Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Второй пример связан с визитом в Москву в мае 1935 г. премьер-министра Франции Пьера Лаваля по поводу подписания франко-советского союзного договора. Раковский сообщил следствию ряд нелепостей в оценке советско-французских отношений этого времени, на которых мы остановимся при анализе его поведения на судебном процессе.
Яркие примеры абсурда в показаниях были связаны с обвинениями в шпионаже в пользу Великобритании. Как бы насмехаясь над следствием, не располагавшим никакими другими данными о его шпионской деятельности, кроме «чистосердечных признаний», Раковский писал в своих показаниях о «светской простоте», с которой разного рода «шпионы» вступали в контакты друг с другом, обсуждали общие задачи, не предпринимая ни малейших попыток конспирации, взаимной проверки и т. п.
В показаниях Х. Г. Раковского встречаются фамилии лиц, которым приписывалось сотрудничество с ним в «шпионской» и другой «антисоветской» деятельности. Анализ текстов показывает, что речь шла об уже осужденных, почти исключительно расстрелянных людях. Иначе говоря, эти показания с точки зрения следствия – поиска мотивов для расширения масштабов репрессий – были пустыми.
Но приходится признать, что Х. Г. Раковский указал в собственноручных показаниях и подтвердил на допросах имена нескольких советских деятелей в качестве «врагов народа», поддавшись психическому, моральному и физическому насилию палачей. Можно ли его за это осуждать? Ответом на вопрос служат воспоминания десятков жертв сталинских репрессий, почти единодушно утверждавших, что при помощи изощренных пыток палачи почти всегда добивались результата, кроме разве тех случаев, когда жертва по их недосмотру умирала или сходила с ума преждевременно.
Характерны в этом случае показания Х. Г. Раковского о дипломатах Ю. В. Богомолове и К. К. Юреневе, которые были арестованы, но еще не осуждены. С ними были устроены очные ставки – с Юреневым 22 сентября (о ней уже упоминалось), с Богомоловым – 8 октября. [1518] На обеих очных ставках присутствовал «сталинский нарком» Ежов. Первое впечатление, складывающееся от ознакомления со стенограммами этих очных ставок, состоит в том, что Раковский бессовестно оговаривал своих товарищей, решительно отрицавших предъявленные обвинения, что морально он был сломлен и действовал исключительно по указке палачей.
1518
ЦА ФСБ РФ. ОФ. Ед. хр. Н-13614. Л. 293–328.
Но такое впечатление отражает реальность не полностью. Убедившись, что в конце концов результат пыток может быть единственным – внешнее, по крайней мере, подчинение воле сталинско-ежовских головорезов, он пытался при помощи своего рода закодированных высказываний дать понять это Юреневу и Богомолову, еще до конца не осознавших, что они имеют дело с черными садистами, бандитами и выродками.
В этом смысле особое внимание обращают на себя два момента в высказываниях Раковского на очной ставке с Юреневым. Первый из них мы уже отметили выше. Второй – это поразительные слова Раковского, по существу дела возлагавшие всю ответственность за кровавый террор на ВКП(б) как на таковую во главе с ее ЦК. Он нашел возможность в присутствии Ежова сказать Юреневу, что в советских условиях общепризнанный принцип юриспруденции «onus probandi» – принцип «бремени доказательства», лежащего на том, кто что-либо утверждает, цинично отменен. «Обвинителем является здесь не судебный следователь, а обвинителем является партия, является ЦК… на мой арест и на ваш арест санкции были даны высшей инстанцией». Раковский стремился убедить Юренева, что надо занять позицию, аналогичную его собственной, чтобы сохранить силы.
В то же время на целом ряде высказываний Раковского на очных ставках лежит некий налет иррациональности. Многие места в них, да и в других высказываниях, воспринимаются ныне как абсурд. Грубейшие нарушения логики, носившие явно непроизвольный характер, а не предопределенные тактикой, свидетельствуют, что Раковский был до предела изнурен. Столь же нелепыми были с точки зрения элементарной логики заключения следователей, но тут причины совершенно иные: логические принципы на советское следствие не распространялись.
