Жизненное пространство. Трилогия

Колентьев Алексей Сергеевич

Вот вроде и добрались. В окнах «тошниловки» горел свет, приглушенно выл какой-то блатной шансонье в записи (что-то про журавлей и черного ворона). У костра же тихо тренькала гитара, усталые бродяги обменивались новостями, накопившимися за день. Две пары старателей патрулировали улицу, еще троих часовых я заметил по периметру деревни, причем одного в самой высокой точке — на крыше какой-то развалины в деревушке. Грамотно. Мы остановились, и я стал инструктировать Витю и его друзей:

— Значит, так, воины, вот версия для баек у костра: ты, Витя, совместно со своими друзьями, ВТРОЕМ, освободили Тараса из лап бандитской шайки. Скажете, что бандиты перепились и вообще круче вас только горы. — Я повернулся к раненому: — Тарас, ты все понял?

— Да, Антон, я…

Пришлось напомнить:

— Меня

с вами НЕ БЫЛО, парень: тебя вытащил Витя и его хлопцы. Понял?

Тарас кивнул, но как-то упрямо на меня глянул:

— Но я добро помню, Антон.

Ух и упрямый пацан! Помнит он…

— Да сколько угодно помни. Не трепись только. — Я повернулся к остальным: — Витя, как придешь, подойди к Серому, скажи: Антон ждет его у входа в нору Поповича. Дальше сами, ребята. Позаботьтесь о раненом. Общий привет.

Парни подняли раненого и понесли его к «тошниловке». Там в ресторации был завсегдатаем некий врачеватель, то ли бывший хирург, то ли зубной врач, который все же больше лечил людей, чем гробил, почему, кстати, до сих пор и был жив. Оглоед Витя гордо выступал во главе колонны вернувшихся.

Я же обошел деревню вдоль забора справа и оказался у входа в «отель» Поповича. Снизу струился желтый и какой-то родной свет электрической стоваттной лампочки. Усталости я почти не чувствовал: привычная работа способствует улучшению настроения. Подошел Серый, мы пожали друг другу руки. Всегда могу определить характер человека по силе рукопожатия: если оно вялое — человек так себе; если давящее — скорее всего напористый и хамоватый задира; а если твердое, но вместе с тем осторожно-деликатное, как у Серого, — с таким мужиком можно идти в разведку. Лидер местных старателей кивнул на развалины еще одной хаты, стоявшей на отшибе. Крыши у дома не было, но в окнах даже сохранились стекла.

Мы прошли в смежную с бывшей кухней комнатку, чье единственное окно выходило на местное кладбище, где в три кривых ряда тянулись старательские могилы. Я насчитал сорок один холмик, сорок одну оборвавшуюся жизнь искавших счастья и удачи людей. Присев на алюминиевый тарный ящик, я выжидательно посмотрел на Серого, который присаживаться не спешил, топтался в дверях. Наконец, собравшись с духом, вожак новичков начал меня благодарить:

— Антон, спасибо тебе, выручил. Угнали бы пацана на Свалку, а «бычки» долго не живут.

Я поинтересовался:

— «Бычки», значит, это вроде рабов и отмычек. Я все правильно понимаю?

— Да. — Видно было, что эта тема не на шутку волновала Серого. — Бандосы ловят неопытных одиночек, иногда целые группы. Кроме того, тут у нас бродят стрингеры. Журналисты, которые лезут в запретную зону, далеко от мест, подконтрольных вменяемым группировкам и военным. Просто дураки — «экстремалы» чуть ли не со всего мира. Думают нервы себе пощекотать, вот и отлавливают их бандиты и перепродают как скот. За не шибко побитого или свежего пленника дают до пяти тысяч рублей…

Серый со злостью сплюнул. Информация была более чем исчерпывающая, и я резюмировал:

— Ясно. Прибыльный бизнес, одним словом.

Серый вскинулся:

— Прибыльный?! Да это же ЛЮДИ…

Я успокаивающе поднял руку раскрытой ладонью вверх:

— Я же не сказал, что одобряю бандосов. Извини, брат, просто голос у меня такой… невыразительный, что ли. Ты вот о чем подумай: зачем бандитам отлавливать «бычка» на Кордоне? Ведь скорее всего у них карточки беженцев и они мирно прошли через блокпост под виадуком. «Бычок» перетащил им оружие через радиоактивную насыпь и на обратный заход у них имелся еще один такой же носильщик. Я не переоцениваю ум уголовников, но по опыту общения с ними там, в мире, знаю, что народ это по-своему изобретательный. Они пришли сюда за чем-то или за кем-то еще. А Тараса взяли от жадности или по форс-мажору. Им незачем светиться с оружием. Незачем шуметь. Да еще и под носом у военных. Подумай об этом на досуге и дай знать тем, кому это интересно. Думаю, тот контейнер и его содержимое подобны камню, брошенному в воду… От него уже идут круги, и хорошо, если они не превратятся в цунами.

