Жизор и загадка тамплиеров

Маркаль Жан

Странная история… Детали, конечно, были выдуманы монахами Вальдена для своих целей, но в целом ясно, что между Жоффруа де Мандевилем и тамплиерами существовали особые отношения. Чем объяснить этот интерес братьев ордена к рыцарю, ставшему особо опасным преступником? Было ли в обычае у рыцарей Храма общаться с такими персонажами в нарушение статьи № 57 латинского устава, которая запрещала встречи с отлученными от церкви? [24]

Если рассуждать логически, орден тамплиеров вряд ли смог успешно пополнять свои ряды, если бы не обратился к отлученным рыцарям. Можно долго и красиво разглагольствовать о высокой духовной миссии тамплиеров, их тайной доктрине, их еретических — предположительно — воззрениях, одно представляется совершенно очевидным: орден рыцарей-монахов нуждался больше в суровых солдафонах, нежели метафизиках.Мистики и созерцатели могли выбирать между цистерцианцами, клюнийцами или бенедиктинцами. В ордене Храма мы встречаем бойцов.Не

то чтобы их веру можно подвергать сомнению, но просто тамплиеры предоставляли забиякам всех мастей возможность почетного отступления. Они знали, что ордену Храма нужны стойкие и воинственные люди. И разве вступление в орден Храма не было достаточно сильным искушением для тех, кто чувствовал себя полностью исключенным из христианского общества, кто не знал, как жить дальше? Именно тогда можно говорить об «Иностранном легионе». В общем, реальное сходство есть. Эти люди находили средство обеспечить себе материальные условия и спасение в ином мире — и этим не стоит пренебрегать. Конечно, тамплиеры проносили обет нестяжательства, но все же орден был богат и не давал своим братьям погибнуть с голоду. Выполняя предписания устава, трудясь в соответствии со своими способностями, рыцарь без единого су и кольчуги (а таких хватало в XII веке!) получал возможность «свести концы с концами»: вступив в орден, он обеспечивал себе хорошее питание, крышу над головой и Рай после смерти. Эта констатация, возможно, граничит с цинизмом и может возмутить поклонников тамплиеров, но она соответствует реальности.

24

В церкви лондонской резиденции тамплиеров по-прежнему можно увидеть надгробие Жоффруа де Мандевиля. Но оно создано по крайней мере пятьдесят лет спустя после предполагаемого захоронения, и, в любом случае, герб на нем не принадлежит Мендевилям.

Можно ли сказать, что все тамплиеры были неотесанными тупицами? Нет, конечно, хотя в их рядах встречались и такие персонажи. Но в любом случае, тот факт, что устав ордена Храма в 1139 году был переведен (или, скорее, адаптирован) на французский язык, подтверждает, что среди храмовников лишь немногие были неграмотными. Не стоит заблуждаться относительно значения термина «неграмотный» в средневековых текстах: он значил, что человек не знал латыни. Однако я не хочу сказать, что каждый тамплиер умел читать по-французски (или на каком-нибудь общем или местном языке), обладал солидным культурным багажом или богословским образованием. В принципе рыцарям Храма не было необходимости ни в культуре, ни в идеологии. Им достаточно было верить и подчиняться. Нет сомнений, что в Средние века, особенно в XII–XIII веках, не знать латынь означало быть в стороне от настоящей культуры, не понимать фундаментальные религиозные тексты, которые не были переведены. Кроме того, латынь был официальным языком — не только Церкви, но и политических институтов. То, что последний великий магистр тамплиеров Жак де Моле был неграмотным, многое говорит о культурном уровне руководителей ордена Храма — по крайней мере, официальных руководителей, тех, кто находился на авансцене. В этом вопросе позволительны сомнения, и вполне можно задаться вопросом: а не управляла ли орденом Храма тайная иерархия, поручившая заметным или известным лицам поддерживать связь между рыцарями-монахами и наряду с секретными властями нести ответственность за братство. Не стоит забывать, что институт «подставных лиц» так же стар, как и человечество.

Итак, устав ордена — особенно с того момента, когда он был переведен с латыни на французский язык, — был предназначен для распространения среди членов ордена Храма. С 1139 года он больше не изменится, но неоднократно будет дополняться, в особенности статьями, чье составление восходит ко времени правления великого магистра Бертрана де Бланкефора (1156–1169), того самого, кого некоторые «секретные» документы так называемого Приората Сиона выдавали за уроженца края Разе, возле Ренн-ле-Шато, и кто на самом деле — исторические документы это неопровержимо подтверждают — принадлежал к знатному семейству, жившему в области Бордо. Были и другие добавления, в 1230 и 1260 годах, уточнявшие детали монашеской жизни, дисциплину и наказания, так же как и правила принятия в орден. Этот устав и все его дополнения нам прекрасно известны.

Так чем же был этот устав для тамплиеров? Известно, что основной устав оглашали, по крайней мере, в сокращенном виде во время церемонии принятия нового храмовника в орден. Примечательно, что устав зачитывался новому рыцарю только после принятия в орден, а никак не до, что может показаться странным. Ритуал вхождения в орден от 1260 года также упоминает, что следует вкратце излагать основные статьи устава и главных дополнений. В этот момент все предписания составляли вместе примерно шестьсот семьдесят восемь статей, поэтому необходимость краткого изложения была очевидна.

