Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих

Вазари Джорджо

Между тем, после того как мессер Якопо Маттеи построил капеллу в церкви Консолационе, что у подножия Капитолия, он поручил ее роспись Таддео, так как уже знал ему цену. Тот охотно согласился и запросил недорого, желая показать, что он владеет также и цветом, тем, кто распускал слухи, будто он ничего другого не умеет делать, кроме одноцветных фасадов и других работ светотенью. И вот, взявшись за эту роспись, Таддео работал над ней лишь тогда, когда ему хотелось и когда он чувствовал себя в ударе, тратя остальное время на другие заказы, менее ответственные и не задевавшие его чести. Итак, работая вольготно, он закончил всю роспись в четыре года. На своде он написал фреской четыре истории Страстей Господних, небольших по размеру, с великолепнейшими выдумками и выполненных по замыслу, рисунку и колориту настолько хорошо, что превзошел он самого себя. Истории же эти следующие: Тайная Вечеря с апостолами, Омовение ног, Моление о чаше и Пленение Христа с поцелуем Иуды. На одной из боковых стен он изобразил с фигурами в натуральную величину Бичевание Христа, а на другой –

Пилата, показывающего его иудеям, со словами: «Се человек». Сверху же в арке – того же Пилата, умывающего руки, а в другой арке насупротив – Христа перед Анной. На алтарной сцене он написал Распятие с Мариями и поникшей Богоматерью и двумя пророками по сторонам, сверху же в арке над лепной тягой – двух сивилл, причем последние четыре фигуры имеют прямое отношение к Страстям Господним. На своде – четыре великолепные полуфигуры евангелистов, обрамленные лепным орнаментом. Эта роспись, открытая для обозрения в 1556 году, когда Таддео еще не исполнилось и двадцати шести лет, была признана и до сих пор признается произведением исключительным, самого же Таддео художники тогда же оценили как живописца выдающегося.

По окончании этой работы мессер Марио Франджипани заказал ему в церкви Сан Марчелло роспись своей капеллы. В ней, как и во многих других своих работах, Таддео пользовался помощью молодых иностранцев, которых всегда можно видеть в Риме, работающими поденно ради учебы и заработка. И все же он в то время этой капеллы целиком так и не дописал. Во времена папы Павла IV он расписал фрескою в папском дворце несколько комнат, в которых жил кардинал Караффа, а именно в башне над кордегардией копейщиков, маслом же он выполнил на холсте несколько небольших картин, в том числе Рождество Христово и Бегство Марии и Иосифа в Египет. Обе эти вещи были отправлены в Португалию послом тамошнего короля. Когда же кардинал мантуанский пожелал в кратчайший срок расписать все помещения своего дворца, что около Португальской арки, он за сходную цену предложил эту работу Таддео, и Таддео, принявшись за нее при участии достаточного числа помощников, быстро ее закончил, проявив величайшую рассудительность в умении согласовать столько различных мозгов в работе над таким обширным заданием и учитывать разные манеры с таким расчетом, чтобы все произведение в целом казалось выполненным одной рукой. Словом, этой своей работой Таддео с великой для себя пользой ублажил означенного кардинала, да и всякого ее видевшего, опровергнув мнение тех, кто не мог поверить, что ему удастся развернуть работу такого размаха. Равным образом для мессера Алессандро Маттеи в комнатах его дворца, расположенного в квартале «темных лавок», он написал фреской несколько картин с фигурными историями, а ряд других он поручил выполнить своему брату Федериго, чтобы приучить его к работе. Федериго же, набравшись смелости, после этого уже самостоятельно написал гору Парнас в филенке свода для некоего римского дворянина по имени Стефано Мафгани в его доме, расположенном над лестницей Арачели.

