Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих
Шрифт:
В этой же Академии состоят и некоторые другие молодые живописцы, участвовавшие в вышеназванных церемониях. Часть из них флорентинцы, а часть уроженцы церковного государства.
АЛЕССАНДРО ДЕЛЬ БАРБЬЕРЕ
Алессандро дель Барбьере, флорентинец, двадцатипятилетний юноша, помимо многого другого расписал во дворце в честь названного бракосочетания и под руководством Вазари холсты, которыми были увешаны стены Большой залы и на которых он изобразил главные площади всех городов, подвластных синьору герцогу, с чем он, безусловно, отлично справился, показав себя юношей с большим вкусом и подающим надежды на всяческие свои будущие успехи. В этих и других работах Вазари пользовался помощью также и многих других своих питомцев и друзей, как то: Доменико Бенчи, Алессандро Фортори из Ареццо, Стефано Вельтрони, его двоюродного брата, и Орацио Порта, причем оба последних родом из Монте Сансовино, а также и Томмазо дель Верроккьо.
В той же Академии состоят и многие превосходные иногородние художники, о которых подробно уже говорилось выше во многих
БЕНВЕНУТО ЧЕЛЛИНИ
А теперь, дабы лишь вскользь коснуться скульпторов-академиков и их произведений, о которых я не намереваюсь особо распространяться, поскольку все они еще живы и по большей части весьма прославлены и имениты, я, начиная с самых старших и самых почтенных из них, скажу, что Бенвенуто Челлини, флорентийский гражданин, ныне скульптор, уже в юности, когда он посвятил себя ювелирному делу, не имел себе равных в этой профессии, как не имел он их и за те долгие годы, что он продолжал этим заниматься, создавая великолепнейшие круглые и барельефные фигуры и все прочее, относящееся к этому искусству. Он оправлял драгоценные камни, заключая их в дивные картуши, украшенные фигурками, которые были настолько хорошо сделаны, а иной раз настолько причудливы и смело задуманы, что ни большего, ни лучшего вообразить себе невозможно. Также и медали, которые он в своей юности делал из золота и серебра, были исполнены им с невероятной тщательностью, и никогда вдосталь на них не нахвалишься. В Риме для папы Климента VII он сделал красивейшую пуговицу для его облачения, удачнейшим образом подобрав для нее шлифованный алмаз в оправе из листового золота с несколькими путтами, окружающими на диво сработанную фигуру Бога Отца, за что он, кроме оплаты, получил в дар от этого папы должность жезлоносца. Когда же после этого тот же первосвященник заказал ему золотой потир, чашу которого должны были поддерживать фигуры, олицетворявшие богословские добродетели, он почти что довел ее до конца с поразительным искусством. В эти же годы не было человека, который выполнял бы лучше, чем он, медали этого папы, как это хорошо известно всем, кто видел или имеет эти медали. А так как ему за это и было поручено изготовление штампов римского Монетного двора, более красивых монет, чем те, которые в те годы чеканились в Риме, никогда еще видеть не приходилось. Недаром, когда после смерти Климента Бенвенуто вернулся во Флоренцию, он подобным же образом сделал и для флорентийского Монетного двора штампы с головой герцога Алессандро для монет, настолько прекрасных и тщательно исполненных, что некоторые из них многие хранят у себя наравне с самыми красивыми древними медалями, и по заслугам, ибо в них Бенвенуто превзошел самого себя.
Когда же он в конце концов посвятил себя скульптуре и литью, он создал во Франции много произведений из бронзы, серебра и золота, находясь в этом королевстве на службе у короля Франциска. Вернувшись на родину и поступив на службу к герцогу Козимо, он сначала был занят кое-какими ювелирными работами, но в конце концов получил и скульптурные заказы. Тогда-то он и отлил из металла статую Персея, отрубившего голову Медузы, который стоит на площади герцога, недалеко от входа в герцогский дворец на мраморном пьедестале, украшенном несколькими великолепнейшими бронзовыми фигурами, каждая высотой около локтя с третью. Вся эта работа, созданная на основе глубочайших знаний и величайшего усердия, была действительно доведена до совершенства и воздвигнута на означенном месте в достойном ее сопоставлении с Юдифью Донателло, столь прославленного и знаменитого скульптора. Да и в самом деле удивительно, что Бенвенуто, в течение стольких лет работавший над мелкими фигурами, с таким совершенством справился со статуей столь крупного размера. Он же изваял из мрамора в натуральную величину совсем круглое и большое Распятие, которое по своему правдоподобию – самая редкостная и прекрасная скульптура, какую только можно увидеть; недаром синьор герцог и хранит ее, как предмет особенно им ценимый, во дворце Питти, предполагая поместить его в капеллу или часовенку, которую он строит в этом дворце; впрочем, часовенка эта и не могла бы в наше время получить ничего другого более достойного ее и столь великого; словом, на такое произведение вдосталь и не нахвалишься. Однако, хотя я и мог бы гораздо пространнее остановиться на творениях Бенвенуто, художника во всех своих делах гордого, смелого, быстрого, крайне живого и неистового человека, даже слишком хорошо умевшего говорить правду в глаза сильным мира сего и с таким же успехом, с каким он умел в искусстве пользоваться своими руками и своим талантом, я ничего больше о нем не скажу, тем более что он сам написал о своей жизни и о своих произведениях, а также трактаты о ювелирном деле, о плавке и литье металла и о скульптуре, и притом гораздо более красноречиво и последовательно, чем это, пожалуй, сумел бы сделать я, и потому, говоря о нем, я ограничусь этим кратким перечнем его главных и наиболее выдающихся творений.
ФРАНЧЕСКО ДА САНГАЛЛО
Франческо, сын Джулиано да Сангалло, скульптор, архитектор и академик, достигший ныне возраста семидесяти лет, создал, как уже говорилось в жизнеописании его отца и в других местах, множество скульптурных произведений, как то: три мраморные фигуры, несколько больше натуральной величины, поставленные на алтаре церкви Орсанмикеле, а именно св. Анну, Богоматерь и Христа, фигуры весьма одобренные, несколько других также мраморных статуй на гробнице Пьеро деи Медичи в Монте Кассино; гробницу епископа де Марци в церкви Нунциаты и, наконец, гробницу монсиньора Джовио, историка своего времени. Равным образом создал он во Флоренции и других местах много красивых и хороших архитектурных произведений и заслужил за свои добрые качества и за верную службу своего отца Джулиано неизменное к себе благоволение семейства Медичи, которые и вывели его в люди. Недаром герцог и предоставил ему место главного архитектора собора, освободившееся после смерти Баччо д'Аньоло.
БАРТОЛОМЕО АММАНАТИ
Что же касается Амманати, также одного из первых наших академиков, то здесь нет надобности особо на нем останавливаться, так как о нем достаточно уже было сказано в описании творений Якопо Сансовино. Все же назову его учеников и академиков: Андреа Каламека из Каррары, весьма опытного скульптора, который под руководством Амманати выполнил много фигур и который после смерти упоминавшегося Мартина был приглашен в Мессину на место, которое занимал в свое время фра Джован'Аньоло, и там же и умер, а также Баттисту ди Бенедетто, юношу, который уже доказал, что из него должен получиться превосходнейший живописец, каковой, впрочем, и получится, ибо во многих своих вещах он по качеству таланта и вкуса нисколько не уступает ни Андреа, ни кому-либо другому из числа молодых скульпторов-академиков.