Серый задумался, потом кивнул, соглашаясь то ли со мной, то ли с какими-то своими соображениями:

— Лады. Я скажу… Да! — Он почти

уже повернулся, чтобы уйти, но полез в карман. — Вот возьми, это артефакт «фига», вроде как от пуль бережет, только фонит чуток. Это не оплата, просто в знак признательности. Еще раз спасибо тебе за Тараса, он брат моей жены, родня как-никак.

Вложив мне в руку небольшую коробочку с латунно поблескивающим артефактом, слабо просвечивающим сквозь матовую крышку контейнера, он попрощался и вышел. В узкое оконце с грязным стеклом мне было видно, что шагал он в сторону стоянки новичков и в сторону кладбища не смотрел, нарочито опустив голову, будто искал что-то в карманах штанов.

…Я спустился в бункер, кивнул Поповичу. Прошел к себе в комнату, рассортировал трофеи по трем ящичкам в шкафу. Потом занялся оружием. Уход за личным оружием — моя слабость, вроде медитации для буддистов, реально помогает в жизни.

Сначала пистолет, и осмотр глушителя удивил — износ нулевой. С автоматом вышло без сюрпризов, все штатно. Заново снарядил магазин к пистолету, вогнал в рукоять, дослал патрон, поставил на предохранитель и убрал в кобуру. Затем занялся автоматом: отсоединил и снарядил заново тот магазин, что был в нем, передернул затвор, выбросив патрон; разобрал и смазал ствол. Не торопясь, собрал автомат, присоединил магазин; дослал патрон и поставил на предохранитель.

Пока занимался оружием, поспел чаек. Листья уже опустились на дно кружки, и по комнате поплыл аромат безопасности, как я его себе понимаю: запах оружейной смазки смешивался с запахами чая, брезента и кожи. Смакуя каждый глоток, распечатал еще один армейский рацион, с расстановкой поел. Мыслей в голове не было никаких, только чувство удовлетворения оттого, что все прошло так, как задумывалось, и эта охота не последняя.

Меня удивляли окружающие люди. Они видели опасность где угодно: в аномалиях, мутировавших животных, очагах радиоактивности — и напрочь не замечали самой главной угрозы для своей жизни. Угрозы, исходящей от себе подобных. В самом деле, аномалию можно обойти, зверя можно убить или перехитрить, радиоактивное пятно тоже не причинит вреда, если о нем знаешь. Но вот люди… Эти дадут фору любой аномалии или кровохлебу, поскольку смертоноснее первых и умнее вторых. Зверь, даже самый хитрый и коварный, это всего лишь зверь: изучи его повадки, и вот он тебе уже не опасен. Так же, думаю, обстоит дело и с аномалиями: обходи их стороной, изучи особенности, и они сами на тебя не полезут. С человеком все гораздо хуже: этот нападет без причины, а если захочешь его обойти, примет за слабость и тогда еще вернее нападет. Зная это и внимательно относясь к окружающим, только так тут можно жить.

Подкрепившись, занялся трофейными КПК, перенес к себе в память рабочие контакты покойных, координаты тайников и схронов, занес в память сканера рабочие частоты и позывные. Если имя или позывной всплывет, сканер автоматически эту частоту подхватит, и я буду в курсе разговора. В некоторых случаях даже пеленг возьму. Сами устройства я уничтожил, а флеш-карты положил в пустой контейнер для артефактов. На подобный случай я накупил их много, кроме того, они экранируют любой из известных видов излучения, мало ли что. Прибрал добычу в дальний угол верхнего отделения шкафа, заложив их коробками с патронами, глянул на часы: 19:26. Ладно, пора пойти на воздух. Посижу у костра, пообщаюсь с людьми, да и трофейные стволы надо пристроить. Само собой, модерновое итальянское ружье или АКС, и уж тем более «макарка» [24] мне были ни к чему. Пистоль, может быть, и пригодился бы, но я предпочитаю «стечкин», а вот «калаш» АКС, который в народе зовется не иначе как «весло», продам, даже не задумываясь.

24

ПМ — пистолет Макарова. Пистолет системы Макарова был создан в ответ на требование Советской Армии разработать новый пистолет для самообороны офицерского состава, более компактный и безопасный в обращении, чем пистолет Токарева (TT), но при этом обладающий большим останавливающим действием пули (пуля из ТТ делает «дырку», но обладает слабыми останавливающими свойствами, что для армейского пистолета избыточно).