Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль
Шрифт:
Более года судьба Х. Г. Раковского оставалась под покровом глубокой тайны. Ходили разнообразные слухи, в том числе о том, что он был почти сразу убит или негласно осужден. Бывший советский разведчик Вальтер Кривицкий, бежавший на Запад, высказывал во второй половине 1937 г. мнение, что Раковский уже прошел через тайный процесс как «шпион» и «агент гестапо». [1492]
На протяжении всего 1937 г. в стране все более нагнетался террористический психоз, причем трудно отделить тех, кто верил в шпионаж и диверсии со стороны бывших видных большевиков, ученых, деятелей литературы и искусства, рабочих и крестьян, от людей, отлично понимавших, что идет отстрел невинных. Эти люди маскировались под веривших Сталину, чтобы самим не угодить под нож мясорубки.
1492
Социалистический вестник. 1937. № 23–24. С. 22.
Первый
В начале марта стало известно о завершении пленума ЦК ВКП(б), на котором рассматривали, в частности, вопрос «об антипартийной деятельности Бухарина и Рыкова», [1494] и в печати полилась новая река помоев, теперь уже по адресу так называемых «правых», которых сталинский идеологический подпевала П. Поспелов, ставший позже академиком за сверхподданничество, именовал «оголтелой бандой врагов народа и фашистскими мерзавцами». [1495]
1493
ЦДА на РБ. Ф. 176. Оп. 7. Арх. ед. 443. Л. 176.
1494
Правда. 1937. 6 марта.
1495
Там же. 13 марта.
В декабре 1937 г. пышно отметили 20-летие ВЧК – ОГПУ – НКВД. В редакционной статье «Правды» целый раздел был посвящен «борьбе с фашистскими разведками и их троцкистско-бухаринской агентурой». В печати публиковалось огромное число подхалимских приветствий НКВД. А. И. Микоян на торжественном собрании в честь юбилея этого ведомства провозгласил лозунг: «У нас каждый трудящийся – наркомвнутделец!» [1496] Наркома внутренних дел Н. И. Ежова, ставшего в октябре 1937 г. кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б), в газетах и на собраниях называли «любимцем партии и народа», рисовали «ежовые рукавицы». Несколькими месяцами ранее кровавый прокурор СССР Вышинский был награжден орденом Ленина «за успешную работу по укреплению революционной законности и правопорядка». [1497]
1496
Правда. 1937. 21 декабря.
1497
Там же. 21 июля.
«Троцкистов» обвиняли не только в преступлениях последнего времени. Официальная пропаганда пыталась создать представление, что все оппозиционные течения 20-х годов были сборищами преступников. Со сталинским террором полностью солидаризовался Коминтерн. Генеральный секретарь ИККИ Г. Димитров в речи на предвыборном собрании в городе Костроме 8 декабря 1937 г. заявил: «Разгром троцкистско-бухаринских агентов фашизма, шпионов, диверсантов и вредителей нашей страны – это громадное поражение поджигателей войны… Не может быть никакой пощады врагам народа». [1498]
1498
Димитров Г. Съчинения. София, 1954. Т. 10. С. 402.
Таковы были те условия, в которых палачи, морально и физически истязая Х. Г. Раковского, добивались от него показаний, угодных «хозяину».
Но что конкретно происходило с Х. Г. Раковским в заключении в промежутке между арестом и судом, что происходило после суда, вынесшего ему по тем меркам «милостивый» приговор – 20 лет тюремного заключения, это до того времени, как нам удалось познакомиться с архивной документацией НКВД СССР, оставалось неизвестным. Только теперь, когда двери этого архива, называемого ныне Центральным архивом ФСБ РФ, чуть приоткрылись и авторам этой книги удалось частично познакомиться со следственным и тюремным делами Х. Г. Раковского, создается возможность осветить последний, трагический этап его жизни.
В тюрьме дело началось с канцелярских забот. Скрупулезно было перечислено и отражено в квитанции все, что было у Раковского конфисковано: книги, одежда, деньги, ордена. Рукописи, однако, названы не были, и о их судьбе ничего не известно. Нового заключенного заставили заполнить анкету. Обычные вопросы, на которые Раковский привык уже отвечать при служебных перемещениях в 20-х годах, в Наркомате здравоохранения в следующем десятилетии…
1499
ЦА ФСБ РФ. ОФ. Ед. хр. Н-13614. Личное дело заключенного № 174. Л. 3–6.
