Жизнь
Шрифт:
Эскалант поднял свой горящий, темный взгляд и чуть хрипло произнес:
– Не хочешь быть моей? Тогда прими тот факт, что я – твой, Зоя.
Ну, вот. Моя мечта осуществилась.
Его полные губы растянула хищная улыбка, а глаза засверкали чувственной угрозой. Себастьян шумно вздохнул и опустил голову, засовывая руки в карманы брюк. Расслабленная поза обманчива. Она скрывала силу и уверенность, с которой хищник готовиться сделать решающий прыжок на выбранную жертву. И в этот момент в роли жертвы выступала я.
Я смотрела на мужчину, стоящего
Это правда, он – мой. Вот только не весь. Он не даст самое важное и ценное для меня – любовь своего сердца.
– Ты прав, – дрожа, тихо сказала я. – Вот только ты не нужен мне такой, Себастьян.
– Что значит «такой»? – резко спросил Эскалант.
Ему не нравилось мое упрямство. Но он не разгадал главного – это вовсе не упрямство. Ему противостояли моя гордость, достоинство и дикая жажда взаимной любви. Его любви. Она мне необходима, чтобы выжить. Это словно цепочка: одно звено – моя жизнь, сцепленная с другим звеном – моим творчеством, которое накрепко соединено с Себастьяном.
Все. Хватит. Пора уходить.
Я начала обходить его высокую фигуру и, глядя в глаза цвета меда, ответила:
– Ты не нужен мне без сердца…
Себастьян резко выбросил руку и схватил меня за локоть. Почти грубо дернув к себе, он агрессивно прорычал мне в лицо:
– Не играй со мной, Зоя. Не надо! Я слишком искушенный игрок для тебя!
Он безупречно умеет отталкивать нас друг от друга.
– В этом твой просчет, Себастьян. Я не умею играть и даже не пытаюсь учиться. Я живу, как чувствую. А ты будто камень. Такой же твердый, холодный и… несчастный.
Себастьян сощурил глаза. А через мгновенье разжал пальцы, позволяя отступить от него.
– Ты уверена, что только я полон цинизма и расчетливости? – пренебрежительно констатировал он. – И, конечно же, считаешь что те парни, которые тебя окружают, делают это только из-за своей душевной доброты? Из-за того, что в их пылких сердцах горит платоническая любовь к тебе?
Его насмешка, как ядовитая стрела, пронзала меня с садистическим удовольствием и зверством. Я, молча, смотрела прямо в его глаза, ожидая продолжения. Я ждала, когда он убьет любовь во мне. Любовь к нему.
И высокомерный Себастьян, будто утратил способность удерживать ярость и цинизм, выплеснул их на меня:
– Неужели ты наивно решила, что Эмпе пригласил тебя просто так? – со злобной усмешкой на губах спросил он, надвигаясь на меня. – А Ксавьер просто так возил в Мадрид? Не говоря уже об этом студенте, который пускает слюни, глядя на тебя!
Скрывая внутреннюю боль, я улыбнулась:
– Полагаешь, меня все используют? Как и ты, Себастьян. Секс по дружбе, наверняка, твой любимый проект.
Я взялась за ручку двери и услышала
– Я не разведусь с тобой, даже если ты мне изменишь. Но запомни! Ты познаешь грань моей жестокости и узнаешь, как я могу презирать!
Невероятно!
Я бросила на него взгляд через плечо, до конца не веря в то, что он действительно сказал подобное. Надменный аристократ зло сжал челюсти и буравил тяжелым взглядом из-под сдвинутых бровей.
– Кого же я рисовала?!.. – неосознанно прошептала я.
И, распахнув дверь, вылетела прочь. На ходу снимая ожерелье, я мчалась к витринам с украшениями в компании своих телохранителей.
Хочу отдать это и убежать отсюда как можно быстрее!
Моя душа кричала от мерзости, которую в нее швырнули. Сердце рыдало от боли и проклятой любви. А гордость взывала к разуму, пытаясь добить мои чувства.
Перестать его любить. Я должна перестать его любить!
– Зоя! – звал меня голос Винсента, но я не реагировала.
Он догнал меня, когда я уже отдавала ожерелье в руки одного из служащих.
– Куда ты запропастилась?! – раздраженно спросил мой спутник, перекрикивая торжественную речь ведущего.
– Не важно. Я ухожу, Винсент, прости…
Но погасший свет и громкая музыка перебила наш разговор. На автомате я повернулась в сторону звука.
На подиуме появилась красивая пара – парень в смокинге и девушка-модель в вечернем платье. Они улыбались и, под звучание классической скрипки Антонио Вивальди, исполняющую композицию «Времена года. Осень», вывезли пьедестал, накрытый золотым шелком. Он был высотой как обычный стол, на котором стоял скрытый тканью силуэт, в форме квадрата. Молодые люди одновременно потянулись за шелком-занавесом.
Я отвела глаза, пытаясь мысленно проложить путь к выходу и скрыться незамеченной. Публика слишком увлеклась премьерой тиары, давая мне шанс ускользнуть мимо внимательных журналистов, переключивших интерес на подиум. Вон там виднеется просвет в толпе и я, сделав шаг, замерла на месте.
– Жизнь Солер проклята смертью! Жизнь Солер проклята смертью… – дрожащий голос дизайнера Циско Эмпе прозвучал из мощных динамиков.
Я вздрогнула и дернула головой в сторону сцены. Но не поняла, на что смотрела первые десять секунд. И почему потеряла сознание модель на сцене, а ведущий, вместо того, чтобы помочь ей, стал пятиться назад. Я не осознала, почему гости стали кричать и, толкаясь, ринулись прочь из зала.
Я поняла, на что смотрела только, когда меня заслонили собой Раблес и Сорино, преградив вид на подиум.
Я превратилась в сгусток напряжения, который заморозил меня шоком, пока глаза делали гравировку на глянце памяти этого вечера.
Я навсегда запоминала мертвый взгляд профессора Эмпе, его отрезанную голову под стеклом квадратной шкатулки и тиару, мерцавшую драгоценным блеском, которую убийца с издевкой водрузил на мертвеца.
Глава 10
Осознание