Жизнеописания прославленных куртизанок разных стран и народов мира

де Кок Анри

Когда Марья увидела друга Полоцкого, у неё на несколько секунд помутилось в глазах. Это был Луи, её первый любовник.

Каким образом Луи Экхофф, шведский офицер, оказался на службе у Петра Великого? Для нашего повествования это несущественно. Но мы можем сказать, что оказавшись рядом со своей бывшей любовницей, Луи ничем не проявил своего удивления. Это говорит о том, что он заранее подготовился к этой встрече.

Двоюродный брат князя Ивана вместе с Луи направлялся в Лукьяново, на большую охоту. Князь, получивший на это разрешение от Марьи, предложил им провести в его дворце пару дней.

–

Если мы не побеспокоим госпожу, то с удовольствием, – галантно поклонился Марье Кирилл.

– Что вы, как вы можете побеспокоить меня! – ответила Марья. – Считайте, что вы здесь у себя дома, господа.

Первый день прошёл без сучка, без задоринки. Гости гуляли вместе с хозяевами, обедали, потом играли в преферанс – только что появившуюся в России и быстро вошедшую в моду карточную игру. В общем, они приятно провели время.

Луи Экхофф настолько правдоподобно продолжал разыгрывать перед хозяйкой роль впервые увидевшего её человека, что Марья решила – он её не узнал.

Уже назавтра ей пришлось убедиться совсем в другом.

На следующий день после завтрака князь Иван предложил гостям проехаться на лошадях до Нижнего Новгорода. Полковник Полоцкий с удовольствием принял предложение, тогда как Луи Экхофф отказался под предлогом плохого самочувствия.

– Ладно, – согласился князь. – Оставайтесь, если вам нездоровится. Вы составите компанию моей дорогой Марье. Ведь вы, кажется, из той же страны, что и она?

– Вот как! Госпожа тоже шведка? – удивился Луи.

– Да, она из Далекарлии. Вы сможете вместе вспомнить родные края. Но мы с полковником оставим вас ненадолго. Сейчас одиннадцать… Думаю, часам к четырём мы вернёмся.

* * *

На беседу Луи с Марьей – если, конечно, можно назвать беседой общение двух людей, из которых говорит только один – не потребовалось много времени. Нескольких минут им оказалось достаточно.

Стоя рядом возле окна, они проводили взглядом князя Ивана и полковника Полоцкого, галопом умчавшихся по аллее, ведущей к дороге на Нижний Новгород.

Луи не стал терять время на галантный разговор. Он осторожно прикоснулся к животу девушки.

– Скажите, Мари, этот ребёнок… Вы собираетесь поступить с ним так же, как и тогда…

Марья ничего не ответила, но побледневшее лицо не позволяло сомневаться, что она прекрасно поняла, что имел в виду её бывший любовник.

– Выслушайте меня внимательно, Мари, – негромко продолжал Луи, – и постарайтесь запомнить каждое моё слово. Я когда-то очень сильно любил вас. С той поры прошло двенадцать лет, и сейчас я могу сказать, что моя любовь к вам осталась в прошлом. Более того, сейчас вы вызываете у меня только подлинный ужас.

Когда я согласился побывать в гостях у князя Ивана – а я давно узнал, что вы здесь, и что вы по-прежнему прекрасны – я сделал это потому, что у меня появилась цель. И сейчас я скажу вам, какая.

Сейчас вы оказались в той же ситуации, что и много лет назад. У вас вскоре должен родиться ребёнок.

Так вот, клянусь всеми святыми! – Луи повернулся к висевшей в углу гостиной иконе и перекрестился [33] . – Если только я когда-нибудь узнаю – а я узнаю это обязательно – что вы снова поддались своим извращённым инстинктам и поступили с ребёнком князя Ивана так, как в прошлый раз… Клянусь, вы заплатите жизнью как за новое, так и за прежнее преступление!

33

В России с незапамятных времён в каждой комнате, будь то дворец, или хижина, обязательно висела икона. Но, если в хижине обычно это был грубо раскрашенное изображение святого на потрескавшейся доске, то во дворце можно было увидеть такое же изображение на металле в окладе, украшенном драгоценными камнями.

Когда-то ваш любовник пожалел вас. Человек, сейчас стоящий перед вами, жалеть вас не станет. Ваш бывший любовник забыл прошлое. Человек, которому провидение позволило встретить вас сегодня, ничего не забудет, как и полагается доброму христианину. Вы поняли меня? А теперь прощайте.

С этими словами Луи Экхофф вышел из комнаты.

Вечером полковник Полоцкий и Луи Экхофф вежливо откланялись и уехали.

Через неделю у Марьи родился ребёнок, получивший при крещении имя Михаил.

* * *

Действительно ли эта женщина была виновна в чудовищном преступлении, в котором её обвиняли, и в другом подобном, о котором она двенадцать лет назад во сне проговорилась Марте Раабе, оцепеневшей от ужаса?

Да, так оно и было. И вы скоро узнаете о кошмарных обстоятельствах, в которых она совершила это преступление.

Непонятно, повлияли ли положительно на Марью слова Луи Экхоффа? Была ли она просто напугана, или же её терзали угрызения совести, и она решила искупить своё давешнее преступление? Во всяком случае, сейчас она относилась к своему ребёнку почти с такой же нежностью, как и князь. Если князь нежно любил сына, своего Мишеньку, то Марья обожала его. Родители словно соревновались между собой в любви к сыну, их ангелочку. На протяжении дня их губы то и дело встречались то на белоснежной ручке, то на румяной щёчке ребёнка. Его кормилица, Татьяна, свидетельница происходившего, то и дело повторяла:

– Слава богу, никто не скажет, что нашему маленькому барину не хватает ласки.

Но что-то при этом всё же было не так. Невольно на память приходил образ Иуды. Ведь иногда могут лгать даже поцелуи.

Князь Иван и Марья были счастливы. Они забыли, что совсем недавно жизнь в Павлово казалась им скучной.

Наступил август. Стояла прекрасная погода. Но уже начали собираться в стайки кулики, предвещая близкую осень.

Однажды тихим поздним вечером князь с Марьей отдыхали на лужайке перед дворцом под уже усеянным яркими звёздами небом. Возле них нянька баюкала малыша. Родители беседовали о будущем ребёнка.

– Как мы будем воспитывать его? – задумчиво произнёс князь.

– Ну, у нас впереди ещё много времени, чтобы обдумать это как следует, – с улыбкой ответила Марья.

– Думаю, вы ошибаетесь, моя красавица. Никогда не может быть рано, чтобы обдумать будущее человека!

– Ну, конечно! Человека, которому всего пять недель!

– Ничего страшного! Из недель складываются месяцы, из месяцев – годы… Вы не возражаете, Марья, чтобы наш сын стал военным?

– Военным? Ах, нет, ни за что!