Жнецы свободы
Шрифт:
– Никто особо не пострадал, сегодня мы здесь в том же составе. Нам так и не объявили итоговое количество баллов, как думаешь, когда это сделают? – меняю тему разговора.
– Сегодня вечером, завтра утром в крайнем случае, ведь до Испытания осталось всего ничего. – Он хмурит брови. – Слушай, пока есть возможность поговорить, надо решить, как нам встретиться внутри Спирали, чтобы проходить круги вместе, так у нас будет больше шансов добраться до центра невредимыми.
Спускаемся к подножию холма, но, к моему удивлению, нас не ожидает никакой транспорт. Продолжаем идти пешком вдоль крайних домов, привлекая внимание городских жителей, которые рассматривают нас с большим интересом, некоторые машут нам в приветственном жесте и выкрикивают пожелания удачи, но при этом особо не приближаются. Возможно, их отпугивает такое количество Жнецов.
– Не думаю, что будет умно дожидаться возле входа, – рассуждаю над предложением Джоша. – После того, как мы попадем внутрь Спирали, начнется борьба за выживание. Не стоит провоцировать соперников, находясь на открытой местности. Тем более мы не знаем, каким будет первый круг. Вдруг это окажется пустыня? Так что встретиться лучше позже, но вопрос как и где остается открытым, так как мы не знаем всех условий.
Некоторое время молчим, обдумывая перспективы. Затем друг предлагает:
– Давай, тот, кто зайдет первым, уйдет на километр вперед, и там дождется второго?
– Хорошо, пусть будет так.
Приближаемся к высоким кованым воротам, которые распахиваются, пропуская нас внутрь огромного сада с ароматными цветущими растениями, которые заполонили все пространство, кроме широких троп. Жнецы ведут нас по одной из них к огромному белоснежному двухэтажному зданию, из окон которого льется столько света, что складывается ощущение, что сейчас полдень, а не сумеречный вечер.
Насладиться видами прекрасного сада нам не дают, ведут сразу внутрь дома, которому абсолютно не подходит такое простое наименование, никогда в жизни я бы не назвала такое здание простым словом «дом».
Сразу за дверью оказывается просторный холл с множеством скульптур и маленьких столиков, на которых расставлены вазы с цветами. Впереди двойная лестница, ведущая на второй этаж. У ее подножия с одной и второй стороны стоят двое абсолютно одинаковых молодых мужчин, охраняющих проход. Ясно, туда нам путь заказан.
Слева оказывается широкая дверь, которую я не сразу заметила, а за ней… такая огромная комната, какой я никогда в жизни не видела. Пожалуй, размерами с ней может сравниться комната заданий. На стенах широкие окна, открывающие великолепный вид на сад, по бокам от них массивные колонны, уходящие к самому потолку. У дальней стены возвышение, на котором стоит длинный стол, накрытый белоснежной скатертью, напротив него точно такой же, а между ними, ровно посередине, еще один. Вся конструкция напоминает гигантскую букву «Н», лежащую на боку.
Все Жнецы в своем обыкновении отходят к стенам, оставив нас одних. В комнате тут же показываются люди, в которых я узнаю знакомых: Лютер, Грубер, Ингрид, старые знакомые, которые увезли нас с Джошем из Рудников – голубоглазый и лысый, вчерашние знакомые из медицинского корпуса – доктор Мартин и двое мужчин – Сорренс и Крайтон, и еще какие-то люди. Скорее всего – это остальные организаторы Испытания, а возможно, и члены Совета республики. Все мужчины одеты в черные костюмы, а женщины – в платья. Это очень странно. Такое ощущение, будто мы собрались на траурную церемонию.
Сквозь все ту же дверь заходят молодые парни и девушки, одетые в белоснежную одинаковую униформу. Слуги. Они подходят к гостям и объясняют, куда им следует сесть. Часть людей уходит за стол на возвышенности, другие садятся за противоположный, добровольцев же рассаживают за тот, что стоит посередине.
Пока я обдумываю, по какому принципу разделили собравшихся, не считая добровольцев, в зале повисает оглушительная тишина, а потом все поднимаются со своих мест. Чисто по инерции делаю то же самое, пытаясь разобраться, что же происходит. А потом вижу её.
Очень красивая высокая блондинка лет тридцати пяти с безупречным макияжем, длинными волосами, касающимися лопаток, и в великолепном красном платье чуть ниже колен. Нет сомнений – это Канцлер. Она выделяется на фоне других гостей вовсе не ярким нарядом, хотя и это, несомненно, сыграло свою роль. Есть в ней что-то холодное, отталкивающее, с ней не хочется иметь никаких дел, по крайней мере мне.
Первая мысль, которая приходит в голову, когда я вижу ее, столь абсурдна, что я с трудом подавляю абсолютно неуместную сейчас улыбку. А думаю я о том, что у всех без исключения добровольцев или гостей женского пола волосы собраны в прически, ведь, по словам Паулы, ходить растрепанной в присутствие Канцлера неприемлемо, а самой главе государства, это, значит, простительно? Она выглядит очень молодо для главы государства, может быть, она недавно занимает этот пост?
Канцлер тем временем поднимается на возвышение и занимает место в середине стола, мягким движением руки показывая, что все остальные тоже могут сесть. Когда все рассаживаются по местам, и наступает относительная тишина, Канцлер громким голосом без намека на улыбку произносит:
– Гости, добро пожаловать в мою резиденцию для проведения массовых мероприятий. Сегодня мы собрались здесь, чтобы поближе познакомиться с добровольцами, которые уже завтра откроют новый сезон покорения Спирали и попытаются пройти Испытание. – Она небрежно указывает рукой на наш стол, а потом жестом обводит противоположный. – Победители прошлых сезонов могут дать вам пару несущественных подсказок после ужина.
После этих слов я теряю всякий интерес к речи этой женщины и перевожу удивленный взгляд на тот стол, за которым сидят победители. Ничего особенного, с виду обычные люди, но поговорить с ними и выяснить, как им удалось справиться со всеми соперниками, мне сейчас хочется больше всего.
После того, как Канцлер заканчивает свою речь, в комнату заходят слуги, которые несут подносы с едой. Пока перед нами расставляют тарелки с великим разнообразием блюд из мяса, рыбы, овощей и чего-то еще невообразимого, я неотрывно смотрю на победителей, которые непринужденно переговариваются между собой. Сейчас я жалею о том, что села ближе к середине стола, если бы расположилась с того края, можно было бы послушать, о чем они разговаривают.
Кто-то слева от меня радуется, что «нам наконец-то дали нормальную еду», поэтому я наконец обращаю внимание на содержимое своей тарелки. Но внезапно ощущаю полное безразличие к происходящему, мне хочется только сесть где-нибудь в укромном уголке, чтобы меня никто не трогал. Но я продолжаю жевать еду, которая по вкусу для меня сейчас ничем не отличается от той, которой нас ежедневно кормят в Полигоне. Скорее всего, действие Стимула сходит на нет, поэтому мой организм принимает последствия бессонной ночи и слишком длинного и яркого на события дня.