Жорж Милославский. Угнетатель
Шрифт:
— Понравится, возьму в личный десяток, как вернемся. Мне веселые да башковитые нужны.
— А сильные?
— Так я воевать не собираюсь. Только грабить, это выгоднее.
— Эге, тогда я ваш! А что сильный — то не беда, вашество, больше утащу.
— Хорош базары разводить! Попрыгали снова, помогайте друг другу, смотрите, что у кого звякает. Как на охоту собираемся!
— На оленя, вашество! Уже поняли!
Отряд наш шел через рощу весьма тихо, как я. То есть весь отряд создавал примерно столько же шуму, как я один. Вот что значит, из охотников отбирал парней, уже радуюсь. По пути в сгущающихся сумерках поучил их жестам, всяким простейшим и интуитивно понятным командам
До рудника, точнее до хозяйственных построек, бараков и кордегардии, огороженных частоколом добрались уже в темноте. Ворота были повалены, от поселка тянуло гарью. Зато пространство внутри было освещено светом костров, слышался шум голосов и всякой прочей жизнедеятельности людей. Как же там сотня могла поместиться, да плюс работники с рудника, да лошади? А никак и не поместились — снаружи расположился целый палаточный лагерь, хоть и небольшой. Его мы увидели не сразу, а совершая обход прилегающей территории. А потом я почувствовал лошадей. Вот прямо как волк, по запаху. Ткнул пальцем в ту сторону и показал рукой — пригнувшись идем! Табун лошадей, согнанный на ночь в одно место несложно определить по запаху. Нет у них привычки ходить по-большому в специально отведенное место за кусты — валят прямо там, где стоят. Весь десяток растянулся вокруг, проверяя заросли на предмет дозоров, а я пошел проверить лошадок. Шел открыто и со стороны поселка.
— Кто здесь?
— Каналья! Спал небось?
— Нет, ваша милость! Как приказано, бдел, не спал, караулил!
— Почему один, куда второй караульный ушел?! — наезжаю, рычу, опомниться не даю. На мне шёлковое сюрко, меч и кинжал в дорогих ножнах, сразу видно, что благородный. Так что лучше бедолаге отвечать и тянуться передо мной, а не выяснять, почему он моё лицо раньше не видел. Мало ли, не всех баронов он успел разглядеть…
— Ваша милость, сегодня меня одного на охрану табуна определили! Бдю вот!
— Молодец! А это у тебя что? — тыкаю рукой в сторону, классический трюк срабатывает.
— Где? — на этой финальной для часового фразе «воловий язык» вонзается в шею сбоку, прорезает яремную вену, гортань, вторую яремную вену…
Очень удачно вышло, что слабенькие фонтанчики стеганули мимо меня, да тут же и опали. Мертвец не успел издать ни одного звука, кроме шума падения. Я даже не стал его придерживать — до ближайших противников далеко, опять же лошади постоянно издают всякие звуки, топчутся, всхрапывают. Только толкнул в сторону от себя, чтоб одежду мне не облил. Не увидел я в этом языке потенциала, да и неудобно он стоял. А если не оправдываться, я чуть струхнул, побоялся слажать с попыткой захвата живьём. Одно дело, когда сзади хватаешь и давишь или по чайнику тяжелым предметом, совсем иначе, когда жертва на тебя смотрит, да при этом оружна и обучена рукопашному бою.
— О, ваша милость управилась уже! Лихо вы, словно каждый день такое проделываете.
— Повторенье мать ученья. Сам видел, ежедневно тренируюсь с железом.
— Это да. Что дальше, ваша милость?
— Дальше собираем лошадок и шагом тихонько отходим от лагеря. А потом расскажу остальное.
— Ох ты, батюшки! Так мы что, всех их и уведем?!
— Тихо мне тут! В хозяйстве еще ни одна лошадка лишней не стала. Всё заберем, до чего дотянемся. А до чего не дотянемся, заберем попозже. Передай бойцам — долю всем выплачу за табун.
Табун на вскидку был не менее четырех десятков самых разных животных. В том плане, что все лошади, но разные. И рыцарские явно хороших кровей, и попроще, заводные, вьючные и тягловые из обоза. Все коняшки были стреножены, рассёдланы конечно, но с недоуздками на головах. Так что сейчас мой отряд занят распутыванием ног и вязкой их за недоуздки. Никто не предполагал, что так выйдет, потому и веревки нормальной было мало. Это та самая веревка, что я велел взять для упаковки языка. Кое-кому даже пришлось вторые пояса жертвовать на прицепку лошадей на одну шлею. Сейчас главное, не напугать скот, спокойно его вывести подальше. По пять коней в связке на одного коновода, знакомый с местностью разведчик едет верхом без седла впереди, дорогу высматривает, еще один со мной прикрывает обход.
Тихо-спокойно добрались до рощи, где договаривались встретиться с основными силами. По моим ощущениям, сердце у меня бухало громче, чем стучали копыта лошадей, попадая на камни, всё-таки коней воровал я впервые. Теперь другое дело, теперь я имею право и серьгу в ухо вставить, и с медведем вприсядку плясать, практически я стал квалифицированным цыганом. Осталось только начать кокс бодяжить. Но для этого надо сначала научиться каменный уголь коксовать, а угля в графстве нет. А вот в рощице никого не оказалось. Это как? Ведь договорились с отцом, операцию распланировали… очень было бы весело, если бы нас преследовал противник, а мы такие его в рощу завели под клинки, которых тут нет.
Следопыта нашего верхом посылаю в лагерь предупредить, что гоним к ним табун, а то с испугу убегут или перестреляют лошадок, когда внезапно увидят столь серьезный приближающийся отряд. А потом выстраиваем коней в колонну и пятеро моих бывших разведчиков потихоньку пусть гонят их в лагерь под охрану. А я и еще четверо оставшихся под моей рукой разведчиков возвращаемся к захваченному поселку пешими. Я решил, что без сёдел они нам не дадут преимуществ. Одну только себе оставили самую спокойную вьючную кобылку на случай перевозки пассажира.
Уже потом, утром я узнал, что отряд прикрытия всё-таки был сформирован и даже почти отправился к месту встречи, но внезапно прискакал мой посыльный, а потом пригнали лошадей, а потом граф захотел выслушать рассказ участников диверсионной акции про наши приключения. А уже потом отряд всё-таки послали. Да уж, отношение здесь к планированию операций не на высоте. Переиграть уже начавший реализовываться план для местных военачальников — это как вина выпить. Союзник со своей стороны начал наступление? А мы чего-то передумали… воинская дисциплина в самом зачаточном состоянии, так её растак! Личная доблесть и большие отряды именно поэтому сейчас кажутся более важными вещами, чем планирование. Так что далеко идущие планы и масштабные операции сейчас обречены на поражение. Прорабатывать военную операцию это как резать ткань ножницами без одной половинки. Проще эту половинку в глаз кому-то воткнуть, чем ткань резать.
Но все эти мысли придут потом, а пока у меня в голове зреет новый план — компактной группой пробраться вплотную к противнику и всё-таки выкрасть чью-то тушку, погрузить на хребет лошадке и увезти в наш лагерь. Ведь заявленная цель операции именно добыча языка, а не подрыв маневренности врага и личное обогащение. В огороженный поселок не пошли, решили поразвлечься в палаточном лагере, что поблизости. И войти легче без ограды, и выйти. Опять же там виднелись достаточно приличного качества шатры.