Отметим лишь некоторые наиболее важные ответы, дающие представление о том, что Раковский сохранил самообладание и достоинство. На вопрос о социальном происхождении он ответил: «Поземельный собственник в Добрудже, Румыния». Свое социальное положение он охарактеризовал так: «Зарабатывал как публицист и имел некоторый доход, оставшийся от отца, после революции – служащий». Свою партийность он осветил следующим образом: «Член партии социал-демократической с 1891 и ВКП(б) с 1918 до моего исключения в конце декабря 1927 г. Восстановлен в партии постановлением ЦК от 14…» [1500] Речь шла о решении от 14 ноября 1935 г., которым Раковский не восстанавливался, а «принимался» в ВКП(б) со стажем с момента принятия этого решения. [1501] Характер ответа свидетельствует, что и на Лубянке Раковский не мог примириться с этим издевательским, в его представлении, решением. Ответ на вопрос о категории воинского учета и о том, где состоит на учете, гласил: «Не состою на учете (был членом реввоенсовета юго-западного и южного фронтов)». [1502]
1500
Анкета подшита в дело таким образом, что дальнейший текст невозможно прочитать.
1501
Архивная справка, предоставленная авторам бывшим Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
1502
ЦА ФСБ РФ. ОФ. Ед. хр. Н-13614. Л. 6.
Потянулись долгие и мучительные дни, а затем и месяцы в тюрьме. Мы не знаем, каким физическим и моральным пыткам подвергался Христиан Георгиевич, – следственное дело это, естественно, прямо не отражает. Но в том, что подлое и изощренное насилие имело место, можно не сомневаться. О пытках в застенках НКВД свидетельствуют почти все бывшие политические заключенные, каким-то чудом оставшиеся в живых. И тем не менее Х. Г. Раковский не давал «признательных» показаний долгое время.
Через два с половиной месяца палачи спохватились, что арест юридически не оформлен, и приобщили к делу постановление об избрании меры наказания и предъявлении обвинения от 9 апреля 1937 г., в котором утверждалось, что Раковский «достаточно изобличается в том, что он является участником контрреволюционной троцкистской террористической организации». [1503] Разумеется, никакой «следственный материал» не мог ни в чем «изобличить» Раковского, так как таковой материал отсутствовал – предыдущие листы следственного дела представляли собой ордер на арест и обыск, протокол обыска, квитанцию, анкету.
1503
Там же. Л. 7.
В начале августа Х. Г. Раковский как «враг народа» был исключен из ВКП(б). [1504]
Допросы и пытки продолжались. В числе палачей был следователь по особо важным делам при Прокуратуре СССР Л. Р. Шейнин, с легкостью душевной сочетавший руководство мучениями с импозантным общением с деятелями культуры в качестве популярного писателя – автора детективных повестей и рассказов. Однако следственное дело до конца мая оставалось пустым. Очевидно, что допросы не давали результатов и их протоколы к делу не приобщались.
1504
ЦА ФСБ РФ. ОФ. Ед. хр. Н-13614. Л. 6.
В 1988 г. Генеральной прокуратурой, а затем Верховным судом СССР было установлено, что некоторые протоколы допросов, в том числе на очных ставках, фальсифицировались. Следователям разрешалось извращать показания обвиняемых, к делу приобщались заранее составленные протоколы допросов о признании «вины», самооговоры, достигнутые путем обмана, шантажа, физического и психического насилия; с допрашиваемыми «беседовал» Ежов, убеждавший, что суд сохранит им жизнь, если они признают несуществующую вину; в Лефортовской тюрьме арестованных жестоко избивали, о чем еще в 1956 г. сообщила А. А. Розенблюм, работавшая в 1937–1939 гг. начальником санчасти этой тюрьмы. [1505]
1505
Архив Военной коллегии Верховного суда СССР. Оп. 1. Ед. хр. 43. Л. 277.