Много спорили об этом чтении «резюме» устава: в нем часто видят свидетельство неотесанности рыцарей Храма. Ведь не удовольствовались тем, что перевели и устав, и библейские цитаты, но еще и зачитывали их громким голосом. Скорее всего, большинство братьев ордена действительно не умело читать. Но были и исключения, о которых упоминает устав. Так, тамплиерам запрещалось «брать в руки устав, иначе как с позволения начальства». Выходит, орден следит за тем, у кого из братьев был устав. И причины, объясняющие это ограничение, довольно странные. Кажется, хотели, чтобы устав не

попал в руки человека, который мог бы его использовать во зло: «Устав иногда попадает к оруженосцам, они читают его и рассказывают о наших правилах мирянам, что может повредить нашему братству. Чтобы не происходили такие вещи, нужно, чтобы начальство указало, чтобы никто, кроме бальи, уставом не владел; а бальи должен пользоваться уставом только для выполнения своей службы» (статья 326).

Итак, яснее ясного: устав и приложения никоим образом не должны попасть в руки «простых смертных». Оруженосцам, которые принадлежат к ордену, это разрешается, но больше никому. Налицо глубокое недоверие по отношению ко всем тем, кто не входит в братство тамплиеров, и почти навязчивое стремление нагнетать атмосферу секретности. Однако ни в уставе, ни в приложениях нет ничего, что противоречило бы католической доктрине, поэтому подобная недоверчивость не может не удивлять. Если верить статье, распространение устава может повредить нашему ордену.На самом же деле как раз отчаянная попытка сохранить устав в тайне и повредила тамплиерам, ибо во время судебного процесса 1307 года их не переставали в этом упрекать; стремление рыцарей Храма к секретности стало важной составляющей, если не обвинения, то, по крайней мере, сомнения в отношении подлинной мотивации храмовников.

Эта деталь тем более удивляет, что устав и приложения были, как кажется, широко распространены в ордене. В каждой важной резиденции тамплиеров должен быть свой список устава. Во время судебного процесса брат капеллан из Ма Дье представил епископу Эльна и членам комиссии «вышеупомянутую книгу устава, которую он велел принести из дома в Ма Дье и она начиналась на романском, есть на каталонском…». Один экземпляр устава на французском языке было обнаружен в США, в библиотеке Балтимора. Вероятно, ранее он находился в резиденции тамплиеров в Доже (деп. Норд); примечательно, что к тексту устава была приложена поэма, написанная в духе куртуазной эпохи. Подобное «соседство», кажется, не вполне соответствует букве устава ордена Храма: получается, что тамплиеры, испытывавшие пристрастие к поэтическому творчеству, могли уступить своим желаниям и сочинять любовную лирику, вопреки принесенному ими монашескому обету. Возможно, стоило бы с большим доверием относиться к народным традициям, утверждавшим, что тамплиеры были любителями женской красоты. Однако манускрипт из Балтимора в равной степени свидетельствует о том, что доступ к уставу ордена Храма было предельно прост. Так в чем же секрет? Почему руководители тамплиеров так боялись, как бы устав не попал в чужие руки и не нанес серьезного ущерба «нашему ордену»?

Ответа нет. Разве что можно предположить, что существовал секретный устав. Но ведь в данном случае речь идет не о секретном, а официальном уставе, который был в каждом доме тамплиеров; даже сегодня сохранилось его двенадцать рукописных списков. Более того, этот устав хорошо известен за пределами ордена, поскольку он оказал сильное влияние на уставы других военно-монашеских орденов. Некоторые статьи устава госпитальеров, особенно те, что касаются капелланов, капитула и сановников, свидетельствуют о непосредственном влиянии орденов Храма и Сито. Что же касается рыцарей Гостеприимного дома Св. Марии Тевтонской, которых обычно называют тевтонскими рыцарями, то в 1198 году они взяли за образец устав своих собратьев и соперников, тамплиеров. Так откуда же берет начало эта мания секретности устава храмовников?

Все это не мешало ордену расти. Его дома и резиденции появляются повсюду. Знаменитая «паутина» заботливо окутывала всю западную часть европейского континента. И конечно, по мере того, как орден усиливался, он постепенно сворачивал с пути, указанного его основателями и Бернардом Клервоским. Это отклонение во многом связано со сказочным богатством ордена.

Ведь в XIII веке орден стал главной финансовой силой в Западной Европе. Однако, согласно уставу, ни один рыцарь не мог использовать материальные блага во имя своих собственных интересов. Великий магистр Арнауд де Торрохо гордо ответил мусульманам, потребовавшим от него выкуп: «Тамплиер может дать в качестве выкупа только свой пояс и боевой нож». Обет бедности в ордене никто не отменял. Но когда богаты все, богат и один. Кроме того, тамплиеры были такими же людьми из плоти и крови, как и остальные, хотя сознательно стремились к некоторой маргинальности. Подсчитано, что в конце XIII века ордену Храма принадлежало около девяти тысяч владений. Также пытались оценить приблизительную стоимость их движимого имущества: получалась цифра в 130 миллиардов современных франков. Пусть цифра и завышена (довольно сложно установить ценовое соответствие между XIII веком и нашим временем), все равно следует признать, что в эпоху, когда во всем мире царила бедность, орден скопил неисчислимые богатства, которые после утраты Святой Земли более не служили для достижения изначальной миссии тамплиеров.

Откуда возникло это колоссальное состояние? Прежде всего это дары и пожалования ордену на протяжении двух столетий. Число их достигло своего апогея в XII веке, но и в начале правления Филиппа Красивого орден тамплиеров по-прежнему продолжал получать дары. И рыцари-монахи умели с толком распорядиться этим имуществом, преумножить его, поскольку сами члены ордена довольствовались немногим. В общем, тамплиеры жили в состоянии автаркии, и любое новое приобретение означало чистый доход.

У храмовников был и иной источник прибыли, который, несмотря на то что о нем редко упоминается, все же приносил немалую выгоду: военная добыча. Как и современники, все рыцари-монахи практиковали грабеж. Папская булла от 1139 года в недвусмысленных выражениях запрещала тамплиерам заниматься подобными делами.