Жизненная сила
Шрифт:
Она снова остановилась, прижала ладони к потолку и, поворачивая голову то влево, то вправо, прислушалась, чтобы определить, откуда исходят таинственные голоса. Акустика там была хорошая.
В этих помещениях с теплым и совершенно неподвижным воздухом не было ничего, кроме жестких серых подушек. Повсюду стоял запах застарелой пыли и долгоживущих феромонов. Про цвета создатели, казалось, забыли вообще. Даже и без того неказистый туристский костюм Уошен стал казаться здесь еще непригляднее и серее.
Голоса становились все громче и все отчетливей. Теперь уже можно было однозначно сказать, что они,
Уошен остановилась. Прищурилась. В серой тьме что-то темнело. Какое-то пятно, тень, с такого расстояния почти ничего невозможно разобрать.
– Эй?
– позвала она.
Потом выждала нужное для ответа время и, решив, что ее никто не услышал, собралась крикнуть снова. Неожиданно несколько голосов откликнулось: «Сюда!», «Привет!» и «Давайте, вы едва не опоздали!»
Да, едва.
Приказ Премьера отводил ей на путь до этого странного места две недели. Какое-то время она потеряла на то, чтобы сказать «прощай» Памиру. После этого, ожидая кар на одной из забытых станций, попалась в руки службы безопасности, долго выяснявшей ее личность и данные генетики. И только потом, опасаясь собственной тени, добралась, наконец, до места, находящегося за целый день пути от пункта назначения.
Уошен побежала.
Но когда черное пятно превратилось в людей, стоявших группами и рядами, она перешла с бега на шаг, соблюдая декорум.
Бе приветствовал тихий дождь аплодисментов.
Она даже не могла сосчитать, сколько капитанов окружают ее, и просто присоединилась к ним, изобразив самую естественную капитанскую улыбку. После чего, смеясь, спросила:
– Но почему, почему, почему же мы здесь?
Оказалось, этого не знает никто. Последние дни капитаны провели, беседуя явно о чем-то другом. У каждого имелась на этот счет своя скромная версия, но никто не позволял себе защищать ее слишком уж откровенно. А когда церемония встречи закончилась, коллеги сами стали расспрашивать Уошен об истории ее путешествия. Где она была, какие чудеса совершила, и каковы ее собственные соображения по поводу всего происходящего.
Уошен упомянула несколько излюбленных туристами мест, но ни словом не обмолвилась о встрече с Памиром.
И наконец, пожав плечами, призналась, что не видит во всем этом никакой загадки, полагая это просто неким важным секретным делом. Однако, не имея дополнительной информации, ничего более точного предположить не может.
– Браво!
– крикнул в ответ на это заявление какой-то сероглазый капитан.
Уошен принялась есть. И пить. Ее появление здесь теперь постоянно сопровождалось звуками переливающихся жидкостей, говорившими о дюжинах кегов наилучшего вина, доставленного сюда из района Моря Альфа, где оно возделывал ось опытными руками и ногами обезьян. Судя по размеру натекшей красной лужицы, какой-то кег самовскрылся еще в тот момент, когда первый капитан сошел со ступеней грузоподъемника.
«Дивное вино», - думала Уошен. Рядом снова оказался капитан, крикнувший «браво!» На этот раз она посмотрела ему в лицо.
– Дью, - представился он, протягивая руку и широко улыбаясь.
Уошен едва удержала кружку на подставке и пожала предложенную руку свободной рукой.
– Мы встречались на банкете у Премьера. Двадцать лет назад.
– Двадцать пять.
Как и большинство капитанов, Дью был очень высоким для своей породы и обладал крупно вырезанными чертами лица, отнюдь не лишенными обаяния, вызывавшего искреннее доверие у человеческих пассажиров. Даже одетый в простой костюм, он выглядел гордо и значительно.
– Как это любезно с вашей стороны, что вы помните меня. Спасибо.
– Вас трудно забыть.
Даже стоя на месте, Дью двигался, вся его плоть вибрировала, словно вода, готовая закипеть.
– И что вы думаете по поводу этого испытания?
– спросил он, и серые глаза его блеснули.
– Разве это не странное место для встречи?
– Странное. Честное слово.
И, не сговариваясь, они посмотрели вокруг. Пол и потолок заканчивались уродливой серой стеной с редкими окнами, еще больше подчеркивавшими ее уродство.
– А что стало с пиявками?
– спросила Уошен, зябко обнимая себя за плечи.
– Кто-нибудь знает?
– Они ускользнули в море под нами.
– Нет.
– Или мы заставили их двигаться в другом направлении.
– В каком?
– В обоих. Или еще в каком-нибудь. Они такие странные твари. Никогда не выберут какого-нибудь направления, не распространив слуха, будто на самом деле идут по сотням других.
Наверное, чтобы сбить с толку своих воображаемых врагов.
– Но где бы они ни были, - поспешил закончить Дью, - они поступили правильно.
– Полагаю, что вы правы, - ответила Уошен, прекрасно понимая, что это лишь простая учтивость.
Дью уселся рядом, улыбаясь, и все тело его вздрагивало от нервической энергии.
– Двадцать пять лет прошло, а что, кроме этой даты, помнила она об этом человеке?
Однако Уошен не успела углубиться в свои соображения, мысли ее прервал глубокий и знакомый голос.
– Вы едва не опоздали, дорогая. И все это заметили. Миоцен.
Поспешно повернувшись, чтобы выказать свое почтение, Уошен увидела лицо, которое было ей более чем просто знакомо. Лицо Вице-премьера было узким, как лезвие боевого топора, и не более теплым, чем обух, а все кости даже под упругой плотью казались острыми и несгибаемыми. Темные глаза ярки до дрожи. Короткие каштановые волосы перемежались седыми прядями. Высокая, выше всех присутствующих, Миоцен касалась головой потолка. И все же она не склоняла ее даже из соображений простого удобства.
– Я спрашиваю вас не потому, что вы знаете больше других, - сказала она.
– Но, как вы думаете, чего хочет Премьер?
Сразу стало тихо. Остальные капитаны затаили дыхание, втайне довольные, что отвечать на этот вопрос придется не им.
– Я ничего не знаю, - убежденно ответила Уошен.
– Зато я знаю вас. У вас, наверняка, есть соображения, десятки идей.
– Возможно…
– Все ждут, дорогая…
– Можно насчитать не менее сотни причин..
– И каковы же они?
– Это мы.