Шрифт:
Rachel Cantor
Half-Life of A Stolen Sister
Моим братьям и сестрам, с любовью
«В настоящем моменте нет боли, нет слабости, нет нужды; своей полноценностью, чистотой и совершенством он порадовал меня до глубины души».
Люси Сноу, героиня романа «Городок»
«Писательство, напротив, преисполнено стыда от наглядности, своеобразия, от того, что стремление к признанию, любви и существованию выставлено напоказ. Писательство и впрямь является основным
Из статьи Стейси Д’Эразмо «Способы проявить сомнение»
Часть 1. Юность
Маленькая мама
Глава, в которой умирает мама (от лица Марии)
Мама объясняет, чем мы отличаемся.
Все подушки у нее под спиной. Вокруг, слева направо, собрались: Бренни, он ближе всех, потому что Единственный Мальчик; Лотта, она толкается с Бреном – тот на год ее младше, но крупнее; с краю Эм, посасывая большой палец; справа с метлой стоит Лиза, а я держу на руках спящую Энни, во рту у нее пустышка.
Энни, говорит мама, ты навсегда останешься малышкой. Что бы ты ни делала, вся семья будет тебя любить и недооценивать.
Энни открывает глаза, соска выпадает.
Эмили, для тебя места всегда будут важнее людей. Ты уедешь из дома, но обязательно вернешься.
Эм накрывается одеялом с головой.
Бренуэлл, ты со своей широкой душой будешь стараться всем угодить, но никого не порадуешь, пока не научишься владеть собой.
Бренни гукает и подбрасывает вверх солдатика.
Шарлотта, тебя больше всего волнует то, чего у тебя нет, – так научись радоваться тому, что есть, и будешь счастлива.
Но мама, тянет Лотта (ей так хочется все понять!).
Элизабет, твои запросы невелики; о тебе позабудут, но тебе все равно.
Лиза прижимает метлу к груди.
Мария, ты здесь? Подойди поближе.
Я кладу Энни на кровать, и та заползает под одеяло рядом с Эм.
Тебе я ничего не стану говорить, ты уже сама все знаешь.
Ты Маленькая мама, ты заполняешь собой пустоту.
Так и есть. Я помогаю маме поднести руку к моему детскому лицу.
Мама нездорова, поэтому она больше не: шьет чулочные куклы, готовит капусту, застегивает пуговицы, покрикивает на Бренни, чтобы он перестал щипаться, считает, сколько зубов выпало у Лизы, поправляет фартук, грызет ногти, напевает за мытьем посуды, показывает, как играть с марионетками, говорит «Кыш!», строит гримасы Энни, заплетает косички Лотте, предлагает угадать, что на ужин, читает стихи у камина, успокаивает папу, гладя его по голове.
Лотта дергает дверь и кричит. Синим и красным карандашами она рисует картинки, где счастливая мама и счастливая Лотта. Подсовывает их под дверь, следом пытается просунуть печенье и чулочную куклу.
Мне восемь, я самая старшая – я оттаскиваю Лотту в сторону. А она сильная. Страх придает ей силы.
Она вопит: маме нужна моя кукла!
Она вопит: нет, Мария, пусти!
Дети, тише!
Лотта ревет возле кувшина с водой, который стоит у маминой комнаты на случай пожара. Бренни подбрасывает солдатика, Эмми не хочет спать, Энни подползает слишком близко к печи, Лиза утюгом прожигает простыни. Папа в ужасе от всего происходящего. Шум
Ох, непорядок это, без конца повторяет тетушка.
Мама объясняет, почему мы должны держаться вместе. Вы как один человек, говорит она, у вас одно сердце, один разум, одно тело на всех. Если расстроен один, расстроены все; если радуется один, радуются все; если умрет один, умрут все. И никак иначе. Вы сумеете прожить без меня, вы сумеете прожить без папы, но не друг без друга. Не забывайте об этом. Эмили, ты ведь не забудешь? Брен? Лотта?
Мама, давай я принесу тебе льда.
Не сейчас, Мария. Послушайте меня, это важно. Лотта, ты не забудешь? А ты, Лиза?
До болезни мама заплетала мне косы, называла красавицей и пела мне песни. У нас с мамой одинаковое имя: Мария. Папа говорит, она совсем голову потеряла. Мама потеет, глаза закатываются. Пэдди, стонет она, жизнь меня покидает! Пэдди, я так молода, я не хочу умирать! Пэдди, мне страшно, а вдруг после этого ничего нет? Да и что там может быть, если вся жизнь тут? Пэдди, обними меня, люби меня, я здесь, я все еще здесь!
Маленькая мама делает то же, что и настоящая мама, только по мере сил. Лотте всего пять. Она переживает, ее надо обнять.
Отвожу Брена в парк, чтобы он побегал. Говорю, пусть бросит в озеро сотню камешков. Он бросает изо всех сил, много шумит, иногда произносит непристойные слова. До ста Брен считать не умеет, и, когда я вижу, что он устал, объявляю: Сто! Он страшно доволен.
Отвожу Эм в собачий приют. Она дает животным имена и приносит угощение. Собаки лезут к ней в лицо, она смеется. А если Эм смеется, значит, не будет кошмаров. Когда у нее кошмары две ночи подряд, я веду ее к собакам.
Лизе почти семь. С ней нужно разговаривать. Я задаю ей вопросы обо всем на свете – о погоде, о том, как порадовать папу, не пора ли затевать стирку. О чем угодно. Когда мама заболела, Лиза замолчала на месяц, и никто, кроме меня, не заметил.
Малышка ничего не понимает. С ней нужно играть. Я говорю остальным, чтобы не давали Энни грустить – никогда-никогда. Пусть корчат рожицы и играют с ней в игры, водят хоровод, хлопают в ладоши. Энни смеется. Маленькие дети должны смеяться.
Мама перестала говорить, что слишком молода и не хочет умирать. Перестала щипать себе щеки, чтобы казаться папе румяной, и больше не рассказывает нам друг про друга. Я думала, что понимаю ход времени, бормочет она, когда я обтираю ей лицо, но я ошибалась. От боли, как и от ее облегчения, каждое мгновение невообразимо растягивается, и все-таки мгновение – это мельчайшая частица нашей жизни. Я хочу больше таких мгновений, говорит мама. Мне нужна жизнь, нужны мгновения, нужно время! Но меня зовет бескрайность, Мария. Ты должна меня простить! Я очень устала.
Я тоже устала.
Лиза и Лотта, спрятавшись в гардеробной, надевают мамины платья и устраивают чаепитие. У всех платьев есть названия, большинство из которых забыто. Муслиновые, вельветовые, коктейльные, всякие. Тетушка удлиняет подолы платьев и отдает их бедным. Тетушка приехала, когда заболела мама, и пробудет с нами до начала школы, после чего опять уедет. Она спрашивает, кто же за ними присмотрит в мое отсутствие, а, Пэдди? Пэдди? Тетушка не носит платьев с названиями – ее одежда просто добротная и практичная.