3 декабря 1937 г. Шейнин в присутствии генерального прокурора сталинского сатрапа Вышинского провел еще один допрос Раковского, на котором тот подтвердил предыдущие показания, а 2 февраля 1938 г. тот же писатель-палач объявил Христиану Георгиевичу об окончании следствия. Раковский, судя по протоколу, заявил об отказе от защитника и об отсутствии каких-либо заявлений прокурору. [1519]
Пытки и душевные муки привели к тому, что за несколько месяцев Раковский постарел на много лет. Среди материалов Центрального архива ФСБ РФ, связанных с Раковским, есть и фотографии. Перед арестом – это полный, пожилой, но очень моложавый и бодрый человек, через год с небольшим – после вынесения приговора – неузнаваемо дряхлый, изможденный старик с висящей кожей и седой бородой.
1519
ЦА ФСБ РФ. ОФ. Ед. хр. Р-13614. Л. 365; Ед. хр. Р-13614. Т. 53. Судебное производство. Л. 23.
В 1992 г. в журнале «Молодая гвардия», а затем и в других изданиях, известных своими «почвенно»-черносотенными установками, появилась перепечатка кусков из книги некоего И. Ландовского, изданной еще в 1950 г. в Мадриде на испанском, а в 1968 г. в извлечениях в Буэнос-Айресе на русском и вслед за этим в Лондоне – на английском языках. Эти фрагменты публикуются почему-то в переводе с испанского, причем переводчик, представивший элементарно неграмотный текст, замаскировался инициалами. [1520]
1520
Ландовский И. Красная симфония // Молодая гвардия. 1992. № 3–4. С. 144–202. См. также: The National Union Catalogue. Mansel, 1974. Vol. 314. P. 217 (Landovskij I.M. Simfonia on rojo mayor. Madris: Editorial NOS, 1950. 589 p.); The National Union Catalogue 1973–1977. Totowa, New Jersey, 1978. Vol. 66. P. 444 (Ландовский И. М. Красная симфония. Буэнос-Айрес: Сеятель, 1968. 98 с.); The Library of Congress Catalogue. Ann Arbor: Edwards Publisher, Inc., 1973. Vol. 54 (Landovskij I. Red Symphony. London: Edwards Publisher Co, 1968. 56 p.). Названный текст многократно представлен в Интернете.
Основу публикации составляет текст допроса Раковского, якобы имевшего место 26 января 1938 г., то есть почти через два месяца после окончания следствия. Анализ этого «документа», вроде бы оказавшегося у Ландовского в силу явно фантастических перипетий, которые здесь и называть неловко (отметим лишь, что он якобы с 1936 г. служил в токсикологической лаборатории НКВД), фактические нелепости, внутренние противоречия, бредовый характер заявлений, приписываемых Раковскому, и главное – попытка изобразить его видным агентом «торгово-масонской» еврейской мафии, распоряжавшейся всем миром из США, убеждают, что речь идет об элементарной грязной фальшивке. Она представляет собой одно из новых изданий «протоколов сионских мудрецов», уже многократно разоблачавшихся общественностью в качестве «благословения на геноцид». [1521]
1521
Кон Н. Благословение на геноцид: Миф о всемирном заговоре евреев и «Протоколах сионских мудрецов». М., 1990.
Некоторые авторы рассматривают этот дурно пахнущий текст в качестве некоей сталинской политической мистификации, предназначенной для сброса на Запад с целью убедить тамошних политиков в том, что СССР не собирается проводить коммунистическую экспансию, а занят своими сугубо национальными, точнее, русско-националистическими делами. Эта версия, однако, представляется совершенно неубедительной, имея в виду крайне низкое качество текста, его малограмотность. Для косвенной информации Запада советский диктатор мог бы легко найти гораздо более надежные пути.
По всей видимости, цель «Красной симфонии» состояла в использовании имени Раковского (его по злобной неграмотности именуют евреем и агентом всемирной еврейской мафии) для разжигания шовинистической злобы и антисемитизма, причем авторами этого демарша являлись российские национал-социалисты, приверженцы Гитлера, оказавшиеся после Второй мировой войны вначале во франкистской Испании, а затем в Латинской Америке. Весьма показательно, что этой нечистоплотной фальшивкой активно пользуются нынешние российские последыши Гитлера.