И вот Таддео, видя, что означенный Федериго уверен в себе и может работать самостоятельно по собственным рисункам и без чужой излишней помощи, устроил ему заказ на роспись капеллы у членов римского братства Санта Мариа дель Орто а Рипа, заявив, что он выполнит его сам, так как одному Федериго, ввиду его юного возраста, этого никогда бы не поручили. И вот, чтобы удовлетворить этих заказчиков, он написал там Рождество Христово, все же остальное после него выполнил Федериго, показав ясно начатки того мастерства, которое в нем обнаружилось ныне.

В это самое время герцог Гиз, находившийся тогда в Риме, намеревался увезти с собой опытного живописца и честного человека, который расписал бы во Франции его дворец. Ему рекомендовали Таддео, и он, посмотрев его вещи и одобрив его манеру, согласился выплачивать ему годовое содержание в шестьсот скудо, с тем чтобы Таддео, закончив свою текущую работу, отправился во Францию к нему на службу. И Таддео так и поступил бы, тем более что подъемные деньги были для него уже положены в банк, если бы не войны, начавшиеся в то время во Франции, а вскоре и не смерть самого герцога.

Поэтому Таддео снова вернулся к своей работе в Сан Марчелло для Франджипани, рассчитывая ее закончить. Однако недолго удалось ему поработать без всяких помех, так как по случаю смерти императора Карла V и последовавшего за ней распоряжения об устройстве торжественнейших похорон его, как римского императора, в Риме, Таддео были заказаны (с тем чтобы он все выполнил в течение двадцати пяти дней) множество историй из деяний этого императора, а также множество трофеев и иных украшений, которые были выполнены им на картоне с большим блеском и с честью для него. За труды его самого, Федериго и других живописцев, ему помогавших, он выручил шестьдесят скудо золотом.

Вскоре после этого он расписал в Браччано для синьора Паоло Джордано Орсини две большие великолепнейшие комнаты, богато украшенные лепниной и золотом, а именно в одной из них он изобразил историю Амура и Психеи, а в другой, которая раньше была уже начата другими, – несколько историй из жизни Александра Великого; остававшиеся же им недописанные истории с продолжением подвигов того же Александра он поручил своему брату Федериго, который показал себя в этом с наилучшей стороны. Засим он написал фреской для мессера Стефано дель Буфало в его садах, около Фонтана Треви, муз, окружающих Кастальский источник, а также гору Парнас; и то и другое было признано отличными работами.

Когда же попечители собора

в Орвието, как об этом уже говорилось в жизнеописании Симоне Моски, построили в его кораблях несколько капелл с мраморными и лепными украшениями, а также заказали для них несколько алтарных образов Джироламо Мошано из Бреши, они, наслышавшись о его славе и через посредство его друзей, привлекли и Таддео, который, отправившись в Орвието, взял с собой своего брата Федериго. Там, приступив к работе, он выполнил на стене одной из этих капелл две колоссальные фигуры, из которых одна олицетворяла деятельную жизнь, а другая – созерцательную. Фигуры эти были им нарисованы очень уверенной рукой и в размашистой манере, применявшейся им в тех вещах, которые предварительно не были им достаточно изучены. В то время, пока Таддео над ними работал, Федериго написал в нише той же капеллы три небольшие истории из жития св. Павла. По окончании этих работ оба они заболели и уехали, обещая вернуться в сентябре. Таддео вернулся в Рим, Федериго же, которого все еще лихорадило, – в Сант Аньоло, а через два месяца, когда лихорадка у него уже прошла, он тоже вернулся в Рим. Там, в здании флорентийского братства св. Агаты, расположенном позади Банки, они перед страстной неделей вдвоем за четыре дня написали светотенью все Страсти Господни, нескольких пророков и другие картины, украшавшие свод и нишу этого оратория в качестве богатой временной декорации, которая простояла страстной четверг и страстную пятницу и которая поразила всех, кто ее видел.

