Жнец
Шрифт:
— Я понимаю тебя — усмехнулся Самохин — может потому эти способности тебе и дались, что ты не амбициозен, и не хочешь никакой власти. Лишь бы от тебя отстали и дали тебе спокойно жить в нашем медвежьем углу. Ведь так?
— Так — согласился я — Меня постоянно пытаются куда-то втянуть, чего-то от меня хотят! А мне всего лишь нужно, чтобы не трогали! Чтобы я ни за кем не гонялся, и мне никто не норовил ударить в спину! Я хочу лечить людей, а еще — вершить справедливость. Помнишь, ты назвал меня шерифом? Да, я еще и шериф. Наказать плохих и поощрить хороших — разве
— У тебя глаза стали черными! — вдруг невпопад буркнул Самохин — Раньше один глаз был голубым, другой черным. Теперь оба черные.
— Я и сам стал чернее — усмехнулся я — А когда-нибудь вообще стану черным, как негр! (мне вспомнился колдун, который подарил мне драгоценности). Но это неважно. Ладно…пойду я, Владимирыч. Документы мне дай, да я побегу. Ой, совсем забыл! Девчонку-то мне как-то надо легализовать. Поможешь?
— Денег будет стоить — задумчиво постукивая пальцами правой руки по столешнице ответил Самохин — Не так чтобы много, но стоить. Сделаем, конечно. Имя, фамилию напиши. Сейчас я бумагу принесу. И твои документы.
Он поднялся, вышел из комнаты. Не было его минут пять. Появился на пороге с листом бумаги, авторучкой и пластиковым пакетом, в котором угадывался сотовый телефон с зарядным устройством, паспорт и удостоверение полицейского.
— Вот — он положил передо мной лист и авторучку — Пиши ее фамилию, имя, отчество. Год рождения. Место рождения — сам придумай какое. Адрес какой поставить? Твой? Ага, хорошо. Давай.
Я вывел: Жозефина Михайловна Паре, год рождения 2002, 3 июня. Я в июне ее нашел — так пусть и будет ее день рождения в июне. А тройка хорошая цифра, похожая на ее сиськи. Хе хе… Место рождения…хмм…да пусть будет Москва. Не писать же — «Париж»! Лишние вопросы. Ну и адрес: деревня Кучкино.
— Сколько тебе дать денег? — спросил я, когда Самохин читал мою бумагу.
— Нисколько. Я тебе и так должен по гроб жизни за внучку. Считай — мой подарок. Да и вдруг придется к тебе обратиться — иметь в друзьях колдуна дорогого стоит! А когда начинаются денежные отношения — дружба обычно заканчивается. Я завтра же займусь этим делом, не переживай. Сделаем — и паспорт, и страховое, и полис…хотя какой, к черту, полис? Когда рядом колдун-лекарь!
— Спасибо! — я встал, протянул руку, и тут же вспомнил — Черт! А фото? Надо ведь фото сделать!
— Вот завтра и сделаешь. И завезешь мне. Тебе так и так в район завтра ехать, разбираться с начальством. Я как мог погасил волну, но они очень тобой недовольны — пропал, и с концами! Я сказал, что попросил тебя съездить по моим делам, разобраться с нехорошим человеком, который меня кинул. Найти его. Ну…как сыщик. Дал им подарков чтобы не особо вякали. Но все равно будут тобой шибко недовольны — готовься что-то им говорить. Ну вот, в общем-то и все. Шагай!
— Валентине
Я забрался в свой джип, сунул ключ в замок зажигания, повернул…только хотел тронутся с места, как в стекло постучали. Баба Нюра! Как живой укор!
— Что хотели? — неприветливо спросил я, справедливо опасаясь в очередной раз получить по морде.
— Хотела спросить — что с Варей! — холодно ответила старуха, щурясь и внимательно глядя мне в глаза — Где был, что сделал для спасения?
— Ничего — отрезал я, и отвернувшись, зажал тормоз и включил скорость.
— Ты черен, как сажа — мрачно отметила старуха — И делаешься все чернее.
— Еще что-то доброе скажете? — так же холодно ответил я — Спрашиваете, что я сделал?! Убил сотни людей! Убил больше полутора десятков колдунов! Стал Жнецом Мораны! Вот что я сделал! А сейчас пойду, и убью того, кто похитил Варю! Так что не держите меня, уходите! Не хочу вас видеть! Я пришел к вам за помощью, и что получил?! По морде! Так что отвалите, баба Нюра, и больше не попадайтесь на моем пути!
— Да, ты изменился. И стал гораздо сильнее — печально вздохнула старуха — И как бы от этой силы у тебя не начались проблемы. Ладно, поезжай, сделай, все что можешь. Благославляю!
Она неожиданно коснулась моего лба рукой, и меня будто током прошибло. Рука была холодной, сухой, и…успокаивающей. И ярость в моей душе сразу утихомирилась, как море после долгого урагана. Я оглянулся — баба Нюра уже отошла шагов за десять. Проводил ее взглядом, но она больше не оглянулась. Ладно, будь что будет — домой! Теперь — домой!
Дома было шумно — в новой половине, или не знаю, как ее назвать — все шумело, визжало, стучало, гудело! Стелили паркет, циклевали, красили, прибивали — крутилось и вертелось, крутилось и вертелось!
Хорошо. Даже не ожидал, что они умеют так быстро работать. Ведь умеют, когда захотят! Главное — правильно стимулировать, когда деньгами, а когда и палкой. Без палки никак, точно — я в этом уверен. Пролетарий без палки работать не будет. Деньги получать — будет, работать — нет. Нечасто мне попадались люди, которые будучи поставлены в зависимость от выработки, пахали бы с рассвета до заката. Нет — рабочий человек работает с восьми и до пяти, выходные по графику, и никаких переработок, даже за большие деньги. Менталитет такой, что ли? Я не знаю.
Варя переоделась, надела сарафанчик, который был ей свободнее, чем прежнему телу, и встретила меня словами, что дома есть нечего — шаром покати. Если не считать месячной давности засохших бутербродов и такой же старой колбасы. Хорошо хоть холодильник не выключали, а то бы и того уже не было. Я посоветовал ей сходить в магазин, открыл лабораторию, где хранил и деньги тоже (лучше хранилища и не придумать!). Наличными тут лежало миллиона два, или три — я даже точно и не знаю сколько именно. Отщипнул несколько пятитысячных купюр, дал Варе. И сказал, чтобы меня не беспокоила как минимум два часа. Выпроводил, и заперся в лаборатории.