Жнец
Шрифт:
— Ты все-таки вспоминаешь, да?
— Всплывают воспоминания — вдруг передернула плечами Жози — И понимаю, что это НЕ МОИ воспоминания, но…все равно ужасно! Я будто пачкаюсь в тех воспоминаниях! Господи, как она выжила, эта девчонка? Эта Маугли! И она ведь тебя любила. Она за тебя жизнь отдала. И ее душа отлетала с радостью — видя, что ты жив. Мне плакать хочется!
Жози и правда тихонько зарыдала, сев на скамью у стола, и я вдруг сглотнул комок, собравшийся в горле. Надеюсь, Морана дала душей Жози хорошее возрождение. Ведь она спасла адепта Мораны, Жнеца. Уж, наверное, заслужила!
— Охх…голова
— Я ее сейчас убью! Я ее уже ненавижу! — процедила сквозь зубы Жози.
— Не трогай ее. Заканчивай, давай. Закончила? Вытри ее вон тем полотенцем. Ну вот…и вонять стало поменьше.
— По-моему, ничуть не меньше! — отрезала Жози, и подхватив ведро вышла из комнаты.
— Горячая штучка! — хмыкнула ведьма — Я бы хотела с ней поваляться. Я и женщин люблю. Ты где ее подцепил? Неужто в Африке? Расскажешь, как выбрался?
Я промолчал, и начал медленно раздеваться — расстегнул рубаху, сбросил, снял штаны, оставшись в одних трусах. Ведьма с интересом смотрела на мои манипуляции, потом довольно вздохнула:
— Ну наконец-то! Любишь связанных? Тебя это возбуждает? Хозяин меня часто связывал — сначал сам употреблял, а потом смотрел, как это делают другие. А я под его взглядом возбуждалась! Когда твой мужчина смотрит на тебя, на то, как тебя пользует другой — это дико заводит! До безумия!
— Ты чего хочешь сделать? — голос вернувшейся Жози был холоден, как лед.
— Чего-чего…надо так! — взорвался я — Не сексом с ней заниматься, на кой черт она мне сдалась! Контакт с ней должен быть как можно более полным — так следует из…в общем — так положено. Полезу к ней в мозг — отделять душу Вари от души ведьмы. Думаешь, мне хочется туда лезть?! Мне даже касаться ее противно!
— Ох-ох! Какие мы нежные! — сплюнула ведьма, и ниточка слюны протянулась у нее от нижней губы до подбородка. И меня слегка покорежило…напомнило, так сказать.
— Ишь, какой брезгливый! — повторила «Вера» — что, с чужими бабами ни разу не спал? С замужними? И не корежило, что она может только что из-под своего мужика? А тут вон чего — брезгует он! Лучше бы трахнул меня, да и забыли бы прошлое. Хозяина нет — ты новый хозяин! Живи, да радуйся! Пользуйся мной в свое удовольствие!
Я коснулся руки «Вари» и погрузил ее в глубокий сон. Глаза ведьмы закатились, стали страшными, неживыми — одни белки. И тогда я вздохнул и внутренне содрогаясь, лег на «Варю» сверху, постаравшись создать как можно большее пятно контакта. Не знаю, зачем это нужно, но в записках старого колдуна так и было сказано — хочешь проникнуть в мозг пациента — создай пятно контакта как можно большим. Таким образом осуществляется лучшая устойчивость соединения и стабильность.
Ну что же…буду осуществлять эту стабильность и устойчивость! Главное — как следует сосредоточиться. Но как тут сосредоточиться,
Спокойно…спокойно…я не волнуюсь, я сосредоточен, я вижу только это тело, я хочу войти в мозг…погрузиться на самое дно!
Туман. Багровый туман. Запах благовоний, женского тела…мужского пота. Ничего не видно — что-то мелькает, что-то движется…перед мысленным взором появляются и исчезают картинки — видимо, это прошлое ведьмы. Занятные картинки. Люди в старинной одежде, лошади, коляски, в которые эти кони запряжены. Девушки в окне одного из домов — кричат, машут руками, одна вывалила груди и демонстрирует их господину в пенсне, проходящему мимо. Тот ухмыляется и подкручивает усы. Девушки визжат и радуются.
Комната, наполненная дымом, и в ней разгоряченные голые мужики. Что-то наподобие того места, откуда я вытащил тело Вари. Похоже, что для ведьмы этот формат — любимый. Я вижу лица, склоненные надо мной — и не только лица… Я вижу все это глазами ведьмы!
Еще, еще картины! Еще! Мелькает калейдоскоп — я погружаюсь все глубже и глубже! На самое дно, туда, где обитает душа ведьмы! И душа Вари…
Оп! Куда-то проваливаюсь, падаю на огромную кровать, застеленную белым махровым покрывалом. Оно приятно щекочет кожу… Оп! Почему я голый?
— Привет милый! — Варя потягивается на постели, и груди ее, не обвисшие после рождения дочки вздрогнули, когда Варя выгибалась — Наконец-то ты со мной! Я тебя так ждала! Так ждала!
Она тянется ко мне, обнимает, целует…а я будто сплю. Чувствую, как моих губ касаются Варины губы, чувствую, как ее руки охватывают мои плечи и груди прижимаются к моей груди. И сижу, как истукан…только смотрю в такое знакомое, такое….родное лицо. Варя! Вот она, Варя!
И тут вдруг лицо Вари меняется. Оно так же красиво, но…нос чуть вытягивается, разрез глаз делается другим, и цвет глаз тоже меняется — черные, как смоль глаза смотрят на меня в упор, а красные губы горячи и сухи, как у больной с температурой. Ведьма!
— Возьми меня! — требует она, и заваливает на себя, обхватывая ногами за бедра и пытаясь нанизаться на меня, извиваясь и постанывая — Скорее!
Я отталкиваю ее. Ведьма падает на спину и возбужденно хохочет. Потом смотрит на меня серьезно-озабоченно, и сунув руку между ног начинает двигать ее, глядя на меня прищуренными глазами. И я замечаю, как меняется ее лицо — то это ведьма, то Варя, то ведьма, то Варя! Замены облика становятся такими частыми, что лицо начинается мерцать и сливается в единую маску, больше похожую на лицо манена из магазина одежды.
Наконец, ведьма громко кричит, выгибается, ее плоский, «фитоняшный» живот дергается в судорогах, и она затихает, всхлипывая и теряя слезы. А потом говорит ясным, звучным голосом, непохожим на голос Вари:
— Убедился? Мы с ней единое целое! Нас нельзя разделить! Она — это я, я — это она! Я впитала ее, я растворила ее в себе! И я люблю тебя так же, как она! Я готова отказаться от других мужчин, хотя мне это будет непросто. Но даже если иногда я и сорвусь, отдамся чужаку — ты ведь меня простишь. Ты ведь хороший, добрый! Правда же? Вася, ты простишь меня?