ВИНЧЕНЦИО ДЕ'РОССИ
Винченцио де'Росси из Фьезоле, тоже скульптор, архитектор и академик, достоин того, чтобы о нем было здесь вкратце упомянуто помимо того, что было о нем сказано в жизнеописании его учителя Баччо Бандинелли. Так вот, после того как он от него ушел и оказался в Риме, Винченцио хотя был еще очень молод, но дал блестящий образец своего искусства, изваяв для Ротонды статую св. Иосифа с десятилетним мальчиком Иисусом Христом, две фигуры, исполненные с большим умением и в хорошей манере. Засим в церкви Санта Мариа делла Паче он сделал две гробницы с изображениями усопших, лежащими на саркофагах, а на стене, за пределами самих гробниц, несколько мраморных полурельефных пророков в натуральную величину, снискавших ему имя превосходного скульптора. Это послужило поводом к тому, что народ Рима заказал ему статую папы Павла IV, которая была водружена на Капитолии и которую он выполнил как нельзя лучше. Но вещь эта просуществовала недолго, так как после смерти этого папы она была разбита и сброшена презренной чернью, которая сегодня яростно преследует, кого она еще вчера возносила до небес. После этой фигуры Винченцио сделал из одинакового мрамора две статуи размером больше натуры, а именно афинского царя Тезея, похитившего Елену и поднявшего ее на руки, чтобы ее разглядеть, а внизу, у его ног, фигуру, олицетворяющую Трою. Невозможно было создать другие фигуры, в которых было бы вложено больше умения, знания, труда и грации. Недаром, когда герцог Козимо деи Медичи прибыл в Рим и стал осматривать не только достопримечательные новые произведения, но и древние, а Винченцио ему показал названные статуи, он, увидев их, всячески их расхвалил, как они того и заслуживали. На что Винченцио – а человек он был вежливый – любезно их ему подарил и вместе с этим предложил ему, по мере сил своих, для него работать.
Но Его Превосходительство, вскоре после того увезший эти статуи во Флоренцию, к себе во дворец Питти, заплатил ему за них хорошую цену и, так как он захватил с собой Винченцио, вскоре же заказал ему мраморные и все как одна круглые колоссальные статуи, изображающие подвиги Геркулеса, которыми Винченцио в настоящее время и занят и уже закончил его сражение с Каком, а также и с кентавром. Можно надеяться, что все это произведение в целом, очень возвышенное и трудное по своей задаче, будет превосходно исполнено, поскольку Винченцио обладает прекраснейшим талантом, большим вкусом и всеобщим признанием за все свои наиболее значительные произведения.
Не умолчу и о том, что под его наблюдением весьма похвально занимается скульптурой Иларионе Русполи, молодой флорентийский гражданин, который не в меньшей степени, чем его сверстники другие академики, обнаружил знание рисунка и владение им, а также большое умение создавать статуи тогда, когда ему, как и другим, представилась к тому возможность, а именно на похоронах Микеланджело и в праздничном убранстве по случаю упоминавшихся свадебных торжеств.
ФРАНЧЕСКО КАМИЛЛИАНИ
Франческо Камиллиани, флорентийский скульптор, который был учеником Баччо Бандинелли и во многих своих вещах засвидетельствовал себя как хороший скульптор, потратил пятнадцать лет на украшение фонтанов, в числе которых есть поразительнейший фонтан, который заказал ему дон Луиджи Толедский для своего сада во Флоренции. Украшения, окружающие этот водомет, состоят из различных статуй людей и разного вида животных, но все они богаты, поистине царственны и сделаны заказчиком, который не жалел расходов. Однако в числе статуй, которые там изваял Франческо, исключительно красивы две колоссальные фигуры рек Арно и Муньоне. В частности, Муньоне вполне выдерживает сравнение с любой статуей работы самого выдающегося мастера. Словом, вся архитектура и убранство этого сада – дело рук Франческо, который по богатству различных устроенных в нем фонтанов сделал его таким, что равных ему садов нет ни во Флоренции, ни, пожалуй, даже и во всей Италии. Главный же фонтан, строительство которого вот-вот подходит уже к концу, будет самым богатым и роскошным из всех, какие можно где-либо увидеть, благодаря всем его невообразимо пышным и обильным украшениям и тому огромному количеству воды, величайший избыток которой будет во всякое время в нем сохраняться.