Жизни Кристофера Чанта

Джонс Диана Уинн

– Можешь посторожить пентаграмму, пожалуйста, чтобы дядя Тенни точно не вернулся? Ты же знаешь, что дядя Тенни хотел порезать тебя на кусочки? Так вот, если он объявится, ты можешь порезать на кусочкиего.

– Уон! – согласился Трогмортен, с энтузиазмом хлеща хвостом.

Он уселся на одном из концов звезды и пристально уставился на нее – так неподвижно, словно наблюдал за гигантской мышиной норой. Злость сочилась с каждой его шерстинки.

Было ясно, что дяде Тенни не удастся легко пройти мимо Трогмортена. Кристофер встал, обнаружив,

что они с Богиней окружены удрученными помощниками Габриэля. Большинство из них смотрели на Богиню.

– Это моя подруга Бо… Милли, – представил он.

– Рад знакомству, – тускло произнес Флавиан.

Доктор Симонсон оттолкнул Флавиана в сторону:

– И что будем теперь делать? Габриэль исчез, а мы остались с этим паршивцем, который оказался именно тем мелким жуликом, каким я всегда его подозревал. И у нас не осталось ни искры магии! Что я хочу сказать…

– Мы должны известить министра, – предложил библиотекарь мистер Уилкинсон.

– Нет, подождите, – вмешалась мисс Розали. – Министр лишь посредственный чародей. А Кристофер сказал, что больше не работает на Тень.

– Этот ребенок скажет что угодно, – возразил доктор Симонсон.

И опять они вели себя так, будто Кристофера здесь не было. Он сделал знак Богине и попятился, выбираясь из круга, оставив их спорить, столпившись вокруг мисс Розали.

– Что будем делать? – спросила Богиня.

– Вытащим Такроя, пока они не додумались остановить нас, – ответил Кристофер. – После этого, я хочу убедиться, что Трогмортен поймает дядю Тенни, даже если это будет последнее, что я сделаю.

Они нашли Такроя удрученно сидящим за столом в пустой маленькой комнате. Судя по смятому виду складной кровати в углу, Такрою не удалось нормально поспать в эту ночь. Дверь в комнату была приоткрыта, и на первый взгляд было непонятно, почему Такрой просто не ушел. Но теперь, когда Богиня объяснила Кристоферу, что такое колдовское зрение, ему достаточно было лишь посмотреть на комнату так, как он смотрел на Место Между, чтобы понять, почему Такрой оставался на месте. Дверной проем опутывали нити чар. Еще больше чар крест-накрест заполняли пол по колено. Сам Такрой находился внутри огромного количества других чар, хитро завязанных на нем – особенно вокруг головы.

– Ты был прав: тут нужно действовать вдвоем, – сказала Богиня. – Ты занимайся им, а я схожу за метлой и сделаю остальное.

Кристофер протолкнулся сквозь чары на двери и пробрел по остальным, пока не добрался до Такроя. Такрой не поднял взгляда. Возможно, он не мог даже видеть или слышать Кристофера. Кристофер принялся осторожно снимать чары – примерно как развязывают массу тугих узлов на свертке. И поскольку это было ужасно скучно и утомительно, он одновременно разговаривал с Такроем. Он говорил всё время, пока не вернулась Богиня. Естественно, большая часть его речи касалась крикетного матча.

– Ты нарочно пропустил его, да? Боялся, я выдам тебя?

Такрой не подавал никаких признаков, что слышит. Но когда Кристофер продолжил рассказывать, как отбивала мисс Розали и как плох был Флавиан, жесткие усталые морщины на его лице под нитями чар постепенно разгладились,

и он стал больше походить на того Такроя, которого Кристофер знал по Месту Между.

– Так что спасибо, что научил меня – мы выиграли двумя ранами, – говорил Кристофер, когда вернулась Богиня с метлой, которой мисс Розали гоняла Трогмортена, и принялась сметать чары в кучки, будто паутину.

Такрой почти улыбнулся. Кристофер объяснил ему, кто такая Богиня, и рассказал о том, что произошло в вестибюле. Улыбка погасла на помрачневшем лице Такроя, и немного заплетающимся языком он произнес:

– Значит, я напрасно старался не вмешивать тебя во всё это?

– Вовсе нет, – ответил Кристофер, борясь с узлом чар над левым ухом Такроя.

Горькие морщины вернулись на лицо Такроя.

– Не воображай, пожалуйста, будто я рыцарь в сияющих доспехах. Я знал, что было в большинстве свертков.

– Русалки? – спросил Кристофер – ни разу еще он не спрашивал ничего более важного.

– Только постфактум, – признал Такрой. – Но ты мог заметить, что, узнав, я не остановился. Когда я впервые встретил тебя, я бы радостно доложил о тебе Габриэлю де Витту, если бы ты не оказался таким маленьким. И я знал, что Габриэль установил ловушку в Десятой серии в тот раз, когда ты потерял жизнь. Я только не ожидал, что она будет смертельной. И…

– Перестань, Такрой, – произнес Кристофер.

– Такрой? Это имя моего духа? – когда Кристофер кивнул, сосредоточившись на узле, Такрой пробормотал: – Что ж, одним крючком у них меньше.

Затем, когда Богиня, разобравшись с чарами в комнате, подошла и оперлась на метлу, рассматривая его лицо, пока Кристофер работал, он сказал:

– Ты узнаешь меня, юная леди.

Богиня кивнула:

– Вы такой же, как я и Кристофер, да? Часть вас находится где-то в другом месте.

Такрой вдруг густо покраснел. Кристофер почувствовал под своими пальцами пот на его лице.

– Где находится часть тебя? – пораженно спросил он.

Глаза Такроя умоляюще повернулись к нему:

– В Одиннадцатой серии – и больше ничего не спрашивай! Не спрашивай меня! Под этими чарами я буду вынужден рассказать, и тогда плохо будет нам всем!

Он говорил с таким отчаянием, что Кристофер тактично не стал больше спрашивать – хотя и не мог не переглянуться с Богиней – и продолжил работать, пока, наконец, не развязал узел. Он оказался ключевым. Остатки чар тут же рассыпались исчезающими нитями вокруг ботинок Такроя ручной работы. Такрой неуклюже поднялся и потянулся.

– Спасибо, – произнес он. – Какое облегчение! Не представляешь, как отвратительно чувствовать сеть вокруг своего духа. Что теперь?

– Беги, – ответил Кристофер. – Хочешь, чтобы я снял чары вокруг территории?

Руки Такроя замерли посреди потягивания.

– А теперь ты прекрати! Из твоего рассказа следует, что в Замке не осталось ни одного человека со стоящей упоминания магией, кроме двоих детей и меня, а твой дядя может вернуться в любую минуту. И ты ждешь, что я просто уйду?