Жора, Иваныч, Саша и Сашенька
Шрифт:
Поднявшись по деревянной достаточно крутой со скрипом лестнице, мы с Татьяной оказались на втором этаже. От всего, что замечал глаз, веяло старостью. Мы вошли в квартиру. Здесь уже не ощущалось того специфического аромата коридора – все же обжитое пространство, за которым – было видно – следят.
– Так, – скомандовала Таня, – раздевайся, распаковывай свои вещи.
Она сбросила куртку, на мгновение замерла, что-то соображая.
– Сейчас мы быстренько перекусим, и нам с Хансом надо будет часа на два отъехать. А ты пока тут обживайся. Душ примешь с дороги. А вечером посетим гипермаркет – это в соседнем городке, километров десять отсюда. Посмотришь хоть.
Приехали они не через два, а часа через четыре, после чего мы осуществили задуманное.
Гипермаркет – это целый город со своей инфраструктурой, где было, казалось бы, все, кроме, разве что, бани. «Да ведь его за неделю не обойти», – подумалось мне. Но я, оказывается, даже близко не представлял себе масштабов этого состоящего из многочисленных блоков сооружения. Его не то что за неделю, его за месяц невозможно было обойти.
– Вот, я тебе тут газет набрала, будешь читать, – улыбнулась Таня на мой недоуменный вопросительный взгляд.
– Да это просто, – обнадежила она меня, – все объявления похожи друг на друга, я тебе все покажу. И завтра до обеда – будешь начитывать, пока нас не будет. А после обеда, или вечером, обзвоним тех, кого ты выберешь, договоримся о встрече. А послезавтра поедем смотреть.
– Ого, как долго, – спонтанно, не успев подумать, возмутился я. И в голосе моем – я сам почувствовал это – просквозила обида. Вроде бы, все должно было вертеться вокруг меня, вроде, ни у кого не должно было быть своих дел.
– А ты как думал? – возмутилась Татьяна, уловив мое настроение.
– Да не, Тань, ты не поняла меня, просто я не думал… я думал, что за пару дней все успею… да и не хотелось бы напрягать вас так долго.
– Да ладно, – улыбнувшись, съязвила Татьяна, – ты все равно уже нас напряг. Так что не оправдывайся. Да, в конце концов, я же должна отработать джинсы, которые ты мне привез, а Ханс – «Мальборо»… аж два блока…
Она рассмеялась. А я успокоился. А то уже начинал нервничать по поводу того, что сморозил глупость. Вот уж поистине – происхождение не спрячешь.
Назавтра я рылся в кипе газет, выискивая то, что меня устроило бы по деньгами и по вместимости. Но ничего толкового – толкового для меня – не находилось: то слишком дорого, то очень старая, то битая, то с техническими дефектами, при которых не поедешь, тем более на такое расстояние, какое мне придется преодолеть – порядка двух тысяч километров. Я уже начал расстраиваться: надо же было с такими деньгами ехать в Германию. Лучше бы в Польшу поехал на немецкую границу: в Щецин или в Слубице. «Хоть бы деньги сохранил за дорогущий билет, да за визу». Что-то, правда, я нашел, но сердце как-то к найденным вариантам не лежало. «Черт с ним, не ехать же обратно на автобусе, потратившись на дорогу и подарки». Да и в гипермаркете я уже кое-что прикупил: и продуктов всяких и вина на триста марок. Уже без машины никак – не уволоку. «Уволоку, конечно, но возвращаться без машины…».
Вечером Татьяна обзванивала мои варианты. С двумя продавцами договорилась о встрече.
За ужином Ханс неожиданно вспомнил, что, вроде бы, соседка собиралась продавать свой автобусик. В прошлом году техосмотр обошелся ей в полторы тысячи, и она месяц назад говорила ему, что не прочь продать автомобиль, потому что боится, что и в этом году может выложить энную сумму. Он тут же отставил тарелку со спагетти и взял с висевшей рядом полки сотовый телефон.
Татьяна переводила. Конспективно, насколько я сообразил. Короче, к двум завтрашним вариантам прибавился третий. И почему-то я уже возжелал этот автобусик и был уверен, что выберу именно его, хотя представления не имел, «что это за оно».
Проснулся я очень рано. Видно, покупательское вожделение, зудевшее во мне с вечера сильнее обычного – видит око, да зуб неймет – торопилось реализоваться. Но предварительно должно было еще насладиться моими сомнениями, садистски вампиря из меня энергию. За окнами еще темно. Я долго ворочался, осмысливая приходившие сомнения, надуманные «а если», «может быть», «а вдруг», пока до меня не дошло, что все это дутое многообразие – всего лишь мои страхи. И вскорости заснул.
Растолкал меня Ханс, говоря что-то сам себе и посмеиваясь. «Вот чучело». Я улыбнулся. «Что бормочет? Знает же, что я ни хрена не понимаю». Из другой комнаты послышался голос Татьяны, она как будто услышала мои мысли:
– Он говорит, что ты слишком крепко спишь для человека, который собрался покупать машину… ну типа – кота в мешке. Он имеет в виду, что ты должен волноваться.
– А я и волновался… ночью – часа два не спал, думал.
Я засмеялся, встретив любопытно внимательный взгляд Ханса.
Опять заговорила Татьяна, но уже на немецком, после чего засмеялся и Ханс.
Найденный в газете первый вариант, когда мы подъехали, я отмел сразу. Это был красный «Мерс», универсал с достаточно ржавым кузовом. Татьяна позвонила, и мы даже не встречались с хозяином. Вторым на нашем запланированном вчера маршруте стал автобусик, как назвала его Таня.
Мы подъехали к овощной лавочке, около которой стоял этот самый автобусик – Фольксваген-Транспортер. «Это мой», – сразу же подумалось мне. Ханс сходил за хозяйкой, и у нас, а вернее, в большей степени, у Ханса состоялся с ней разговор.
Хозяйка – турчанка, как я до этого слышал, лет пятнадцать уже живущая в Германии. Ханс задавал ей вопросы. Она отвечала. Татьяна, как могла, переводила технические термины. Наконец, разговор закончился. Таня сказала, что машина в хорошем рабочем состоянии. Единственная проблема – торговаться хозяйка наотрез отказалась – цена вчерашняя.
– А что, смотреть мы машину не будем? Завести… ну, проехаться там…
Таня перевела мои опасения. Ханс расхохотался. После чего мы поскалили зубы, прощаясь. Мне очень нравилось это «чу-узз». Какой-то отголосок от нашего отдания чести – «честь имею». Об этом я подумал, вспомнив польское прощание: «чэшьч».
– Я не понял – это что было? Вот так просто посмотрели и все? Ни «да», ни «нет»?
– А что? Нужно было сразу говорить? – Таня засмеялась, – Ты что – уже сделал выбор? Так, может, уже дальше и не поедем?