Жмурки
Шрифт:
Синема, си-не-ма…
Просунуть внутрь и вытащить с другой стороны.
Синема, синема, си-не-ма…
Теперь надо, чтобы он соскочил с узкой металлической палочки.
Помогало то, что ремень был кожаным — а значит, живым. Ну, не ПРЯМО СЕЙЧАС живым, а когда-то. В прошлом. Он был коровой, или свинкой, или даже лошадкой…
О роли животных в пищевой цепочке людей Маша ещё не задумывалась. Котлета и корова на пастбище для неё были совершенно разными, не связанными между собой понятиями.
И тем не менее,
…Итак, мыш Терентий висел на шторе и наблюдал за коридором. Сердце его колотилось быстро-быстро, а огромные, по отношению к телу уши, вращались и поворачивались, как радар.
Дело в том, что Терентий «видел» ушами лучше, чем глазками-бусинками. И как раз сейчас он «увидел», как по коридору движутся двое.
…недоволен, очень недоволен твоей работой, Платон Фёдорович, — говорил один. — Не понимаю, почему так трудно было отыскать одну маленькую девочку!
— Простите, господин Шаман, больше не повториться.
— Просто ШАМАН! Я тебе уже говорил.
— Простите, господин…
— Замолчи, Платон. И слушай: я нашел её сам. Без тебя. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит для твоей карьеры… Девочка сейчас находится вот в этой комнате. Я включил последнюю версию записи, никто ещё не выдерживал такой интенсивности. Кстати, ты выяснил, почему?.. Нет, не отвечай. Потом. Всё потом. Сейчас ты должен присмотреть за девочкой. Сеанс закончится через пятнадцать минут. После этого ты войдёшь в комнату и посмотришь, что с ней стало. Если то же, что и с остальными — просто вызовешь уборку. Но если она опять спит, или, хуже того — не спит… Ты должен о ней позаботиться.
— Позаботиться?
— Ну, ты понимаешь. Позаботиться. А ПОТОМ вызвать уборку.
— Но господин… Шаман. Если девочка переживёт Сеанс, вы обещали мне… Я должен исследовать, изучить этот феномен!
— В другой раз, Платон, в другой раз. Эта девочка нам не подходит — слишком умненькая. В ней есть что-то необычное. Я это чувствую, но объяснить не могу. А я просто НЕ ВЫНОШУ вещей, которые не поддаются объяснению. А кроме того… Вдруг она опять убежит? Один раз ты её чуть не упустил. Ты же понимаешь, какие будут последствия. Если девчонка сбежит и всё расскажет…
— Но мы делаем это ради Науки!
— А как же, Платон, а как же. Но надо чуток погодить, понял? Надо подготовить почву. Тебе будет трудно поверить, но многим твои исследования могут не понравиться.
— Как раз в это я с лёгкостью верю, мой господин. В институте меня никто не понимал, и только вы…
— Я знаю, Платон. Я знаю. Просто ПОЗАБОТЬСЯ о девочке, лады? А я пока перетру со стригоем.
— Можно спросить, господин?
— Шаман. А вообще, хрен с тобой. Валяй.
— Зачем он вам? Ведь мёртвая материя не поддаётся вашему… мастерству. Стригой просто не способен понять масштабов и величия вашего замысла. Не лучше ли его просто сжечь?
— С чего ты взял, что он не поддаётся?
— Я провёл ряд тестов, господин. Стригой инертен. Да, он может чувствовать боль — вероятно, какие-то остаточные рефлексы. Но…
— Разве я приказывал тебе тестировать стригоя?
— Нет, господин, но… Это же уникальная возможность. Двусущие, Вечные, ведьмы и маги — их я изучил вдоль и поперёк. Но стригой такого уровня… Разве вам не интересно?
— Нет. Все эти твари — те, что ты перечислил, — это прошлое. Они больше не нужны. Не стоит тратить на них время. Не имеет смысла. Как только у нас будет армия, мы сметём их с лица земли, словно древнюю замшелую пыль. Мы будем жить в новом мире, где главным наконец-то будет ЧЕЛОВЕК. То есть, Я. Ты же хочешь жить в таком мире, Платон?
— Разумеется, господин. Но…
— Тогда стой здесь и… уже через десять минут войди в комнату и позаботься о девочке. Повторяю: когда я говорю «позаботься» — это значит, сделай всё сам. И только ПОТОМ вызови уборщиков.
Один из говоривших пошел дальше, и мыш перестал обращать на него внимание.
Но остался второй.
Что-то негромко бормоча себе под нос, он размахивал руками — словно спорил с невидимым собеседником, переминался с ноги на ногу, а потом вообще принялся бегать по коридору — туда сюда, туда сюда…
И всё время смотрел на дверь — словно та была последним, что он хотел увидеть в этой жизни.
Отцепившись от портьеры, Терентий скользнул в соседнюю комнату, к вентиляционной отдушине.
Маше к этому времени удалось освободиться, и ожидая Терентия, девочка стояла рядом со столом, листая какую-то книгу.
На самом деле, это была тетрадь — толстая, в кожаном переплёте. Она принадлежала Очкастому, Маша явственно ощущала исходящий от тетради тлетворный запах.
Но любопытство пересилило. А вдруг это дневник? — Маша знала, что в дневники люди записывают всякое, что не должны знать другие люди…
Логики в этом, по мнению девочки, не было: зачем писать, если не хочешь, чтобы узнали?.. Но взрослые частенько пренебрегают такой важной вещью, как логика.
Поэтому Маша открыла тетрадь. И не ошиблась.
Хотя почерк у Очкастого был ещё хуже, чем у неё, и буквы в стиснутых строчках словно бы играли в догонялки, она заметила знакомое имя: Шаман.
Повинуясь интуиции, девочка решительно сунула тетрадь за пазуху. А потом повернулась к двери…
В этот момент в комнату влетел мыш.
— Стой! — Терентий изо всех сил вцепился Маше в волосы, стараясь её не пустить.
— Эй, ты чего?.. — Маша попыталась смахнуть мыша. Тот увернулся, а потом завис перед Машиным лицом.
— Туда нельзя. Там… очень плохо, — он не мог объяснить, что происходит, просто чувствовал: от того типа, за дверью, исходит острая волна опасности. Маше ни в коем случае нельзя с ним встречаться.