Жизнеописание султана аз-Захира Бейбарса
Шрифт:
Шиха не слишком разборчив в средствах, и его образ действий далек от стереотипа поведения средневекового мусульманского рыцаря. Так, проникнув в город Каталан, Шиха освобождает исмаилитского вождя Мааруфа и похищает короля Киньяра, предварительно задушив нищенку и переодевшись в ее платье. При этом его ловкость и изворотливость подчас оказывается более действенной, чем воинские доблести мамлюкских предводителей. Так, Бейбарс и Ибрагим не могут одолеть в поединке разбойника Мансура – главу курдов, а Шиха без особого труда захватывает его в плен, напоив вином.
Таким образом, в романе излюбленный герой городской новеллистики – хитрый плут – успешно соперничает с традиционным эпическим героем-богатырем. В этом смысле знаменателен эпизод состязания Шихи с одним из исмаилитов. Исмаилиты недовольны тем, что Шиха, который не участвует в битвах, назначен вместо Мааруфа начальником крепостей и укреплений, тогда как эта должность добывается храбростью и геройством. В ответ на эти претензии Шиха предлагает своему сопернику трудное состязание – добыть из сокровищниц «константинопольского царя Михаила говорящую птицу и всесокрушающий меч». Исмаилит действует «героически» в соответствии с эпической моделью и терпит полную неудачу, а Шиха, приняв обличье христианского священника, ловко преодолевает труднейшие препятствия и добивается цели.
Нравы, царящие в среде феодальной военщины, обрисованы в романе без всякого пиетета. Менаду тюркскими мамлюками Бейбарса и курдской группировкой идет постоянная борьба. Вместе с тем мамлюкская корпорация в целом постоянно выступает против исмаилитов. По каждому поводу в среде мамлюков вспыхивают ссоры. Когда один из военачальников, Арнус, убивает послов «короля Рима», возмущенный этим поступком мамлюкский эмир Айдемир выговаривает ему: «Правоверным не пристало убивать послов! Впрочем, чего ждать от найденыша, вскормленного франкским молоком». – «А ты раб, которого продавали и покупали!» – кричит ему в ответ сын франкской принцессы. Только авторитет Бейбарса, пустившего в ход палку, дабы усмирить разъяренных мусульманских военачальников, восстанавливает спокойствие.
Освещение событий и представление о мире в романе обусловлено мусульманской идеологией. В отличие от более ранних романов-эпопей (например, романа об Антаре), где еще сильно влияние старинных родоплеменных представлений, роман о Бейбарсе преисполнен характерного для позднего средневековья мусульманского пафоса. От былого духа терпимости, отличающего раннюю эпопею об Антаре, не осталось и следа. Весь мир в представлении авторов романа четно делится на мусульман и их врагов. Христиане и приверженцы других религий (например, огнепоклонники), не желающие принять ислам, предстают в самом черном свете. Франки всегда разбойники, пьяницы и развратники, они притесняют купцов и несправедливо взимают с горожан налоги. Только страх за свои доходы и сохранность товаров и складов в Египте порой удерживает франкских правителей от жестокости по отношению к мусульманам. Напротив, действия Бейбарса, завоевывающего принадлежащий Эфиопии Судан или совершающего набеги на христианские города Южной Италии, Испании и островов Средиземного моря, трактуются лишь как ответ на действия христиан..
Носителем всех зловещих черт христианского мира выступает главный враг мусульман и антипод Бейбарса – ненавистный авторам Хуан. В отличие от Бейбарса, чье происхождение благородно и весь облик внушает уважение, Хуан предстает в отвратительном виде с момента своего рождения. Хуан – сын Фатны, дочери португальского короля, которую изнасиловал сын настоятеля христианского монастыря в Сирии – Асфут. Он родился уродом и был вскормлен собакой. Грозные знамения сопровождали появление Хуана на свет. Образованным человеком Хуан сумел стать благодаря помощи благочестивого и сведущего во всех науках мусульманина Садах ад-Дина из Ирака, которого обитатели монастыря захватили в плен, а Хуан обманным путем расположил к себе. Получив знания у несчастного старика, Хуан убил его и принял его имя.
