Жизнеописание оболтуса
Шрифт:
Дело было так. К концу первой недели нашего пребывания в ГДР выяснилось, что местный немецкий «колхоз» каждое лето набирает женщин на сбор урожая. В зависимости от вида сельскохозяйственной культуры (а в полях поспевали клубника, табак и прочие огурцы) предполагалась дневная оплата от 30 до 45 марок – очень, кстати, неплохая. Офицерские жены с удовольствием ездили помогать немецким колхозникам в их битве за урожай.
Здесь нужно внести еще одно уточнение. На отдых мы приехали не с миллионами.
Ранним утром мама и тетя отправились к КПП, где их ждал колхозный автобус. Дядя ушел на работу, а мы с папой остались нянчиться с младшим братом. Правда, родитель, почувствовав свободу, сразу принялся за пиво и телевизор, а все его участие в заботе о малыше ограничилось раздачей ценных указаний. За этот день я уработался не меньше добровольных помощниц немецких аграриев. Правда, наиболее уставшим выглядел папа – к концу для он громко храпел на диване. А вот мама, наоборот, была бодрой, словно вернулась с курорта.
– Мы на даче в три раза больше вкалываем с нашей бабушкой! – делилась впечатлениями мама. – А здесь красота! Только начали работать – зовут кофе пить с печеньем. Еще поковырялись на грядках – уже обед. Хорошо покормили, от души. Потом еще пару часов поработали – опять на кофе зовут. Глядишь, и день уже закончился. Я и план перевыполнила и даже устать не успела. Немцы прям удивились. Говорят: «Гут, гут, фрау Ирен». Чего остальные женщины такие помятые – не пойму. У них просто своей дачи нет, не привыкли они работать. А я опять поеду. Пока зовут – буду работать.
Мама ездила на немецкую «фазенду» еще несколько дней. Потом немцы сказали, что помощь больше не нужна. По всей видимости, благодаря энергии моей мамы «колхоз» завершил уборку раньше, чем предполагалось.
Говорят, следующим летом немцы настойчиво просили предоставить им мою родительницу на полевые работы. Они очень расстроились из-за ее отсутствия и даже предлагали купить билеты, чтобы только она вернулась и помогла поднять сельское хозяйство в ГДР.
Таинственный полковник
История незатейливая.
Долбо@б. Скажу честно, по малости лет я такое интересное слово услышал впервые. Кто бы это мог быть? Фамилия? Не похоже. Хм… Должность? Звание? Есть полковники от танковых или артиллерийских войск. Про долбо@бские войска я не слышал. Может быть секретные? Кто знает… Стоп! Дядя ругался, значит это слово обзывательное. Теплее. Ага, человек что-то долбит, соответственно, у него очень крепкая голова. Тогда все понятно – это кто-то типа дятла или что-то вроде дуболома. А вообще, красивое слово: емкое, звучное, заводное. Надо будет как-нибудь ввернуть его в разговоре.
С этими мыслями я вернулся в квартиру.
Шло время, дядя не возвращался, а я мечтал употребить полученные лингвистические знания. Тетя, мама, папа начали волноваться. Дошли слухи, что в части какие-то неприятности. Начали допрашивать меня.
– Скажи, когда вы шли вместе, Саша что-нибудь говорил? Что-то случилось?
Отвечаю немного вальяжно, ведь я – источник эксклюзивной информации.
– Ничего особенного. Просто там один полковник – долбо@б.
Надо сказать, что у нас в семье употреблять такие слова было категорически не принято. И совершенно естественно, что от меня таких этого никто не ждал. Глаза у слушателей стали квадратными, их лица вытянулись, а в комнате наступила полная тишина. Стало слышно, как где-то в другом конце здания нервно скребется мышь, а на границе с ФРГ злобно скрипят зубами натовские агрессоры. Папа тихо и неуверенно переспросил:
– Кто?
– Кто-кто, полковник!
– А полковник этот – кто?
– Ну, он какой-то глупый, дубовый! Одним словом – долбо@б! Так дядя сказал. Странно, что вы такого слова не знаете.
– Фуф, дядя сказал, – выдохнули слушатели. – Давай ты больше это слово не будешь говорить. И дяде скажем, чтобы он больше таких выражений в адрес полковников не допускал. А то до пенсии будет в лейтенантах ходить.
Конец ознакомительного фрагмента.