Далее, после того как Александр, кардинал Фарнезе, благополучно завершил строительство своего дворца в Капрароле по архитектурному проекту Виньолы, о котором речь будет несколько ниже, он всю роспись поручил Таддео на нижеследующих условиях: не желая лишать себя других своих работ в Риме, Таддео обязуется представить все рисунки, картоны, шаблоны ордеров и членений для живописных и лепных работ, которые должны быть выполнены в этом месте; исполнители этих работ должны находиться в распоряжении Таддео, но оплачиваются кардиналом; Таддео обязуется самолично работать на месте в течение двух или трех месяцев в году, посещать место работы по мере необходимости наблюдения за ее ходом и исправления допущенных искажений его замысла. За все эти его труды кардинал назначил ему двести скудо годового содержания. Ради столь справедливых условий и покровительства такого синьора Таддео решил остепениться и не гоняться, как он это делал до того, по всему Риму за любым, даже самым ничтожным заказом, но главное, ради того, чтобы избежать упрека, который ему делали многие товарищи по искусству, говорившие, что его жадная алчность заставляет его хвататься за любую работу и зарабатывать чужими руками то, что для многих составило бы приличный заработок, дающий возможность учиться, как он это и сам испытал на себе в ранней молодости. Таддео защищался от этого упрека, говоря, что он это делает ради Федериго и другого брата, которые были у него на плечах, и ради того, чтобы помочь им учиться.

Итак, решив поступить на службу к Фарнезе и закончить капеллу в Сан Марчелло, он устроил для Федериго у мессера Тацио из Сполето, домоуправителя упомянутого кардинала, заказ на роспись фасада его дома на таможенной площади поблизости от церкви Сант Еустаккио. Для Федериго же это было бесценным даром, ибо он ни о чем так не мечтал, как о том, чтобы получить какую-либо работу для себя одного. И вот он изобразил в цвете на одном из фасадов историю из жития св. Евстафия, когда он принимает крещение вместе с матерью и сыновьями, – вещь, оказавшуюся отличной, на среднем же фасаде – того же святого, который на охоте видит на голове оленя между рогами распятого Христа. Однако так как Федериго, когда он писал эту вещь, было не больше двадцати восьми лет, то Таддео, который все же полагал, что произведение это, находясь в общественном месте, является для Федериго делом чести, не только нет-нет да и присматривал за ним во время работы, но иногда кое-что охотно и переписывал или подправлял. Неудивительно, что Федериго, который некоторое время все это терпел, как-то раз, наконец желая работать самостоятельно, вышел из себя, в ярости схватил молоток и сбил уже не помню что, написанное Таддео, и с досады несколько дней не возвращался домой. Услыхав об этом, общие друзья добились их примирения, состоявшегося на том условии, что Таддео имеет право по своему усмотрению исправлять своей рукой рисунки и картоны Федериго, но никогда не смеет касаться произведения, выполняемого им фреской, маслом или каким-либо иным способом. Закончив работы на этом доме, Федериго заслужил всеобщее одобрение и приобрел имя отличного живописца.

А когда Таддео получил заказ на восстановление в зале конюшенных тех апостолов, которые в свое время были написаны светотенью Рафаэлем и сбиты Павлом IV, он, написав одного из них, поручил всех остальных своему брату Федериго, который отлично с этим справился. А затем они уже вместе написали фреской и в цвете фриз в одном зале дворца Арачели. В то время когда оба они работали в Арачели и когда шли переговоры о том, чтобы дочь Урбинского герцога Гвидобальдо, синьору Вирджинию, выдать замуж за синьора Федериго Борромео, Таддео был послан в Урбино для написания ее портрета, что и было им выполнено наилучшим образом. Прежде чем покинуть Урбино, он сделал все рисунки для буфета, который впоследствии был по распоряжению герцога выполнен из терракоты в Кастель Дуранте для посылки его испанскому королю Филиппу. По возвращении в Рим Таддео преподнес портрет папе, которому он очень понравился. Но уж такова была милость этого первосвященника или его министров, что бедному живописцу, не говоря о прочем, не были даже возмещены расходы.