Таким образом, это был хитрый и образованный враг мусульман, опасный и фанатичный противник, который, втеревшись в доверие к одному из мамлюкских военачальников, становится верховным кадием Египта.
На протяжении всего романа Хуан чинит зло мусульманам. Он натравливает на египтян крестоносцев, персов и монголов, внушает франкским правителям европейских государств идею похода против Египта, стремится взбунтовать против египтян бедуинов и т. д. Всякий раз, как втянутый им в войны франкский король или военачальник терпит от доблестных мусульман поражение, Хуан бежит, чтобы начать новую интригу, ибо «нет для него зрелища сладостней, чем кровавая бойня», и, таким образом, выступает в романе в качестве носителя «деструктивного начала».
Несмотря на то что роман о Бейбарсе сложился относительно поздно, он все же унаследовал многовековую эпическую традицию. И в описании событий, и – в характеристике героев ощущается влияние традиционных стереотипов, характерных для ранних произведений этого жанра. В эпическом духе выдержаны описания сражений, которые развертываются по единому плану, начинаясь с единоборства военачальников или прославленных воинов, причем мусульманский воин во время рыцарского поединка повергает бесчисленное множество врагов. Без конца повторяются однотипные эпические ситуации – на поле боя или в рыцарской дуэли сталкиваются отец с сыном, прячем отец (обычно сражающийся на стороне мусульман) оказывается победителем, после чего следует сцена взаимного узнавания, принятия сыном ислама и его присоединения к армии отца.
В соответствии с традицией эпического повествования в романе безрассудно храброму Бейбарсу сопутствует его мудрый и рассудительный советник Ага Шахин, умеющий предвидеть опасность и помогающий султану добиваться победы.
Однако все эти эпические элементы присутствуют в романе лишь по традиции и играют вспомогательную роль. В отличив от героев ранних народных романов Бейбарс не столько эпический богатырь, сколько феодальный правитель. Если в первых главах романа он еще добивается успеха личной доблестью, то в последующих его частях он все чаще прибегает к услугам мусульманских рыцарей, таких как Мааруф или Ибрагим, или хитрых помощников вроде Шихи. Сама идея рыцарской дуэли как бы пародируется в эпизоде о послами франкского царя Маглуина, прибывшими в Александрию с огромной собакой и предложившими устроить состязание между этой собакой и любым хищным зверем, выставленным мусульманами. По приказу султана Исмаил ловит в пустыне свирепого льва, который побеждает собаку и приносит мусульманам победу.
От эпизода к эпизоду события в романе принимают все более фантастический характер, а в действия героев все чаще вмешиваются сверхъестественные силы – добрые и злые колдуны и волшебники. Так, правительница города ар-Рухам – Шамакрин оказывается злой колдуньей, которая защищает город от египтян с помощью демонов, изрыгающих пламя и дым с городских стен. Другая колдунья – Маймуна насылает на армию Бейбарса бурю. Отправленный завоевывать Судан египетский военачальник Бактемир убивает черную змею, оказавшуюся злым волшебником, и спасает белую змею, обратившуюся, в соответствии со сказочной традицией, в прекрасную девушку, царскую дочь, которая дарит спасителю волшебный меч. Благодарный Бактемиру за Спасение дочери, ее отец сурьмит герою глаза, благодаря чему тот получает способность «видеть джиннов», а мать девушки дарит ему волшебную рубашку, предохраняющую от вражеских мечей. Таким образом, традиционные эпические элементы постепенно оттесняются в романе темами и мотивами городской фантастической и любовно-авантюрной новеллистики.
Характер повествования в романе о Бейбарсе во многом определяется тем, что весь его материал подчинен определенной задаче – прославлению подвигов мусульманского султана. Отсюда вытекает и главная особенность структуры романа и его поэтики. Авторы не столько описывают события или объясняют их (мотивы действий героев заданы заранее), сколько, извлекая сюжеты и мотивы из веками накапливавшегося фонда народной литературы, приспосабливают их к заданной «идее». Такое отношение к материалу было связано с общим принципом творчества средневекового художника, мерой искусства которого была не столько способность творить новое, сколько умение варьировать и компоновать известное и традиционное.