Жнец
Шрифт:
— А разве не так? — усмехнулся я — просто не хотим этого признать. Мы ужасные, злобные, подлые и кровожадные существа! Которые только и делают, что убивают друга друга и строят ближнему всяческие козни. Что, скажешь не так? Не натерпелся за свою жизнь? И вот сейчас — для чего мы едем? То-то же… Понимаешь, какая штука, Владимирыч…у зла и добра всегда две стороны. И это фактически одно целое. Свет и тень — всегда вместе. Ну а что касается белых и черных колдунов…да кто их может разделить? Это чисто условное деление. Кому-то нравится лечить — он становится белым колдуном, или белой ведьмой, как баба Нюра. Кстати, она ведь на самом деле колдует,
Я замолчал, молчал и Самохин, будто бы занятый дорогой. И молчал он минут пять, я даже стал потихоньку засыпать, когда Самохин снова активизировался:
— Я слушал тебя, и думал — то ли он спятил, то ли я спятил! Божества! Сила! Ну как, как это может быть?! Понимаешь? Мир рушится! Такой простой и понятный мир! Ломоносов — знаю! Эйнштейн — знаю! Ландау — тоже знаю. Черных колдунов — не знаю! Белых ведьм — не знаю! Это антинаучно! Это неправильно!
— А тебе не накласть, кто твою внучку вытащит из беды? — сонно ответил я, поудобнее укладывая голову на подголовник — Эйнштейн ему нравится…а черные колдуны — нет! Плевал я на Эйнштейна…я знаю то, что я знаю.
Часа два мы молчали. Вернее, так — молчал Самохин, а я спал. Намотался в эти дни, нанервничался…постоянно тянет спать. Ну как накрывает. Проснулся я когда мы уже въезжали в Москву и ехали по МКАД. Разбудил Самохин, вернее звонок его телефона. Он схватил смартфон, двинул пальцем и замер, слушая, что ему говорят. Затем мрачно сказал:
— Не плачь. Слышишь, не плачь! Я уже подъезжаю. Мои люди уже подъехали? Ага, хорошо. Пусть сидят и ждут.
Я посмотрел на Самохина, он не глядя положил смартфон на место и вполголоса сказал:
— Дочь рыдает. Вот же мрази, а?!
— Кто-то из знакомых навел — задумчиво сказал я, глядя в зад бензовозу, который тащился впереди — Телефон ваш откуда знают?
— Да его много кто знает — вздохнул Самохин — Я же не олигарх с двадцатью миллиардами долларов в загашнике, телефонные номера свои не прячу. Я колхозник, торгую своей продукцией, коммерцией занимаюсь. Звезд с неба не хватаю, хотя деньги у меня есть. Не такие уж и больше деньги, но…хмм…кстати, знаешь, а сумма, что они потребовали — в точности такая, как у меня сейчас есть на счету. Не понял? То есть — это почти все свободные деньги, что у меня есть. То, что я пусть и с потерями, но смогу снять за сутки.
— Бухгалтер? — предположил я.
— Или в банке их человек. Да какая разница? Когда возьмем их, тогда и узнаем — кто именно. Если узнаем. Кстати, тебе обязательно сразу их убивать?
— Нет, не обязательно. Но мне обязательно нужно их убить. Я не буду пояснять — зачем. Считай меня маньяком-убийцей, считайкровожадным идиотом, но мне нужно их убить.
— Мда…никогда бы не подумал! — вздохнул Самохин, поглядывая на меня, как мне показалось — даже с некоторой опаской. Потом он вдруг удивленно поднял брови и спросил, быстро глянув на меня:
— Слушай, а ты же ушел из полиции! А какого черта разгуливаешь в ментовской форме? Я сразу-то и не сообразил, не до того было — честно сказать, меня как мешком пришибли. А вот сейчас вспомнил, и…вот.
— Ко мне из райотдела приехали — усмехнулся я — слезно просили
— Вот! — ухмыльнулся Самохин — А я все ждал, скажешь, или нет! Честный ты парень, Вася. За то тебя и уважаю. Честный и справедливый. Потому тебе и поверил. Да, прикрывшись формой колдовать-то полегче будет. Иначе и наезжать будут, иначе претензии всякие, правда же?
— Ну да…на это тоже намекали — хихикнул я — Тут ведь еще есть обстоятельство: с начальства денег не возьмешь. Начальство хочет все на халяву. У одного жена толстуха, другой никак не может ребенка зачать, третий…третий жену хочет приворожить — а все денег стоит. Так почему бы на халяву это не сделать? У своего парня-участкового? И кстати, веришь, или не веришь, но и селянам помочь было бы неплохо. Вот избавил я людей от алкоголизма — что они от этого, хуже жить стали? Мне, кстати, большого труда это не составило. Честно сказать — плевое дело. Как ты говоришь — гипнотизер я хороший. Ну и вот…почему бы жизнь не сделать лучше? Жизнь этих людей, ну и вообще — жизнь!
— А все-таки, зачем тебе нужно убить этих тварей? Можешь мне сказать? Я никому, вообще никому не скажу! Но мне хочется понять. Очень хочется понять! Чувствую, я прикоснулся к чему-то такому, что…в общем — к Тайне! И я хочу ее хоть немного познать! Не прощу себе, если не попытаюсь.
— Я не могу тебе сказать, Владимирыч — вздохнул я, и помотал головой — Хотя…скажу кое-что. Сила у колдуна — думаешь, откуда? Его способности? Не знаешь. Вот и не надо тебе знать. В бога ты не веришь, в богов скорее всего — тоже. Ведь не веришь, Владимирыч?
— Не верю — вздохнул Самохин, сворачивая со МКАД, и поворачивая руль отточенными, скупыми движениями, что отличает мастера-водителя от суматошного новичка. Новички обычно перебирают руками по рулю, суетятся, мастер никогда не выпускает руль из рук — как положил на него ладони, так они и лежат. При резком повороте — руки идут крест-накрест, но ладони не сдвигаются.
— А они, боги-то, существуют, Владимирыч, и честно сказать, им плевать — веришь ты в них, или не веришь. И эти боги дают силу колдунам и ведьмам. А чтобы расплатиться за силу, им нужно кое-что дать. Например — душу человека. Я черный колдун, не забыл? И я должен отправить богам несколько душ. Плохих душ, очень плохих! Злодеев! Не могу же я отправлять им хороших людей? А где взять плохих? Вот так.
— Голова кругом! — вздохнул Самохин — Это ведь просто чертовщина какая-то! Мракобесие! Но с другой стороны — вот он ты, сидишь рядом и серьезно говоришь о таких вещах! И я вижу — ты не врешь, и вроде как не сумасшедший! Но поверить все равно не могу. Ладно, увидим…время покажет
Мы подъехали к здоровенной башне на Ленинском проспекте, не совсем новый дом, но явно крутой, не из дешевых построек. Квартиры здесь стоят хороших денег. Самохин зарулил во двор и с трудом нашел место для парковки. Вечная проблема Москвы — тут не то что оставить на ночь, припарковаться совершеннейшая беда!