер Хичкок. В фильме «Подозрение» на роль убийцы он взял самого обаятельного по тем временам актера. Сработало.
— Я видела этот фильм. Тебя занимают криминальные истории. Ты вообразил, что я роковая женщина с засохшей кровью под ногтями?
— Могу изменить свое мнение, если ты ответишь мне на один вопрос. Но не думаю, что у тебя найдется ответ.
— Мне от тебя нечего скрывать. Конечно, я изменяла мужу. Это естественно. У меня здоровый организм, и он требует здорового образа жизни. Карл не мог мне дать того, без чего женщины не обходятся. Он знал об этом, но никогда меня не упрекал. Просто хотел, чтобы я была рядом. Сколько я настрадалась с ним. Мы женаты семь лет. За этот срок он перенес три тяжелых операции, по два раза в год лежал в больницах. Ему требовался постоянный уход, уколы, диеты, капельницы. И все это я. Он не умер. Он отмучился.