Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша
Шрифт:
У Жозефины столько дел, что она не пишет Бонапарту. Он же, разумеется, шлет ей послание за посланием.
«Пришла почта из Парижа. В ней было два письма для тебя, я их прочел. Хотя мой поступок кажется мне вполне естественным и ты сама на днях позволила мне это делать, боюсь, что ты рассердишься, и это меня удручает. Я с радостью вновь запечатал бы их, но фи! — это было бы мерзко. Если я провинился, прости меня; клянусь, я действовал так не из ревности, нет, конечно, — для этого я слишком уважаю свою обворожительную подругу. Мне хотелось бы получить от тебя разрешение читать всю твою корреспонденцию: это устранит всякие страхи и угрызения совести. С почтой из Милана прибыл Ашиль; от моей обожаемой подруги ни письмеца! Прощай, единственное
Я вызвал к себе курьера; он сказал, что заходил к тебе, но ты ответила, что у тебя нет никаких распоряжений для него. Фи, злая уродина, жестокая тиранка, маленькое хорошенькое чудовище! Ты смеешься над моими угрозами, над моей глупостью. Ах, ты же знаешь: если бы тебя можно было заключить в моем сердце, я посадил бы тебя в эту тюрьму.
Напиши мне, что ты весела, здорова и нежна ко мне».
Она здорова, но не всегда и не нежна.
Милан устраивает для нее празднества. В общественном саду, под сенью акаций, воздвигаются эстрады, где подвизаются марионетки и жонглеры, играют оркестры. С наступлением темноты в саду, освещенном фонарями, танцуют до упаду.
Но Жозефину ничто не веселит, «Я смертельно скучаю на великолепных празднествах, которые здесь устраивают для меня, — пишет она г-же Тальен, — и постоянно сожалею о своих друзьях по Шайо (Тальены) и Люксембургскому дворцу (Баррас). Верный Жозеф постоянно составляет мне компанию… Муж не то что любит меня — обожает; боюсь, как бы он от этого не рехнулся».
Ипполит не вернулся в Милан, в том-то вся и беда.
Бонапарт изо всех сил старается развлекать жену. В промежутках между сражениями он ездит ради нее по лавкам: «Посылаю тебе флорентийскую тафту на красивую юбку для воскресений и дней, когда ты прихорашиваешься. Как видишь, я не скуплюсь: ткань стоила мне больше 30 ливров. Но это еще не все: я хочу тебе прислать красивое креповое платье. Напиши мне и сообщи, какого цвета, качества и в каком количестве нужна тебе ткань. Посылку я отправлю тебе в Болонью».
Жозефина направила к нему Амлена и Монгласа, и те неуклюже потребовали возместить авансы, выданные ими г-же Бонапарт: «Твои протеже несколько слишком настойчивы. Они, без сомнения, чувствуют, что я обязан сделать для них что-либо, чтобы угодить тебе».
Лагранж, будучи половчей, остался в Милане вблизи от Жозефины, которая отрекомендовала его мужу для использования в каком-нибудь предприятии. Кто рассказал Бонапарту о давнем приятеле г-жи де Богарне? В самом деле, он пишет ей, напирая на следующие строки: «Быть может, ты уже нашла любовника, которого приехала сюда искать. Только нашла сама — я тебе его не навязывал… Кстати, меня уверили, что ты давно и хорошо знаешь господина, которого рекомендуешь мне — для какого-нибудь предприятия. Если это так, ты — чудовище».
Слово «хорошо» трижды подчеркнуто. Но Бонапарт быстро отгоняет эту мысль и продолжает письмо, начатое им в Кастильоне в восемь утра: «Что ты сейчас делаешь? Еще спишь, не так ли? А я далеко и не могу ни впивать твое дыхание, ни созерцать твои прелести, ни осыпать тебя ласками. Без тебя ночи долги, скучны и печальны. Рядом с тобой всегда сожалеешь, что ночь не длится вечно. Прощай, прекрасная и добрая, несравненная, божественная. Тысяча страстных поцелуев во все, все места».
На другой день, 22 июля, он сообщает ей, что «нужды армии» требуют его присутствия в окрестностях Кастильоне. Почему бы Жозефине не приехать к нему в Брешию, «где ее ожидает самый пылкий из любовников»? — пишет он ей.
Она упрекнула его — и обоснованно — за то, что он вскрывает ее почту. Не без ловкости внушила ему, что ревнует.
«Я в отчаянии, — отвечает он, — что ты, моя добрая подруга, могла поверить, будто я открываю сердце кому-нибудь, кроме тебя: оно принадлежит тебе по праву завоевания, и завоевание это будет прочным и вечным. Не знаю, почему ты пишешь мне о г-же Те, до которой мне нет дела, равно как до женщин Брешии. Что же касается твоих писем, то раз тебя раздражает, что я их вскрываю, это распечатанное письмо будет последним».
В тот же вечер он пишет ей снова и сообщает, что г-жа Рюга, одна из миланских «богинь», позировавшая нагой для своего портрета, затеяла интрижку с Мюратом: «Прошу тебя сообщить об этом Жозефу и посоветовать ему держаться за свою Жюли; так будет разумней и здравей. Другие лица из штаба жалуются на г-жу Висконти. Господи, что за женщины!»
Он обожает жену и твердит ей: «Моя душа испепелена. Я начинаю убеждаться, что благоразумным и здоровым можно быть, лишь ничего не чувствуя и не изведав блаженства быть знакомым с несравненной Жозефиной».
Его по-прежнему терзает ревность:
«Твои письма холодны, твоя сердечная теплота отдана не мне. Черт возьми, но я ведь муж. Значит, другим может быть только любовник. Конечно, надо быть как все, но горе тому, кто, прослыв твоим любовником, попадется мне на глаза!.. Гляди-ка, я, кажется, ревную. Боже мой, да я даже не знаю, что я такое! Знаю одно: без тебя нет ни счастья, ни жизни, Без тебя, слышишь?»
«7 (термидора) — 25 июля в Брешии, ладно?» — написал он ей. — В путь! Ей приходится ехать из Милана в Бассано. Оттуда — второй этап пути — она направится в Брешию. Но отбывает она не одна. Ее сопровождают Роббе де Лагранж и Амлен. По прибытии в Брешию Жозефина начинает хлопотать за Лагранжа. Бонапарт, выехавший навстречу жене, слишком счастлив возможностью заключить в объятья «несравненную Жозефину», чтобы в чем-нибудь ей отказать. 27 июля «деловой человек» получает бесценное рекомендательное письмо командующего на имя Директории. Он незамедлительно мчится в Париж, однако прибывает туда слишком поздно: он не получит заказа для Итальянской армии.
— Но, — говорит ему военный министр Петье, — предлагаю вам в порядке компенсации поставки фуража для Пиренейской и Итальянской армий. Соглашайтесь.
Лагранж разочарован.
— Зачем мне эти поставки?
— Поверьте мне: берите, — возражает Петье, провожая визитера. Поразмыслив, Лагранж следует совету министра.
Он поставит фураж, после чего последуют другие сделки для Италии, и он заработает обусловленное солидное вознаграждение плюс три су с каждого франка прибылей от операции. Жозефина втайне от мужа тоже получит свою долю. Так она впутается в слишком нашумевшие спекуляции с картонными подметками и гнилым сеном. А Бонапарт будет возмущаться подлыми торгашами, не зная, что в аферах замешана и его жена!
29 июля в обществе Жозефины и Амлена командующий пьет кофе на балконе дома, который занимал в Вероне Людовик XVIII. Он долго обнимает жену, дает волю рукам… Как обычно, он не стесняется, умножая «супружеские вольности, которые непрерывно приводили присутствующих в замешательство», — рассказывает Мио де Мелито. У Жозефины счастливый вид. Главная квартира размещается в Вероне, и Шарль наверняка скоро будет рядом с любовницей.
Внезапно, между двумя глотками кофе, гости с изумлением видят, как с гор спускаются длинные колонны солдат в белых мундирах. Массена, которому было поручено охранять выходы из ущелий, господствующих над Венецианской областью и Ломбардией, дал, к сожалению, оттеснить себя немцам и венграм Вюрмсера [131] , наступающим с намерением деблокировать Мантую. Прежде чем вскочить в седло, Бонапарт приказывает Амлену взять нескольких драгун и эскортировать Жозефину и Луизу Компуэн до Пескьеры в шести часах езды от Вероны у юго-восточной оконечности озера, где находится столь же мощная, сколь некомфортабельная крепость.
131
Вюрмсер, Дагобер Сижисмон, граф де (1724–1797) — австрийский генерал, по происхождению эльзасец, и французский подданный, еще капитаном перешедший на австрийскую службу.