Жребий окаянный. Браслет
Шрифт:
– Здравствуй, Дик. Что-то припозднился ты.
– А-а… Пол – дурак. Ничего организовать не может. То у него деньги не посчитаны, то лошадь захромала… Прогнал его сегодня.
– Постой, постой… Это как прогнал? Мы ж с тобой договаривались его в Вологду по моему делу послать. Помнишь?
– Не извольте беспокоиться, Мудр Лукич. Сегодня-завтра нового приказчика назначу. Нет – так сам в Вологду съезжу. Я для вас на все готов.
– Нет, Дик. Ты не годишься. Они тебя знают. Нужен незнакомый человек.
Дик даже не хотел вникать в то, кто его знает, зачем нужен незнакомый
– Не беспокойтесь, Мудр Лукич. Мне просто нужно сделать выбор среди трех достойных приказчиков. Сегодня же я определюсь, а уже завтра утром мой новый главный приказчик будет у вас, и вы объясните ему, что он должен сделать в Вологде.
Тем временем все сундуки были внесены в контору, и Ермил незамедлительно приступил к взвешиванию.
– Все верно, – заявил он Дику и Мудру Лукичу после взвешивания и необходимых расчетов. – В одном сундуке только немного лишку. Итого две тысячи шестьсот рублей получилось.
– Ерунда, – сказал Дик. – Погрешность взвешивания. А может, и дурак Пол ошибся. Но больше не меньше.
– Ерунда, – согласился с ним Мудр Лукич. – Пойдем, Дик, бумаги подпишем.
После того как бумаги были подписаны, Мудр Лукич, взяв Дика под руку, предложил:
– Давай-ка, Дик, обмоем нашу сделку да и обговорим еще кое-что.
Но едва они, перейдя в соседнюю комнату, сели за накрытый стол, как прибежал Ермил и встревоженным голосом объявил:
– Мудр Лукич, там чего-то городовые пришли, говорить с вами хотят.
– Городовые? – удивился Мудр. – Простые городовые? Не начальник городской стражи, не один из его товарищей [10] , а простые городовые?
– Так точно, Мудр Лукич. Пятеро простых городовых. Начальником у них обыщик какой-то. Не запомнил его имени. А с ними еще двое не пойми кого… бродяжки какие-то.
10
Товарищ – заместитель.
– Чего хотят?
– Не знаю. Не говорят. Вас просят. И… Еще Ричарда Ричардовича.
– Гм-м… Где они? На улице?
– Да я пытался их удержать, а они внаглую прямо в контору влезли… – виновато пожимая плечами, принялся оправдываться Ермил. – Что ж я мог…
– Ты, надеюсь, догадался их хотя бы в другую комнату провести?
– Так они, Мудр Лукич, прямо сюда вломились…
– Как это сюда? А деньги?
– Так наши ж люди и люди Ричарда Ричардовича присматривают…
Мудр в бешенстве вскочил из-за стола:
– Пойдем, Дик, разберемся…
Выставив вперед бороду, расправив плечи и выпятив грудь, он, как флагманский корабль на всех парусах, ворвался в общую комнату, где собралось почти два десятка человек. Но почему-то митряевские и ричардсоновские работники стыдливо, как красны девицы на смотринах, жались к стенкам, а посреди комнаты возле сундуков с деньгами по-хозяйски стояли пятеро городовых. Четверо из них были с бердышами, будто в ночной дозор собрались, а не в гости, хоть и непрошеные, к одному из самых уважаемых ярославских горожан. Впереди них стоял невысокий, сухощавый, будто из одних лишь костей и жил состоящий, городовой.
– Я обыщик Надей Храбров, – представился он. – Кто здесь Мудр Луков Митряев и Ричард Ричардов Ричардсон?
– Я Ричардсон, – неожиданно тонким голоском пискнул Дик, неведомо почему вдруг испугавшийся этого маленького городового.
Все происходящее очень сильно не понравилось Мудру Лукичу, напомнив ему времена, когда он, простой крестьянский сын, ходил по купеческим конторам и просил Христа ради хоть какой-нибудь работы. Работники, встречавшие его в дверях, смотрели на него примерно так же, как этот городовой. Мудр Лукич, переполняясь гневом, побагровел так, что казалось: еще чуть-чуть – и его хватит апоплексический удар.
– Ты… Ты… Да я тебя… В порошок! – заорал он.
– Ага, – совершенно спокойно ответил ему городовой, – а это Мудр Митряев. Земскому суду стало известно, что вы заключаете сейчас преступную сделку. Суд уполномочил меня проверить это.
Мудр Лукич, перевозбудившийся от столь небывалой наглости, еще не успел и рта открыть, как его опередил Дик Ричардсон.
– Да помилуйте, что ж здесь незаконного? – засуетился он. – Обычная сделка… Вот, сам погляди.
Он достал из кармана договор и протянул его городовому. Тот бегло пробежал бумагу глазами, убедился в наличии подписей и печатей, свернул ее и сунул в свой карман.
– А-а… – только и смог выдавить из себя удивленный Дик.
– Ну все… – наконец-то произнес Мудр Лукич. – Вышвырните их из дома! Охрана, ко мне! – завопил он.
Ричардсоновские люди, хоть и были вооружены в отличие от митряевских, так и продолжали стоять у стеночки, даже не пошевелившись в ответ на этот призывный вопль Мудра Лукича. Митряевские слуги лишь попробовали сделать по полшажочка, как городовые взяли бердыши на изготовку, а самый шустрый из митряевских тут же получил удар бердышом плашмя по голове и разлегся на полу – отдохнуть. За дверью раздался топот ног спешащей на выручку Мудру Лукичу охраны, но один из стражников сразу же занял позицию в дверном проеме. Этого хватило, чтобы желающих попасть в комнату не стало.
– Ай-яй-яй… – Надей покачал головой. – Сопротивление представителям власти…
Как ни странно, но обострение обстановки успокоило Мудра Лукича. Кровь отхлынула от его лица, он полностью взял себя в руки.
– Обыщик, я обо всем этом расскажу начальнику городовой стражи. Ты ж, дурачок, до конца жизни кровью харкать будешь.
– Может быть, – охотно согласился с ним Надей и, не став дальше препираться, шагнул к сундукам с деньгами.
Поддев носком сапога крышку сундука, он отбросил ее, а потом, ухватив сундук с одной стороны, вывернул его содержимое на пол. Внимательно оглядел образовавшуюся кучу серебра и перешел к следующему сундуку. Мудр Лукич напряженно следил за тем, что он делает. Обыщик же таким образом вывернул на пол содержимое второго сундука, за ним третьего и четвертого. И лишь когда на полу образовалась четвертая груда монет, обыщик радостно воскликнул: